<<<     ΛΛΛ     >>>   

"Православность" понимается здесь не только в собственно церковном смысле, но и в историческом, социокультурном и психологическом планах.
4 Как известно, понятие Церкви является многоуровневым. Здесь и далее под "Церковью" понимается не столько Мистическое Тело Христово, являющееся средоточием Церкви, сколько Церковь в ее общественном измерении как организация.
[102]
Первые, более всего опасаясь утраты Церковью своей идентичности, заботятся о сохранении литургико-исторического наследия. Это само по себе неплохо, но если становится главной целью, то располагает к охранительству, изоляционизму, антиэкуменизму (5), неразличению главного и второстепенного в церковной жизни, догматизации культурно и социально обусловленных форм церковной жизни, поиску всяческих "врагов", вообще эксклюзивному типу сознания. Церковь при этом воспринимается как нечто самодостаточное.
"Модернисты" и "либералы" - люди с более открытым сознанием. Они признают, наряду с важностью Св. Предания, необходимость постоянного обновления форм и методов церковной жизни, постоянного диалога с "внешним миром" и с другими конфессиями. Они ставят себе сверхзадачу преображения всей полноты жизни в христианском духе. Задачу, которая никогда не будет полностью решена в земных условиях, но которую тем не менее нужно постоянно решать.
Если для "консерваторов" важны эстетически-созерцательная и храмово-ритуальная стороны церковной жизни, то для "либералов" - миссионерски-деятельная.
Кроме того, большинству традиционных православных кажется, что сама такая доктрина не нужна Православию, как чему-то законченному и самодостаточному в своем совершенстве. Создание такой доктрины ассоциируется с созданием чего-то нового, что "традиционалистам" представляется заведомо недопустимым.

5 Экуменизм (греч. -- Вселенскость) - движение к христианскому единству.
[103]
На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви (РПЦ) (Москва, 29.11-2.12.1994) было принято решение о создании социальной доктрины как "всеобъемлющей концепции, отражающей общецерковный взгляд на вопросы церковно-государственных отношений и проблемы современного общества в целом" (6).
Через два года и два месяца состоялось первое заседание Синодальной рабочей группы по выработке социальной доктрины РПЦ, на котором были определены основные направления разработок: богословские основы отношений Церкви с Государством и светским обществом; Церковь и политика; Церковь и национальный вопрос; личная, семейная, общественная и трудовая этика; отношение к собственности; закон и преступность, мораль и право; вопросы биоэтики и экологии; проблемы войны и мира; отношение к науке, культуре, образованию; международные отношения.
Спектр вопросов, как видно, очень широк. По сути дела, в социальную доктрину включены все вопросы, касающиеся внешнего (относительно Церкви) мира. Вряд ли такая доктрина появится в ближайшее время.
Но кое-что в практическом смысле уже сделано и делается: при Московской Патриархии (МП) существуют Отдел благотворительности и социального служения, Отдел по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными организациями. При Отделе Внешних Церковных Сношений МП существует "круглый стол" по религиозному образованию и диаконии (КСРОД), сотрудничающий со Всемирным

6 Журнал Московской Патриархии (далее: ЖМП). 1995. № 6–8. С. 3.
[104]
Советом Церквей. В 1996 году были подписаны Соглашения о сотрудничестве Русской Православной Церкви с Министерствами Социальной Защиты и Здравоохранения [7]. РПЦ МП участвовала в международной церковной программе помощи мирному населению, пострадавшему от военных действий в Чечне. Отдельные священники-энтузиасты осуществляют попечительство над больницами, домами престарелых, детскими домами и домами ребенка, школами-интернатами, тюрьмами, организуют благотворительные столовые, бесплатную раздачу продуктов питания и одежды. По состоянию на 1 января 1998 года в России существует более 140 православных храмов, часовен и молельных комнат в системе исправительно-трудовых учреждений (ИТУ) [8]. В целом же благотворительно-диаконическая деятельность пока не вошла в церковное сознание как совершенно необходимая часть церковной жизни. Только 20 % из около 300 действующих московских приходов, более или менее занимались ей в 1996 году. Диакония [9]  не является обязатель-

7 Значение подобных соглашений не следует преувеличивать. При смене руководства соответствующих ведомств они могут фактически оказаться недействительными, чему очень способствует и невоцерковленность среднего звена этих ведомств.
8 Информационный бюллетень КСРОД. М., 1998. Март. С. 2. Чрезмерная централизация "всего и вся" в двух столицах все еще остается в России.
9 Под "диаконией" (по-русски: служением) понимаются организованные формы христианского служения в миру: не только благотворительность, забота о социально неблагополучных группах и отдельных лицах, но и свидетельство о Христе через практическое доброделание. Диакония может (и должна!) включать в себя элементы миссионерства и христианского образования. В некоторых Поместных Православных Церквах такую диаконию называют социальной, чтобы показать ее отличие от литургической диаконии.
[105]
ным предметом и в учебных заведениях МП. В начале 1997 года в России действовало более ста православных благотворительных организаций, половина которых находилась в Москве и Санкт-Петербурге [10]. Общей достоверной статистической картины социального служения Церкви пока нет.
Но все же тихо прозвучавшее решение Собора было знаменательно. Это означало, что была признана сама необходимость в современной социальной доктрине как концептуально выраженной позиции Церкви относительно внешнего мира.
Косвенно на Соборе было признано, что те представления, которые интуитивно существовали в церковном сознании и в какой-то мере исполняли роль социальной доктрины (хотя и не были официально выражены), уже далеко не во всем соответствуют действительности.
Конечно, сама возможность постановки такого вопроса обусловлена переменами в социально-политической сфере российской жизни.
В течение 70-летней большевистско-коммунистической диктатуры полупридушенная Церковь фактически была "вне закона", была отделена не только от государства, но и от общества [11]. Специальные орга-

10 Христианская благотворительность. Обозрение. М., 1997. Вып. 1. С. 3.
11 "Отделение" от тоталитарного государства означает не что иное, как дискриминацию, лишение Церкви, как организации, социальных и юридических прав, в том числе и прав юридического лица. Государство же при этом вовсе "не отделяется" от Церкви.
[106]
ны политического надзора бдительно следили за тем, чтобы Церковь не переступала проведенной вокруг нее идеологической черты, со своей стороны легко ее переступая. В ходе реформ, начавшихся при М. Горбачеве, Церковь была легализована, ей стали возвращать еще не до конца разрушенные храмы, она начала получать права и свободы в соответствии с международными нормами. Церковь наряду с юридическим лицом обрела и гражданский статус: стало возможным взаимодействие с обществом в целом, в том числе и через средства массовой информации. В 1993 году была принята новая Конституция с "человеческим лицом". Ранее, в 1990 году, был принят закон "О свободе вероисповеданий", соответствующий, в отличие от ныне действующего закона, принятого в 1997 г., нормам международного права.
И вот здесь появились вопросы, которые ранее были невозможны. Как следует относиться верующим к новым социально-политическим реалиям, которых ранее просто не было: демократии, рыночной экономике, частной собственности, идеологическому разнообразию? Приемлемо ли все это, представляет ли какую-либо ценность с точки зрения Православия? Как вообще следует себя вести за порогом храма? Как относиться к обществу в целом, к светской культуре, к концепции "прав человека" и к принципу "отделения церкви от государства"? Следует все это как-то осмыслить, увидеть в чем-то положительный смысл, причем именно с религиозной точки зрения, или "просто терпеть" как что-то вынужденное?
Социальная доктрина призвана ответить на эти вопросы. Она должна отражать взгляды и наставления Церкви не только относительно личного и хра-
[107]
мового благочестия верующих, не только традиционные правила и обязанности христианина относительно самого себя и своих ближних, но и его обязанности относительно общества в целом, то есть его социальную ответственность [12]. Социальная доктрина, исходя из высокого представления о человеке и его достоинстве, открываемого нам христианством, призвана открыть религиозное измерение общественной жизни, дать определенные принципы, ориентирующие людей как граждан в их социально-политических взглядах и предпочтениях, например, в ходе избирательных кампаний.
Можно поставить вопрос еще шире: возможна ли принципиальная оценка социально-политических и экономических структур с христианской точки зрения? Конечно, не в положительном аспекте их соответствия духу христианства (это было бы натяжкой), а в отрицательно-оценочном смысле их возможного несоответствия христианским нормам морали и христианскому представлению о человеке.
Заведомо дурные структуры [13] почти не подлежат улучшению в результате микроусилий отдельных чиновников, даже если они и христиане. Теория "малых дел" здесь неэффективна, хотя и всегда подходит для личного употребления. Христиане же обыч-

12 Ср.: В Кодексе Канонического Права Католической Церкви (1983) канон 222 обязывает верующих "содействовать социальной справедливости". Поскольку Католическая Церковь имеет развитую социальную доктрину, то по ходу изложения будут проводиться параллели с ней.
13 Осуждение "греховных структур" содержится в энциклике Centesimus annus (1991), § 39.
[108]
но покидают эти структуры, тем самым подтверждая безнадежность ситуации, в результате чего положение еще более ухудшается.
Не разумнее ли, понимая основные принципы устройства общественной жизни, предотвратить построение заведомо плохих общественных структур, чем потом стоически и мученически пытаться их преобразовать на "молекулярном" уровне? Существуют простые правила социальной гигиены, нарушение которых приводит к тяжелым последствиям. Так, при любом общественно-политическом устройстве совершенно необходимы: прозрачность системы управления и финансовой отчетности (гласность), развитое выборное начало, ориентация на постоянное развитие общественных структур и местного самоуправления.
С этой точки зрения диктаторские и тоталитарные режимы, унижающие человеческое достоинство, манипулирующие людьми, превращающие их в "винтиков", лишающие их Божественного дара свободы, извращающие правильную иерархию ценностей, заведомо недопустимы [14].
Равно как и недопустимы режимы, создающие благоприятные условия для обворовывания и обмана людей.

14 В "Катехизисе Католической Церкви" (русское изд., 1996, далее: ККЦ) говорится: "Разнообразие политических режимов допустимо с моральной точки зрения, при условии, что они способствуют законному благу общества, их принимающего. Режимы, противоречащие по своей природе естественному закону, общественному порядку и фундаментальным правам личности, не в состоянии осуществлять общее благо для тех наций, которым они себя навязали" (пункт 1901. С. 442).
[109]
Возможность существования святых одиночек даже при таких режимах ни в коей степени не оправдывает ни эти режимы, ни индифферентное к ним отношение со стороны верующих.
Здесь не следует путать возможность оставаться христианином на личном уровне при любых, даже смертельно опасных, обстоятельствах (как это было в первые три века христианства) и равнодушие к созданию для других таких мученических условий.
Церковь, конечно, не должна поддерживать какие-либо конкретные политические партии, но она вполне может определить общие принципы, на основании которых верующие могли бы ориентироваться в своем выборе [15].
На Архиерейском Соборе РПЦ (Москва, 31.03-4.04.92) определили: "Церковь не связывает себя ни с каким общественным или государственным строем, ни с какой политической силой. Она -- над "правым" и "левым", и поэтому может вести диалог с любыми общественными движениями, кроме заведомо преступных, ища их примирения и объединения в служении благу людей".
Архиерейский Собор 1994 года подчеркнул "непредпочтительность для Церкви какого-либо госу-

15 "Можно утверждать, что причина почти всех великих трагедий в истории Церкви не столько в недостаточности благочестия верующих, сколько в отсутствии соборного церковного внимания к значению общих духовно-душевных стихий человеческого бытия, в отсутствии церковного труда над преображением и просветлением их"; см: Анциферов А. Христианство и кооперация // Вестник Русского студенческого христианского движения (ВРСХД). Париж, 1937. № 3–4. С. 10–11.
[110]
дарственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин, каких-либо конкретных общественных сил и их деятелей" [16], подтвердил предписание Св. Синода (8.10.1993) "воздерживаться священнослужителям от участия в выборах в качестве кандидатов в депутаты" и распространил это предписание на "членство священнослужителей в политических партиях, движениях, союзах, блоках и иных подобных организациях, особенно -- ведущих политическую борьбу". Этот запрет не распространяется на мирян. Священнослужителям же разрешается участвовать "в отдельных мероприятиях политических организаций"; допускается также их "церковное сотрудничество с такими организациями в делах, полезных для Церкви и общества, в случае, если таковое участие и сотрудничество не носит характера поддержки политических организаций, служит созиданию мира и согласия в народе и церковной среде".
Архиерейский Собор РПЦ, состоявшийся в московском Свято-Даниловом монастыре 18-23 февраля 1997 года, подтвердил ранее принятые решения относительно политической сферы.
Это не означает, что у Церкви вообще нет никакой позиции по общественно-политическим вопросам, и ей достаточно "просто" призывать всех к миру и согласию. Относительно "заведомо преступных движений" у Церкви должно быть вполне определенное мнение. Церковь над политикой, но не вне

16 Думается, что здесь все же молча предполагается не только "непредпочтительность" заведомо преступных организаций, но и явное их осуждение.
[111]
политики. И у нее должна быть своя политика относительно "политики", не сводящаяся к простому нейтралитету.
Важно понять, что вопрос о "структурах" -- это не всегда "чисто технический вопрос", а вопрос, часто имеющий и нравственную сторону, так как здесь затрагиваются судьбы многих людей. Тем более что "структуры" в чистом виде никогда не встречаются, они всегда связаны с той или иной идеологией, в которой, в свою очередь, всегда есть духовное (или антидуховное) измерение. Ложные идеологии порождают соответственно ложные организационные структуры; в основном - тоталитарно-анархические. Существуют предельные ситуации, когда Церковь, которой в лице апостолов обетовано "передвижение гор" (Мф. 17, 20), не может отказаться и от менее масштабных деяний.
Социальная доктрина должна также определить с религиозной точки зрения смысл внелитургической и внецерковной, то есть светской, мирской деятельности христиан. Ведь большинство верующих профессионально заняты в секулярных сферах политики, промышленности, бизнеса, науки, культуры, обслуживания. Их деятельность должна быть религиозно оправдана [17]. Может ли, например, политик, от деятельности которого зависит настоящее и буду-

17 Этим вопросом задавался еще В. В. Розанов: "что же есть собственного и специального в моряке, в художнике, в поэте, в ученом или мыслителе, что связывало бы их с религией?", см: Розанов В. В. Аскоченский и архимандрит Феодор (Бухарев) // Архим. Феодор (А. М. Бухарев). О духовных потребностях жизни. М., 1991. С. 36.
[112]
щее многих людей, быть православным христианином? Должен ли он оставлять свою веру за порогом храма и в своей профессиональной деятельности руководствоваться лишь "трезвым расчетом", то есть исходить совсем из других принципов?
Ясно, что подобная "теория двойственной истины" плохо совмещается с христианством, если под ним понимать абсолютный принцип для всей полноты жизни, а не для какой-то ее части. Иначе пришлось бы осудить профессию политика, да и не только его одного, как не совместимую со званием христианина. Риторических рассуждений о том, что политика - "грязное дело", здесь явно недостаточно, как недостаточно, говоря о хирургии, сказать лишь, что она "кровавое дело".
Исключение политики из сферы этики страшно тем, что таким образом заранее оправдываются любые преступления, совершенные "специалистами" в сфере профессиональной политики.
Не следует забывать и того, что Церкви принадлежат не только священнослужители, но и намного большее число мирян, которым никто не запрещает заниматься политикой на любом уровне. Им должны быть известны принципы своего участия. "Частичного" христианства не бывает, должны быть последовательные усилия по актуализации его принципов во всей полноте жизни [18]

18 Русский религиозный философ В. С. Соловьев, например, рассматривал свое участие в политике в качестве публициста как нравственную обязанность, как "послушание". Подметание комнаты тоже не самое чистое занятие, но никому же не приходит в голову осуждать труд уборщицы, как несовместимый с христианской духовностью. .
[113]
Очень важно попытаться вообще определить степень возможной общественной и политической активности верующих. Могут ли они, например, создавать политические партии и общественные организации, независимые профсоюзы, судиться не только с физическими, но и с юридическими лицами, т. е. элементарно бороться за свои права? Существует ли вообще понятие "права" с религиозной точки зрения? Или для верующих существуют только "обязанности", а во всем остальном следует полагаться на волю Бога?
Но "волю Божию" определить не проще, чем Самого Бога, и не исключено, что воля Божья может побуждать и к внешней, а не только к внутренней активности. Воля Божья может действовать и опосредованно, как, например, через "врачевства, которыми благоразумный человек не пренебрегает" (Сирах. 38, 1-4), хотя Господь может, конечно, исцелить любого человека и непосредственно. Если это относится к врачам, то почему это же не может относиться, например, к юридическим и социальным институтам, которыми, как известно, не пренебрегал апостол Павел, называя себя "римским гражданином" (Дн. 22, 25)?
Должны ли верующие, в условиях отделения Церкви от государства, "тихо сидеть" в отведенной для них области? Не является ли широко распространенная среди верующих нарочитая ориентация на "духовность" как на некий вид спиритуальной терапии, следствием какого-то глубокого поражения и капитуляции? Эти вопросы нуждаются в соответствующих честных ответах.
Коротко говоря, наряду с монастырским и приходско-бытовым пониманием Православия, исторически возобладавшем на Руси, необходимо развить
[114]
концепцию христианского поведения и в секулярной сфере, то есть попытаться ответить на вопрос, что означает быть христианином "в миру"?
Церкви следует всерьез принять секулярную сферу и показать, что христианское служение возможно и необходимо и в ней, а не только в монастыре или на приходе. Приход должен быть источником вдохновения, отправной точкой деятельности и во "внешнем мире". Как говорят богословы, должна быть "литургия после литургии", т. е. одно общественное служение после другого общественного служения. Везде, где дело касается судьбы людей, где происходит борьба добра со злом, возможен религиозный подход. В этом и состоит точный смысл социальной доктрины Церкви.
Наряду с личностной, персональной этикой [19] необходима социальная этика, обоснованная с православно-христианской точки зрения. Социальная деятельность Церкви не может ограничиваться созданием диаконических и благотворительных организаций, хотя это важная и наиболее древняя форма выражения Церковью своей социальной ответственности.
Особенность ситуации еще и в том, что у самого государства нет никакой внятной социально-политической доктрины, хотя, казалось бы, в эпоху таких глубоких перемен, какие сейчас происходят в России, первое, что необходимо было сделать, -- это

19 Строго говоря, с последней дела обстоят тоже не лучшим образом, существует лишь детально разработанная литургическая дисциплина, включающая в себя правила, касающиеся молитвы и поста.
[115]
создать доктрину переходного периода и популяризировать ее, чтобы народ понимал смысл происходящего. Но нет, здесь сказывается и отсутствие в России традиций социальной философии, философии права, слишком долго презирали "отвлеченную мысль", "умствование", вообще не чувствовали необходимости в какой-либо философии социальности. Презирали в России не только "умствования", но и друг друга, вообще людей. Власть никогда не вела открытую политику, не объясняла народу суть происходящего. Позже за это приходилось дорого расплачиваться. И теперь за это приходится расплачиваться хаосом.
После того как исчезло дурное наваждение "научного коммунизма", российское общество оказалось в мировоззренческом смысле почти на нуле. Осталась только национальная психология, какие-то интуитивные установки, типа того, что Ленин был хороший, а Сталин -- плохой (модифицированный миф о добром царе, который чего-то "не знает").
Социальная доктрина должна быть широко оглашена и разъяснена верующим. Социальная доктрина, по своему определению предполагающая участие всех верующих и им неизвестная, была бы contradictio in adjecto, а на практике - лишь информацией (ДСП) для архиереев. Наличие социальной доктрины Церкви предполагает и необходимость публичных обращений, заявлений по разным вопросам современности от лица самой Церкви.
Социальный вопрос не может быть монополией ученых специалистов или политиков, подчас с калейдоскопической быстротой меняющихся на политической сцене, ответственность которых исчезает
[116]
вместе со смещением с должности. Но при создании социальной доктрины к ним можно было бы обращаться как к консультантам.
Выработав социальную доктрину, Церковь могла бы выполнить свою пророческую функцию, указав путь дальнейшего развития общества.

1.1. Основание для социальной доктрины.

Как уже говорилось, социальная доктрина, основанная на религиозном миропонимании, дает людям целостное представление о всей полноте их общественного бытия. В этом смысле, обобщенно говоря, Ветхозаветное законодательство и Исламское законодательство (Шариат), содержащие нормы религиозного культа и общежития, нормы государственного, уголовного, брачно-семейного, наследственного права обладают свойством полноты, по крайней мере методологической. В этих религиозно-правовых системах предполагается, что в каждой ситуации существует единственно правильное решение, которое регламентировано и которому надо следовать. Для свободы места почти не остается. Свобода понимается как досадная неопределенность.
Здесь же идет речь о совершенно другой социальной доктрине, основанной на христианском миропонимании. Область обязательных предписаний здесь тоже существует, но она уже не обладает свойством регламентирующей полноты. Наряду с этой областью существует и значительная область свободы, где каждый человек волен поступать так, как считает нужным. В предполагаемой здесь социальной докт-
[117]
рине эту область неопределенности не следует пытаться устранять. Более того, ее можно даже культивировать, так как иначе не будет столь ценимой в христианстве свободы.
Можно ли основать социальную доктрину, исходя из Евангелия, Нового Завета? В целом Евангелие персоналистично, обращено к личности человека, к его совести. Апостолы, как и их Божественный Учитель, не говорили о каких-либо социально-политических структурах и тем более о необходимости их преобразований. Они не осуждали рабство непосредственно как социальный институт и не призывали ни к каким революциям [20].
Но само их существование, их проповедь имели и социально-политическое измерение. Иначе архиереи и фарисеи не сказали бы о Христе: "если оставим Его так, то все уверуют в Него, -- и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом... лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб" (Ин. 11, 48-50).
Отсюда видно, что Иисус Христос, с точки зрения начальства, представлял опасность не только религиозную, но и политическую; выражаясь современным языком, Он был "плохим патриотом", "подрывал" благосостояние страны.
Сын Божий посылает апостолов в "мир сей" (Ин. 17, 14-18) для преображения его изнутри. Это преображение имеет далеко идущие последствия, что хорошо чувствовало политическое руководство того времени.

20 Можно было бы сказать: разве что к революции духа, если бы само слово "революция" не было безнадежно скомпрометировано в ходе истории.
[118]
Часто разговорами о человеческой греховности и следующей из нее необходимости послушания священноначалию и вообще смирения перед "всем и вся" пытаются затушевать освобождающий и преображающий дух христианства. В наше время это делается уже "естественно", без усилий.
Мало задумываются и о той свободе, которую обетовал нам Сам Господь: "Познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин. 8, 32). Наверное, эта свобода была дана людям не для того, чтобы они от нее свободно отказывались. К сожалению, слово "свобода" остается почти пустым для российского сознания.
Христианство несло с собой новое духовное измерение, иные принципы, которые были опасны для общества, построенного на традиционной основе, где буква закона давно вытеснила его дух, что, конечно, хорошо чувствовали руководители современного Христу общества. Пафос христианства -- в открытости правде, которая может оказаться в неожиданном месте и может иметь непривычную форму, как это показано Христом в притче о милосердном самарянине (Лк. 10, 29-37), где ближним оказывается чужой человек и к тому же "еретик". Вместо древнего представления о Боге как о силе Христос открывает Бога любви, не знающей границ, вместо множества ветхозаветных заповедей дает всего две заповеди о любви к Богу и ближнему.
Можно долго спорить о возможности выведения социальной доктрины из Евангелия, но вопрос можно поставить и так: побуждает ли дух Евангелия сегодня к социальной ответственности или нет? Должно ли лишь вынужденно "платить динарий кеса-
[119]
рю" (Мф. 22, 17-21) или видеть в этом не только дань, но и смысл, хотя и не первой важности, но все же религиозного служения в пользу общества?
Остался ли пафос общественного служения ветхозаветных пророков исключительно в прошлом? В чем заключается пророческое служение Церкви сегодня?
Напомним, что пророк не столько предсказывает будущее, сколько обличает неправду своего времени; именно за это он в основном и гоним. Пророк есть "носитель духа творческого, не успокаивающийся на пути своем, вечно алчущий и жаждущий общения с Источником Истины, чуткий к тому, что происходит кругом в мире, не примиряющийся с укоренившимися злом и неправдой" [21].
Вспомним, что и Христа распяли не столько за то, что Он не отрицал, что Он -- Сын Божий (это -- официальное обвинение законников), сколько за глубокое влияние, которое Он оказывал на народ и за критические замечания в адрес архиереев, фарисеев и законников.
У свв. отцов, живших в эпоху социологизации христианства, когда оно было признано государственной религией, имеются некоторые высказывания по социальному вопросу. Так, св. Иоанн Златоуст хорошо показывает несостоятельность религиозного эгоизма: "Не будем довольствоваться исканием собственного спасения; это означало бы погубить его.

21 См.: Архимандрит Киприан. Левитство и пророчество как типы пастырствования // Вестник Русского студенческого христианского движения (ВРСХД). Париж, 1938. № 3; См. то же: Сб. "Живое предание. Православие в современности". М., 1997. С. 168.
[120]
На войне, если солдат думает только о том, как бы спастись бегством, он губит себя и своих товарищей. Доблестный солдат, который сражается за других, вместе с другими, спасает и себя самого..." [22] Иоанн Златоуст обличал общественные нравы современников, богатых упрекал за недостаток милосердия, высказывался по поводу общественных волнений в Антиохии [23], советовал освобождать рабов [24].
Но все же свв. отцы, особенно восточные, больше обличали человеческие пороки, проявлявшиеся на личном и социальном уровне, чем сами социальные учреждения, способствовавшие этим порокам.
У западных отцов и христианских авторов (Тертуллиан, Лактанций, Минуций Феликс, Августин) более критический взгляд на общественные структуры, государство, которое часто рассматривается в его служебной (для людей) функции, а не как что-то сакрально-самодостаточное.
Конечно, не все отцы мыслили одинаково. Некоторые уповали исключительно на молитву, но были и отцы, которые не исключали и других форм взаимодействия с окружающим миром, что находится в полном соответствии с евангельским идеалом: Хрис-

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Духовенство вплоть до церковной реформы петра i
Государством
От него усталость вследствие постоянного обращения духа философа горe
На социальном уровне человек это цель
Ни отдельный человек