1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10

«ОБСТОЯТЕЛЬСТВА НЕПРЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ...»

Дело, конечно, прошлое, кто старое помянет, тому... – ну и так далее.

Я бы и не поминал, но вот, прошло всего два года со времени событий, описанных в книге «Здесь было НТВ», а живем мы уже в совсем другой стране. А движемся в сторону совсем третьей.

Время меняется через людей. У него, времени, просто нет других способов себя проявить. Сереет человеческий фон, страшное становится привычным, возмутительное – обыденным; норма помаленьку становится проявлением чудаковатости.

«Неграмотные вынуждены диктовать», – печально заметил Ежи Лец. Но еще страшнее, когда косноязычие этой диктовки вдруг становится грамматическим правилом.

Поэтому дело, конечно же, не в Путине. И не в тех, чьи интересы он поставлен охранять в Кремле, а чьи охраняет сегодня. Дело в нас, по первому окрику побежавших к ноге, мелко засуетившихся, скупленных по дешевке. Это и тащит за письменный стол – не только желание свести старые счеты (ничего в этом стыдного нет: для истории, как и для арифметики, полезно, когда счеты сведены правильно), – но, главным образом, необходимость зафиксировать это тихое, подневное сползание нравов. Коррозию времени.

Для кого, для чего зафиксировать? Не знаю.

У Бродского есть простая и удивительная мысль: спасти человечество нельзя, но одного человека – всегда можно. Добавлю: например, себя. По большому счету, не наше дело загадывать о результате наших усилий. Когда-нибудь норма снова изменится, и те, в ком, по Бабелю, квартировала совесть, устыдятся – ненадолго, до следующей перемены исторических блюд.

А кто-нибудь помоложе, глядишь, и впрямь поверит на всю жизнь, что мыть руки перед едой, не воровать и говорить правду следует при любой эпохе...

После выхода книжки «Здесь было НТВ» каждый второй, встреченный мною в останкинских коридорах, считал своим долгом подначить: не собираюсь ли я часом написать продолжение телемемуаров – «Здесь было ТВ-6... Здесь было ТВС»? Я отшучивался, не предполагая возвращаться к теме, казавшейся совершенно исчерпанной.

Да, по большому счету исход нашего противостояния с властью был очевиден уже весной 2001-го, но подробности грядущего сюжета тогда было невозможно ни предсказать, ни придумать. А подробности – это изюм истории. Тут надо не лениться и запоминать, а лучше сразу записывать, не полагаясь на память.

Что я и делал, будучи большим любителем сладкого.

Готов поделиться.

Чтобы предприятие в России поменяло собственника, вовсе не обязательно громоздить юридические процедуры – достаточно договориться с охраной. Однажды таким образом поменяла собственника и сама Россия. Караул устал, если помните...

Ранним весенним утром 14 апреля 2001 года, рассмотрев в лицо смененную охрану на родном «энтэвэшном» этаже, мы перешли через улицу Королева – и начались наши двухлетние странствия по коридорам телерадиокомплекса. Спустя некоторое время, просыпаясь, я уже не сразу мог вспомнить название телекомпании, в которой работаю. НТВ, ТНТ, ТВ-6, ТВС...

И всякий раз, когда власти, уже почти механическим жестом, как надоедливую муху, сгоняли нас с очередной телечастоты, я вспоминал печальный анекдот про семью невысоких ростом людей: папа был метр шестьдесят, мама – метр пятьдесят, сынок вырос до метра сорока – и женился на женщине метр тридцать. А когда внучок (метр двадцать) привел в дом невесту (метр десять), дедушка сказал: так мы дотрахаемся до мышей...

А ведь были другие варианты судьбы!

Сладкое воспоминание: меньше чем за год до моего исчезновения из эфира на одной светской телетусовке ко мне подошел лично Костантин Львович Эрнст. Сам! Приобняв меня за плечи, он мягко поинтересовался:

– Витя! Когда ты перестанешь работать на маленьких каналах и начнешь работать на большом?

Я, в сущности, был не против, но на всякий случай поделился с г-ном Эрнстом наблюдением последних лет: большой канал, на котором я работаю, через некоторое время становится маленьким... Немного поразмыслив, Константин Львович не стал настаивать на моем переходе на Первый, что делает честь если не ему, то его интеллекту.

В иных случаях дело заходило гораздо дальше. Одно довольно крупное телевизионное начальство «кадрило» меня много лет. Когда неприятности нашей команды подбирались к критической отметке, оно (начальство) всенепременно звонило мне и говорило одну и ту же фразу:

– Виктор, вы помните, что мы вас любим? И я отвечал:

– Помню.

Но мое доброе сердце не могло бесконечно выносить приступы этой безответной любви, и однажды я предложил начальству вступить, наконец, в телевизионные отношения. Мы встретились в просторном кабинете. На дворе стояли золотые путинские деньки, ТВС накрывался медным тазом, и задачу на грядущую совместную жизнь начальство сформулировало предельно ясно:

– Идите к нам, но только чтобы у нас не отобрали лицензию.

При этом мне предлагалось написать сатирическую программу.

Вы не пробовали бить чечетку, но так, чтобы, упаси боже, не ударить ни одной половицы? Первая же моя попытка написать сценарий оказалась последней, а вскоре начальство начало жаловаться на всех углах, что я (теми своими пятью листками текста) «пытался подставить их бизнес».

Впрочем, моя безумная попытка проковырять в застывающем медиа-бетоне новую нишу для политической сатиры случилась уже летом 2002-го. А за год до этого, свежевыгнанные с НТВ, мы пошли работать на ТВ-6, то есть к Березовскому.

Это (насчет нашей связи с Березовским) обглодали до косточек все СМИ. На то, что команду, делавшую в ту пору лучшее в стране информационно-общественное телевидение, не позвал никто, кроме него, внимания почему-то не обратили вообще.

Это был дьявольский выбор – впрочем, не первый и не последний в нашей практике. Или уход в «государственники» (по Добродееву – Здановичу) – или в дрессированные либералы к Йордану (до первого окрика сверху) – или к «Березе». Многомудрая пресса тут же пришла к выводу, что Березовский нас использует... А то мы не знали! Использовал, разумеется, – чем мы хуже других? Березовский использует вообще всех. Если какой-нибудь досужий гражданин прошел мимо Бориса Абрамовича неиспользованным, – значит, Борис Абрамович в этот момент отвлекся на кого-то другого.

Дело в том, что Березовский – волшебник, и вся вселенная для него – только подручный материал. В молодости научившись напряжением мозга направлять в нужную сторону денежные потоки, в зрелые годы Борис Абрамович переключился на политику. Его жизнь в последние десять лет – череда рукотворных чудес федерального масштаба. Собрать из рассыпавшихся молекул второй президентский срок Ельцина, стереть в порошок Примакова, изготовить из номенклатурной ботвы движение «Единство», сделать практически из ничего спасителя Отечества В.В. Путина...

Правда, обратное чудо у Бориса Абрамовича пока что не получается. Щелкает, щелкает пальцами, а Путин все есть и есть. И смотрит на щелкающего своими добрыми глазами. Пришлось волшебнику напрячься и временно обернуться политическим беженцем...

Последнее было сделано с изяществом и даже с элементами постмодернизма: в Лондоне Борис Абрамович основал журнал «Колокол». Правда, потерпев, вслед за Герценом, поражение в деле сплочения российских либералов, Березовский погоревал недолго – и начал кадрить державников. Автор «Былого и дум» до такого не додумался. Простой был человек, без фантазии...

Впрочем, я бы на месте спасителя Отечества сильно не расслаблялся. Однажды у Бориса Абрамовича может получиться щелкнуть пальцами... Он ведь волшебник, просто сейчас не в форме.

Вернемся, однако, к нашим телевизионным баранам. Как на раз по дороге из кремлевских стратегов в борцы с тоталитарным режимом Березовскому привалила удача в виде разгромленной «команды НТВ».

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10