<<<     ΛΛΛ     >>>   

378

народной выставки на месте бывшего Трокадеро. Открытие состоялось 27 июня 1938 г. Лейрис, который тоже работал в Музее, публикует по этому поводу в N.R.F. за август 1938 г. маленькую заметку под заголовком «От Музея этнографии к Музею человека».

Левицкий под руководством Мосса и Рене Гроссе подготовил диссертацию о сибирском шаманизме. Затем разразилась война. Случайность военных призывов свела его в одном полку с Кено, который отмечает в своем дневнике за датой 6 января 1940 г. следующее: «Обнаружил среди E.O.R. этнолога Левицкого (выступление о шаманизме в Коллеже Социологии)» («Дневник», 1939—1940. С. 118); другие упоминания о Левицком — с. 123, 148, 161).

После демобилизации в августе 1940 г. Левицкий возвращается в Париж: и вместе с Борисом Вильде и Ивонной Одон организует сеть Сопротивления в Музее человека, первую организацию подобного рода, созданную в оккупированной Франции. 11 февраля 1941 г. SS окружает Дворец Шайо. В Музее человека производится обыск. Левицкого арестовывают и затем перевозят во Фресне. Процесс над участниками подпольной сети, остальные члены которой были также позже арестованы, начинается 6 января следующего года. Вильде, Левицкий и пятеро других членов организации были расстреляны немцами 23 февраля 1942 г. на Монт-Валерьен. Кено отмечает в своей записной книжке: «1942 г., 1 марта. Похороны Левицкого, улица Дарю (Полан плакал)».

Полан, замешанный в деле как издатель группы и арестованный в мае 1941 г., дает свою версию событий в разделе «Неделя в тайне» в книге «Писатели в тюрьме», Париж, 1945 г., воспроизведенной в 1956 г. в I томе его «Полного собрания сочинений» (см. также его беседы с Робером Малле «Неопределенности языка». Париж, 1970. С. 148). Арагон в публикации «Преступление против духовности». Париж, 1944 г., посвящает немало страниц этому делу Музея человека. Но наиболее целостное видение дает книга Мартина Блюменсона «The Vilde Affair Beginnings of French Resistance » (Бостон, 1977).

В сборник своих сновидений «Ночи без ночи» Лейрис включил два кошмара, непосредственно связанных с казнью своего коллеги, который сделал выбор в пользу Сопротивления. Никакое таинственное чудо не предоставило бы времени, которое позволило бы ему, как в случае с Хладиком Борхесом, закончить диссертацию о шаманах, этих титанах, взрывающих мировой порядок и всесилие богов. Первое сновидение датировано ночью с 19 на 20 мая 1942 г. Во втором, датированном «неделей позже», мимолетно возникает силуэт осужденного. Как раз в тот момент, когда он отправляется к месту, где должна состояться казнь. «Прикрытое мягкой шляпой его скуластое, со слегка монголоидными глазами лицо, казалось, отливало крайней бледностью (но на самом деле не в большей степени, чем обычно)».

379

ШАМАНИЗМ В КОЛЛЕЖЕ

Интерес Левицкого к сибирским цивилизациям во многом обязан его русским корням. С 1932 по 1937 г. Мосс читал в Практической школе Высших знаний курс по космологии в Северо-Восточной Азии. В заключительной части своего учебного курса он дважды отмечает вклад Левицкого: в 1934 — 1935 гг. «господин Левицкий прочитал три прекрасные лекции о бурятском шаманизме и шаманизме якутском, пользуясь всевозможными документами на русском языке и говоря, в частности, о прекрасных костюмах охотников, которые он сумел изучить в Трокадеро»; в 1936 — 1937 гг. «господин Левицкий продолжил свои работы о гольдах прекрасным исследованием гольдского шаманизма и мифологии этого шаманизма» (М. Мосс. Избранные произведения. Париж: Изд. Каради, 1969. Т. II . С. 186—187). Левицкий был также соавтором работы «Человеческий род», в серии Французская энциклопедия (т. II . 1936), созданной под руководством Риве (в ряду других соавторов — Лей-рис, Метро, Сустель, Хальбвахс...), а также «Всемирной истории религий» (в создании которой принял участие и Кайуа), опубликованной в издательстве Кийе М. Горсом и Р. Мортье. 1

Заметки, которые он набросал, имея в виду свою диссертацию, были собраны Эвелиной Лот-Фальк. Она воспользовалась ими в публикации под названием «Охотничьи ритуалы у сибирских народов», вышедшей в серии «Человеческий род», которой в издательстве Галлимара руководил Лейрис. Известно, как к этой книге отнесся Батай, в момент ее публикации работавший над редактированием своего «Ласко». После ее прочтения возникнут аналогии между долиной Везера и долиной Амура, вплоть до весьма неожиданного указания на пейзаж, открывающий «пустынный, немного сибирский вид долины Центрального Плато».

Проблема шаманизма стояла в центре тематики Коллежа. Батай провозглашает себя «учеником колдуна». А Кайуа начинает книгу «Миф и человек» (1938), противопоставляя «как представляющих две основополагающие позиции духа: шаманизм, выражающий мощь индивида в его борьбе против естественного порядка реальности, и манизм, обозначающий духовные искания на основе принесения в жертву тождества Я и не-Я, сознания и внешнего мира (с. 7). На почве манизма возникает как поэзия, так и мистицизм, тогда как с шаманизмом связаны знание и агрессивность волшебника. Кайуа вновь упоминает о шаманизме в заметке о Леви-Брюле, опубликованной в N.R.F. в августе 1938 г. В ней он отсылает к работам Левицкого. Странички из Леви-Брюля, говорит он, «о функции шамана в обществе без верховного вождя являются исключительно важными. В конце концов речь идет о фундамен-

1 Именно из этой публикации я беру библиографические ссылки, приводимые в примечаниях к выступлению.

380

шальном вопросе. В этой связи можно только сожалеть, что литература из первых рук, почти исключительно на русском языке, оказывается столь малодоступной. Однако несколько избранных, которые слышали выступление А. Левицкого, знают, подобно мне, о том, что проблема представляет исключительный интерес. Было бы весьма желательно, если бы господин Леви-Брюль рассматривал ее как-нибудь иначе, не мимоходом» («Chronos». P. 75).

По всей видимости, именно Кайуа шефствовал над Левицким. Это следует из его беседы с Жилем Лапужем: «Левицкий сделал два выступления о шаманизме. Постановка вопроса взволновала меня, потому что в схеме, которая была и моей (собственно, схемой Мосса), утверждалась полная антиномия между магией и религией. В то время я чувствовал себя в большой степени сторонником Люцифера, так как считал Люцифера эффективно действующим бунтарем. Вследствие этого шаманизм был для меня важен как синтез религиозных источников силы и сферы адских реальностей. Со своей стороны, Батай тоже был очень близок к такой расстановке акцентов. Но различие между нами состояло в том, что Батай и в самом деле хотел стать шаманом» («La quinzaine litteraire» за 16—30 июня 1970 г.).

Эти выступления не были, однако, особо успешными. После первого 17 марта Батай из-за этого сильно разволновался. «Из различных источников я узнал, что в прошлый вторник всем было очень скучно. Надо принимать вещи такими, какие они есть. Для меня это нисколько не принижает ценности выступления Левицкого, но...» («Le Bouler». P. 99). Верно, что 15 марта, после вступления в Прагу гитлеровских войск, современный мир окончательно обосновался на первом плане, отодвинув первобытные общества на второй.

Батай хотел бы, чтобы Коллеж высказался относительно этих событий. Он консультируется с Кайуа по поводу целесообразности рассылки следующего объявления: «По причине важности текущих событий вслед за выступлением Левицкого, с которого начнется заседание 21 марта 1939 г., последует выступление Батая о...», и он объявляет название: «Прагу вновь выбрасывают из окна».

Осталось неизвестным, последовали ли за второй частью выступления Левицкого 21 марта размышления на актуальные темы, которые были желательны для Батая.

Что такое шаманизм? Какова социальная природа этого института, который иногда кажется расположенным на границах общества и вынуждает квалифицировать его как институт антисоциальный? Определений хватает, конечно, но в религиозных материях нет дефиниций, которые были бы устойчивыми, так как границы явлений остаются слишком неопределенными, а нюансы слишком

381

тонкими. Социальное положение шамана оказывается настолько изменчивым, что рассматривать вопрос, так сказать, с юридической стороны представляется почти невозможным. Напротив, в мифологии и ритуалах мы находим многочисленные элементы, указывающие на место, которое занимает шаман в коллективных представлениях, которое, в частности, прослеживается и в общих представлениях о божествах. Стремясь установить положение шамана по отношению к божествам, то есть такое положение, которое обнаруживается в мифологии, мы можем добраться до источников, указывающих на его социальную природу, то есть до того способа, которым общество представляет себе шамана.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Ни фашизм тайное общество выступление батая распадается на две части
Поговорка отличается от своего видимого смысла до такой степени
Действующий из машины
Противоположность чистого
Олье Дени. Коллеж социологии философии 8 выступления