<<<     ΛΛΛ     >>>   

Я считаю возможным определить эти «сложные существа» следующим образом: 1) они представляют собой нечто большее, чем скопление, а именно специфическое движение, которое можно назвать «объединяющим движением», по крайней мере когда речь идет об одномерном существе или обществе; 1 2) они характеризу-

1 Дюркгейм. Правила социологического метода (Париж, 1895. С. 127): «Общество — это не просто сумма индивидов, но сформированная их объединением система, представляющая собой специфическую реальность со свойственными ей признаками». Такой тип формулы ( X это более или нечто иное,

ются более или менее ясно выраженным отличием от массы, которая образована сходными, но не составляющими единую композицию элементами.

§ 4. Общество — это сложное существо

Теперь, когда эта нудная и тяжелая работа по уточнению основной терминологии закончена, можно дать первый вразумительный ответ на вопрос: что такое общество? Оно не является совокупностью индивидов. Оно не является организмом. Уподобить общество организму столь же бессмысленно, что и приравнять его к молекуле (нечто подобное и делал Дюркгейм). Общество — это «сложное существо».

Упорство одних имеет позитивный смысл: они связывают свои представления с узкими идентификациями. У других оно негативно: они ограничиваются тем, что отвергают эти идентификации. Я хочу привести пример такого грубого упрямства. Я позаимствовал его из недавней публикации французского астронома Эмиля Бело в международном журнале «Наука» 1 (июль 1937 г .). Сравнение, которое проводит Бело между организмами и звездами, имеет, между прочим, большое значение, так как он вводит нас в область, которой я вначале пренебрег, описывая для простоты лишь одну линию усложнения существ. Попытавшись описать эволюцию, которая характеризует фазы существования звезды, Бело добавляет, что «исследование, не учитывающее происхождения звезд и их эволюции, возникновения новых звезд и планетарных систем и т. д., не может удовлетворить ученого, занимающегося космогонией: ему необходимо раскрыть сравнительную эволюцию разнообразных звездных тел и общие законы биологии и биогенетики для всех космических существ». Ниже уточняем:

«1. Дуализм находится у истоков происхождения звезд, вихревых туманностей, планетарной системы, он обнаруживается в столкновении гигантской звезды с туманностью: дуализм среди живых существ называется сексуальностью. — 2. У живых существ размножение происходит посредством клеточного деления, у кольчатых червей — через деление целых существ. На уровне космических объектов звезда, сжимаясь, приобретает форму гантели, как показали А. Пуанкаре и Джинс, и в этот момент она разделяется надвое как обыкновенная клетка. Планетарные турбулентные потоки могут оставлять за собой вихревые следы, состоящие из вереницы

чем сумма частей) виталистического характера был очень моден в кругах гештальтистов. Своим уточнением Батай дает этому «более» интересное определение: целое есть движение, объединяющее свои части.

1 Эмиль Бело. Ведущая роль астрофизики в космогонии // Наука. 1937. CCCIV. С. 74—82.

маленьких планет (Марс, Юпитер, Сатурн), это и есть феномен размножения делением. Витки вихревых туманностей нестабильны и делятся на фрагменты, зависящие от массы через единицу длины оборота, витка. — 3. У всех существ оплодотворение и рождение являются внезапными феноменами (как вспышка сверхновой для рождения планетарных колец). — 4. В сексуальности рождению предшествует период вынашивания, достаточно короткий по сравнению с длительностью существования уже появившегося на свет существа. Что касается планет, то проходит несколько циклов вынашивания их туманностью, предшествующих сотням миллионов лет их жизни. — 5. Эмбрионы временно живут в среде, отличающейся от той, где будут жить совершенные, законченные существа. — 6. Эмбрионы имеют временный облик, часто сильно отличающийся от конечного результата (метаморфозы, начиная с личинок, червей и т. д.) (турбулентные потоки, кольца для космических тел). — 7. Только лишь во взрослом состоянии живые существа способны к репродукции. Звезда достигает этой зрелости, когда благодаря сжатию в эллипс ее центробежная сила в экваторе оказывается рядом с той силой, которая удерживает ее вещество. — 8. Теория наследственности Менделя показывает, что разнообразие видов обязано своим существованием многочисленным комбинациям доминирующих черт обоих родителей. Многообразие космических видов достаточно ясно демонстрирует нам, что их происхождение связано с принципом дуализма. — 9. Живые существа выбирают пищу, пригодную для ускорения их эволюционного развития путем ассимиляции. Звезды, проходя через туманность, ассимилируют плотные вещества, которые увеличивают их собственную плотность и отталкивают непригодные для их эволюции вещества. Основное отличие живых существ от космических состоит в том, что первые рождаются маленькими и впоследствии вырастают, а последние рождаются гигантскими, а потом уменьшаются из-за гравитации, которая на живых существ оказывает лишь минимальное воздействие. Таким образом, в нашей Вселенной существует общий в генетическом плане механизм и для живых существ, и для космических».

Не относясь к числу ученых, которые продвигаются вперед только после того, как очень медленно устранят все возможные ошибки, Эмиль Бело в то же время не может быть уподоблен и оккультистам, говорящим о «геоне» и «живой земле». Даже если фрагмент, который я сейчас прочту, покажется сплошным бредом, Э. Бело представляет тем не менее науку. Нет, впрочем, никакого смысла отказывать астральным телам в том, что они являются «сложными существами», на том основании, что это качество однажды уже было установлено для различных образований, встречаемых человеком на Земле. Невозможно отрицать минимум «единства генетического плана» для всех «сложных существ». Этот минимум может быть сведен к тому принципу, который композиция

добавляет и дифференцирует. Нет нужды быть астрономом или прорицателем, чтобы предположить, что развитие науки демонстрирует поверхностный характер большей части тех косных сопоставлений, о которых я только что говорил. Опровержения, которые обязательно последуют, не будут, впрочем, менее косными, чем безапелляционные утверждения, тогда как в самой природе все смутно, неопределенно, разнородно, и, что касается возможности появления разнообразных форм, достаточно богато для того, чтобы бесконечно обрекать человеческий разум на унижение.

Я настаивал на изначально неясном характере понятия сложного существа, которое я стремлюсь ввести: характер его отличается и расплывчатостью, и в то же время точностью, если он противостоит косности и практической неточности обычных дискуссий.

Я настаивал на неопределенном характере понятия сложного существа, которое я пытаюсь ввести в обиход: его характер одновременно расплывчатый и в конечном итоге четкий, если он противостоит на практике неточной, неясной ригидности привычных дискуссий. На самом деле, я намеренно употребляю слово «существо», которое репрезентирует, помимо всего прочего, и самую туманную и неопределенную идею. Эмиль Бело также использует слово «существо». Правда, я со своей стороны определил, что подразумеваю под выражением «сложное существо», и кажется, тем самым я освободился от излишней неопределенности, которая сопровождает слово «существо». Я мог бы продолжить мой ход рассуждений, не погружаясь все больше и больше в метафизическое болото, в которое, как иногда кажется, серьезный человек должен попадать, только чтобы посмеяться. Но случилось так, что, с одной стороны, слово «существо» наводит на мысль о сознании, 1 а с другой — на представление о том, что по крайней мере одна из перечисленных категорий, одномерное существо (если мы рассматриваем целое и если останавливаемся на наиболее убедительном его проявлении), отличается сознанием. Остается только ввести определенную двусмысленность, которой, должен честно признаться, я и не пытался избежать. Напротив, мне казалось, что крайне неопределенная природа человеческого познания таких вещей поддерживается на практике предлагаемым мной выражением, и я надеюсь, что эта неопределенность будет поддерживаться эксплицитно. Я по-

1 Об определении термина «существо», на которое эта «сложная онтология» вдохновила Батая, см. 1. «Ученик колдуна»: «Это не то существо, которое искажено рационалистической философией, наделяющей его атрибутом неподвижности; прежде всего это существо, о котором возвещают имя и отчество, затем это двое, которые соединяются в бесчисленных объятиях, наконец, община, «которая истязает, обезглавливает и ведет войны», см. 2. «Лабиринт» (1936): «Существо вырастает в беспокойном волнении жизни, которая не знает границ: оно хиреет, оно исчезает из виду, если то, что одновременно является и „существом" и сознанием, калечит себя, сводя себя к познанию» (И.С. I . С. 434).

40

лагаю, что в этом отношении наиболее образованный человек пребывает примерно на том же уровне, что и крестьянин: на самом деле способ познания сознания других ни в какой мере не может быть разработан наукой. Лошадь кажется нам наделенной сознанием, как и насекомое: труднее приписать наличие сознания речной губке, но поскольку существуют ступени от речной губки к пчеле... мы приходим к инфузории, к клетке! Некоторое количество людей может условиться, чтобы допустить существование определенной границы: сознание начинается вместе с жизнью, вместе с клеткой: это то, что кажется достаточно произвольным. Почему мы не допускаем также что-то вроде сознания у корпускул или у инертной материи? Почему клетка становится сознательной, если составляющие ее частицы ни в коей мере таковыми не являются? Сказать по правде, некоторые последующие рассуждения, скорее, заставляют думать, что рождение сознания из ничего на пороге жизни — беспрецедентно. Ницше признавал восприятие за неорганической материей, а значит, и познание; он даже настаивал, что только инертное может достичь истины: органическое связано комплексом интересов и тем самым обречено на утилитарные интерпретации и на заблуждения. 1 Я цитирую, только чтобы напомнить. Справедливо было бы добавить, что я с большим интересом читал тексты Ницше, на которые я только что сослался, поскольку я давно склонен видеть вещи подобным образом. Но я привожу этот факт лишь для справки. Не стоит останавливаться на таких туманных рассуждениях, Ницше в свое время тоже на них не задерживался.

Однако вопрос о сознании у существ имеет два аспекта, в зависимости от того, движемся ли мы по линии усложнения существ, или же, начиная с самих себя, мы доходим до общества. С социологической точки зрения важен только второй аспект. Мы обнаружим здесь также в новой форме метафизический вопрос о природе общества. Точнее, качественное своеобразие «сложного существа» ставит вопрос о знании, является ли общество сознательным существом. Но смутная и ускользающая природа, свойственная самому объекту вопроса — сознанию, должна проявляться в этом случае более настойчиво и более правдоподобно, чем когда речь идет о клетке или инертной материи. Жизнь сознания, в которую мы все стремимся проникнуть как в основу всех вещей, не является абсурдной, так как сознанию принадлежит фундаментальное единство, благодаря которому оно противостоит остальному миру как неделимая реальность. Но тот факт, что сознание рассматривается как неделимое, становится самым твердым препятствием в признании

1 «Признавать восприятие также за неорганическим миром; восприятие абсолютно четкое — там-то и царствует „истина"! — Неопределенность и иллюзии начинаются вместе с зарождением органического мира». Батай цитирует эту фразу Ницше во втором номере «Ацефала» («Суждения о фашизме», январь 1937 г . См.: И.С. I . С. 470).

41

коллективного сознания. Тут нет ничего, кроме грубой веры: даже если верно, что мы глубоко переживаем наше единство перед лицом смерти, то, что исчезает в смерти, есть не что иное, как «причащающее движение», свойственное частям, из которых мы состоим. Эти части при необходимых условиях могли бы нас пережить. Какое различие существует между этим сознательным «причащающим движением», которое есть мы сами, и «причащающим движением» общества — различие по природе или различие в степени? Некоторые процессы, которые нам придется описать в предполагаемых в дальнейшем докладах, кажется, достаточно ясно демонстрируют, что это различие очень слабо выделено. Трудно сделать выбор между кричащей в едином порыве толпой и разобщенным состоянием сознания и сказать, с какой стороны единства недостает в большей степени. И если легко можно признать, что социальная общность является наиболее хрупкой, что лишь общество может сформировать в одно и то же время несколько в равной мере единодушных толп, ничего друг о друге не знающих, а затем и вовсе рассеивающихся, то нет оснований не признать, что какая-то структура, поддерживающая обычаи, ритуалы, общие представления, поддерживает также и коллективную идентичность. Более того, нет причин забывать о сложном характере организмов, которыми мы являемся, о взрывном характере индивидуального сознания. Можно даже продемонстрировать несколько позже, как факты сознания в каждой категории сложных существ могут систематически связываться с взаимодействием различных частей. Как бы то ни было, ничто не позволяет нам выводить то уникальное значение, которое сообщает самому себе человеческое сознание, из положения изолированного индивида. Я, впрочем, настаиваю на негативном характере этих аргументов. Я не стремлюсь, в сущности, утверждать, что существует коллективное сознание: я хочу показать, что познание того, что мы называем сознанием, завершается весьма смутным понятием, и мы не имеем права оспаривать тот факт, что само общество имеет сознание. Почему бы раз и навсегда не признать, что мы здесь находимся в самой темной и непонятной области познания?

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

По меньшей мере
Коллизия оказывается тем более значительной
Основополагающей доктриной характер тираний
Как он сам говорит
Тем более глубоким является страдание