1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11

Глава 3. ОБЫЧНАЯ КОМАНДИРОВКА

Конечно же, никакая она не обычная – командировка журналиста. А тем более радиожурналиста – попробуй, не побывав на месте, сделай материал. Вот и мотались, и мотаются они, непоседы, по краям и весям. Иной раз – у зеркала или за рюмкой кто-то спросит себя: а зачем?

Судьба одарила нас бесплатным счастьем. (Ада Петрова)

Домашние реликвии. (Людмила Швецова)

Волшебный пропуск. (Людмила Семина)

Я – «Заря 25». (Владимир Безяев)

На подъеме. (Николай Осипов)

Мои герои. (Рената Сафронова)

«Воспоминанья слишком давят плечи...» (Михаил Лещинский)

На предыдуший раздел в оглавление >>

Петрова Ада Викторовна

Ада Викторовна Петрова более 35 лет работает в области радиотеледокументалистики. За эти годы ею совместно с Михаилом Борисовичем Лещинским созданы сотни репортажей о важнейших событиях в стране и за рубежом, десятки циклов авторских программ, фильмов. Среди наиболее заметных работ последних десятилетий – цикл документальных фильмов Ады Петровой «Мальцев из деревни Мальцево», удостоенный Государственной премии Российской Федерации в области кинематографии, репортажи, очерки и фильмы о войне в Афганистане, отмеченные Премией Союза журналистов, публицистический фильм о событиях в Чечне и истории чеченского и ингушского народов «Вайнахи – между прошлым и будущим», ставший победителем московского международного правозащитного кинофестиваля «Сталкер».

Судьба одарила нас бесплатным счастьем

«Маяк», «Маяк» – это радость и боль воспоминаний. Как будто это было не с нами. Ушли одни... Пришли другие... Новые и непонятные. Идёшь по Пятницкой и хочешь свернуть в подъезд, зайти в НАШУ бывшую редакцию. Ни с того ни с сего. Знаешь, что не надо. И всё в тебе кричит: остановись! А ты всё-таки идёшь, и нет сил остановиться... Глянешь на окна четвёртого этажа, и как пригвоздит: ни одного знакомого лица, знакомого силуэта. А в голове: тра-та-та-та-та ... колокольчики: «не слышны в саду даже шорохи...» И сердце щемит...

Да, судьба одарила нас бесплатным поначалу счастьем. А потом выставила счёт со многими нулями. Жизнь сделала крутой вираж. Как пел Высоцкий: «Судьбу не обойти на вираже...» Или у Кушнера: «Времена не выбирают, в них живут и умирают...»

Удивительная у нас была редакция: что ни человек, то личность. Мы вместе делали хорошее Радио: вначале «Последние известия», а потом ещё и «Маяк» придумали, вдохнули в него жизнь. Тогда никто не говорил, чьё это радио. Оно было наше – общее... У каждого был там свой круг тем и обязанностей: наука, экономика, медицина, промышленность, сельское хозяйство, армия, милиция и прочее, прочее... А вели каждую тему корреспонденты, редакторы, комментаторы. Не дай Бог, что-нибудь пропустить. Следили строго.

Моё – кино, театр, изобразительное искусство, музыка. Каждый день – дорога на эшафот. Как успеть – премьеры, выставки, концерты, фестивали... Если вернисаж, то не просто «сказ» о художнике, а ощущение от встречи с ним, атмосфера выставки, гости – и на всё три четверти страницы. Максимум. Порядок был железный.

Мой жанр – эссе. Даже не эссе, а «эссейчики на пуантиках».

Вбегает в нашу репортёрскую выпускающий – Летунов, Зубков, Трегубов, Панарин: укрась выпуск. До эфира час-полтора. Вот и стоишь на котурнах. Быть не похожей на других. Свой стиль, свой голос, своё перо. Пусть всё это мгновенно, как взмах крыла. Однако, известно: чем короче, тем труднее. Никаких «указивок». Полная свобода. Как говорил ответственный секретарь «Маяка» Исаак Владимирович Раввин: «чтобы не взошёл на трибуну – сошёл с трибуны, а литература. Читаешь, слушаешь – ухо наполняется елеем».

Свобода в редакционной атмосфере, конечно, исходила от наших руководителей. Бывало, вползёт кто-нибудь из коллег в комнату и мрачно: «Иди, мать кличет». Так все звали в редакции Александру Владимировну Ильину. Её боялись и любили. Доставляло удовольствие стоять за её спиной и смотреть, как она хорошо оточенным карандашом правит твой текст. Это была школа. Не нарушая ни стиля, ни индивидуальности автора заметки, она обогащала её. Общение с этой интеллигентной образованной женщиной всегда было радостью. Она, даже делая серьёзные замечания или полностью бракуя текст, никогда не унижала достоинство журналиста, что в горячке информационных редакций бывает частенько. Она начинала в «Правде» у Марии Ильиничны Ульяновой. Женщина крупная, не из красавиц, но всегда ухоженная, с вечным «беломором» в руке, с низким хриплым голосом – Александра Владимировна Ильина была признанным авторитетом. При внешней «некрасивости» была замужем за одним из самых больших редакционных ловеласов Юрием Константиновичем Арди. Его ценили за потрясающую информированность. Он знал всех в Москве, и его все знали. Почти Гиляровский. Он ходил на все мероприятия и премьеры без пригласительных билетов. Билетёры знали Арди в лицо. А он ещё умудрялся провести с собой пару коллег, бросая на ходу: «это со мной». Жену он побаивался. В дни гонораров и зарплат мужская часть редакции отправлялась «выпить-закусить» – это было святое.

Александра Владимировна всегда ухитрялась получить деньги за себя и за мужа. И, когда Арди, прибежав с задания, мчался в кассу, наша любимая кассирша Надюша кричала из окошка: «Опять опоздал, Юрочка, иди теперь к жене». И он шёл, а, скорее, опять бежал, ведь друзья ждут. Приоткрыв дверь её кабинета:

– Саня, дай три рубля партвзносы заплатить.

– Я уже заплатила – был ответ.

Потом, улыбаясь, всё же открывала сумочку и давала ему «трёшку», ворча под нос: «Алкоголики проклятые».

Однажды она пригласила нас, «любимчиков», как говорили в редакции, к себе домой на какое-то торжество. Жили они с Арди в коммунальной квартире. Нас встретила незнакомая «мать»: приветливая, нарядная, домашняя и улыбчивая. Она суетилась вокруг стола с пирогами и другими «деликатесами» собственного приготовления, отдавала команды мужу, и он бежал на кухню со словами «сию минуту, Санечка». А со стены на нас смотрели портреты двух красавцев: первого мужа и сына. Оба не вернулись с войны.

Бывало бежишь по коридору в машбюро диктовать очередной текст, а навстречу «Вячик» (так все звали Вадима Синявского): «Молодец, девочка, вчера слушал тебя с большим удовольствием». Высшей похвалы не было. Однажды он пригласил меня на футбол, когда в Москве играли бразильцы во главе с великим Пеле. Это было незабываемое зрелище. Не футбол, а балет. Но ещё большим наслаждением было сидеть рядом с Синявским в комментаторской кабине и не только слушать, но и видеть, как он ведёт репортаж. Вот уж высший класс. Много было и есть известных и популярных спортивных комментаторов, но таких больше нет.

А незабвенный Юрий Борисович Левитан! Как же он был доброжелателен ко всем и во всём. Мы часто делали в то время к праздникам и юбилеям редакционные «капустники», а Юрбора просили читать к ним текст. Он никогда не отказывался, пока руководство Комитета не запретило это делать главному «государственному голосу». Левитан был легендой. Недаром Геббельс, знавший толк в пропаганде, так ненавидел его. А Гитлер даже заявил, что, как только войдёт в поверженную Москву, первым повесит Левитана. Знал бы он, что «главный враг рейха» 24-летний диктор, в сущности мальчишка, в перерыве между чтением сводок Совинформбюро скачет в холле через сдвинутые столы, чтобы размяться. Об этом мне рассказывала наш великий радиорежиссёр Роза Марковна Иоффе, наблюдавшая его ежедневно в эфирной студии Центрального телеграфа, откуда в войну шли передачи «Последних известий».

А появился Юрий Борисович в Москве из Поволжья – приехал на конкурс дикторов. В жюри уже тогда была Ольга Сергеевна Высоцкая, ставшая потом постоянным партнёром Левитана у микрофона и его многолетней наставницей. Вместе с ним в конкурсе принимал участие Владимир Трегубов. Будущий главный редактор «Последних известий» знаменитый «В.Д.» в молодости тоже был голосист. По иронии судьбы Трегубов был тогда принят в стажёры, а Левитану отказали по причине ярко выраженного волжского «оканья». Его это не обескуражило. Год упорных занятий, снова конкурс. И победа. Он был принят на Всесоюзное радио.

Известен и любим он стал очень быстро. Но настоящая слава, конечно, пришла к нему во время войны. Он поведал мне множество баек, связанных с этой его сверхпопулярностью. В дни больших праздников, связанных с военными датами, его разрывали на части. Он никому не отказывал и мотался по всей стране, продолжая работать в обычных сменах на радио: и днём, и ночью. Полные залы встречали его стоя, а он вновь и вновь читал старые сводки, рассказывал грустные и смешные истории.

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11