<<<     ΛΛΛ     >>>   

An. Павел не говорит: «Мы проповедуем учение Христа». Нет — «мы проповедуем Христа распятого; иудеям соблазн и эллинам безумие».

Если наставник прочитал запомнившуюся проповедь — назавтра его ученики будут повсюду рассказывать о ней, но при этом каждая их фраза будет начинаться со слов: «Как сказал Учитель». Однако именно этого словосочетания ни разу не употребляют апостолы35.

Что же мы видим в самих Евангелиях? Прежде всего главная тема проповеди Христа — это Он Сам. Не призыв к любви или покаянию. Нет, более всего, чаще всего, по сути непрестанно — Он говорит о Себе. «Я — Путь, Истина и Жизнь», «Я — Источник воды живой», «Я — Хлеб Жизни», «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные», «Я — свет миру», «Веруйте в Бога и в Меня веруйте», «Я и Отец одно есть»... Можно показать, что вся Нагорная проповедь центрирована вокруг Личности и Тайны самого Проповедника 36.

Сам Христос Свое служение не сводил к роли Учителя. Не перед выходом на проповедь Христос говорит «на час сей Я и пришел в мир», и не после окончания беседы говорит Он: «Свершилось!» 37

Или поставим вопрос иначе: если Христос — Учитель и Проповедник — почему Он так мало учил? Вот если бы Он не поссорился с фарисеями, избежал Креста — Он мог бы еще немало учеников стяжать и еще многому научить Израиль и человечество! А так Распятие — это досадная случайность, слишком рано прервавшая Его вдохновенный полет 38.

В конце концов, теософы типа Блаватской и Рерихов искушают тем же, чем и Сатана: они борются со Крестом. Он им не нужен, мешает. Христос Нагорной проповеди им близок, а Христос Голгофы — нет. Голгофа становится или случайностью или спектаклем, призванным выдавить слезу покаяния из людей, вдруг превратившихся в богоубийц.

Любая система, которая не в состоянии пояснить уникальный смысл Креста, не является христианской. Она может говорить комплименты в адрес «Учителя Иисуса», даже утверждать его «божественность» (в индуистском смысле) — но так и останется «поцелуем Иуды».

Не менее важно и то обстоятельство, что в проповеди Христа просто нет ничего нового! К каждой его мысли и заповеди можно найти параллели из книг Ветхого Завета. Он придаст им большую афористичность, сопровождает удивительными и удивляющими примерами и притчами — но в его нравственном учении нет ничего такого, чего не содержалось бы в Законе и Пророках. Кроме одного — Его учения о Нем Самом. Даже та заповедь, которую сам Христос называет «новой» — говорит более всего именно о самом Спасителе: «заповедь новую даю вам — да любите друг друга, как Я возлюбил вас». И та заповедь,

35 Единственное исключение — слова ап. Петра в книге Деяний: он ссылается на слова Спасителя — «блаженнее давать, чем принимать».

36 Об этом см. в моей статье «Нищие духом» в журнале «Альфа и Омега. Ученые записки общества для распространения Священного Писания в России», М., 1994. № 1.

37 С этими словами Христа никак не увязать заявления Е. Рерих о том, что «Ни один Учитель не считал свою работу конченной» («Агни-йога». Сост. А. А. Мовчанюк, II. В. Базлов. СПб., 1992. С. 112).

38 У К. С. Льюиса есть богословская сказка, где обыгрывается этот сюжет: во время автобусной экскурсии, следующей из ада в рай, пассажирам предлагается навсегда остаться в Раю. Бывший среди обитателей преисподней один весьма известный богослов отказывается от такого приглашения. Он желает вернуться вниз, чтобы в тамошнем довольно-таки представительном богословском кружке сделать доклад. «Я хочу осветить одну неточность. Люди забыли, что Христос умер довольно молодым. Поживи он подольше, он бы перерос многое из того, что сказал. А он бы жил, будь у него побольше такта и терпимости. Я предложу слушателям прикинуть, какими были бы его зрелые взгляды. Поразительно интересная проблема! Если бы он развился во всю силу, у нас было бы совершенно другое христианство. В завершение я подчеркну, что в этом свете Крест обретает несколько иной смысл. Только тут начинаешь понимать, какая это потеря»... (Расторжение брака // Льюис К. С. Любовь. Страдание. Надежда. М., 1992. С. 92). по исполнению которой ученики Христа будут отличаться от язычников, также немыслима вне соединения с Самим Христом. Ибо любить врагов человеческими силами невозможно 39— но «невозможное человекам возможно Богу», и в пребывающих в любви Христовой, в соединившихся с Ним как ветви с лозою, открывается и действует — Его любовь.

Все споры Древней Церкви, споры I тысячелетия — это не споры об «учении Христа», а споры о феномене Христа: Кто пришел к нам?

Именно Личность Христа является истинным содержанием новой веры. Все основоположники других религий выступали не как предмет веры, а как ее посредники. Не личность Будды, Магомета или Моисея были предметом веры, а их учение. В каждом случае можно было отделить их учение от них самих. Но — «Блажен, кто не усомнится обо Мне».

Но — вновь — что же тогда становится предметом евангельской передачи и как? Понятно, что не книга. Когда Христос посылает Своих учеников: «Идите и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15) — книга была еще не написана. «Христианство есть уподобление Божеству» — так выразил суть апостольского предания св. Григорий Нисский40. Просто слышание рассказа о некогда происшедших в Палестине событиях не способно дать такой эффект.

Значит — надо искать в ином месте «механизм трансляции» Предания Богочеловечества.

Чем вообще Предание восполняет Писание? — Тем, чем практика восполняет теоретическое описание. Плоть Предания восполняет Слово Евангелия. Практика религии — молитва. Предание, которое во всех своих формах в конце концов говорит о молитве и Причастии, есть то слово к Богу, без которого никакое, даже апостольское слово о Боге не может оживить душу.

И вот именно «правила молитвы» нет в Новом Завете.

В книге Деяний, описывающей Церковь огненного ее периода, совершенно нет молитвы. Никто не молится — ни отправляясь в путь, ни приходя, ни начиная проповедь, ни завершая ее. Это настолько неожиданно, что Розанов однажды возмущенно восклицает 41— почему Христос не научил людей молиться, разрушив их прежний Храм? Всего одна молитва на протяжении всего Евангелия — «Отче наш», одна молитва в семь строк. Кроме нее, однако, есть несколько глав молитвы Христа — Его последней, тайной молитвы. Но ведь никому и в голову не придет от себя повторять «первосвященническую молитву» Иисуса. Кроме того, это — молитва на Тайной Вечери. Вдобавок дается она только в «духовном» Евангелии от Иоанна. И это опять — признак некоей эзотсрики.

Религия — это связь с Богом. Что бы ни говорили нынешние филологи о происхождении этого слова, важно, что для Лактанция (и, соответственно, всех богословов, знавших латынь) быть религиозным — значит восстановить некогда порвавшуюся связь с Богом. Понятно, что суть религии — в акте молитвы. И вот Новый Завет оказывается совершенно не мистической, не молитвенной, не религиозной книгой. В нем нет поэзии молитвы. По сравнению с Псалмами «Отче наш» — сухая проза, вежливое перечисление нужд. И когда Церковь Нового Завета начала сама молиться — ей ничего иного не оставалось, как взять для себя молитвы Ветхозаветной Церкви — Псалтырь.

39 Если я люблю кого-то — любая весть о нем радует меня, от мысли о скорой встрече с любимым человеком я радуюсь... Жена радуется успехам мужа на работе. Сможет ли она с той же радостью встретить весть о служебном повышении того, кого она считает своем врагом? Медитации и тренировки воли и чувств могут научить равнодушно, без аффектов относиться к недругам. Но вот радоваться их удачам как своим человеку невместимо. Даже горе чужого легче разделить с ним. А радость чужого разделить невозможно... Первое чудо Христос совершил на брачном пире. Говоря о том, что Спаситель взял на Себя наши страдания, мы часто забываем, что Он был солидарен с людьми и в наших радостях...

40 Св. Григорий Нисский. Творения. М., 1868. Ч. 7. С. 217.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Богословие традиции
Предание
Что же мы видим в самих евангелиях прежде всего главная тема проповеди христа это он сам
Путь к нему есть церковь