<<<     ΛΛΛ     >>>   

530

вопрос о профанном и сакральном в области языка и в более узкой сфере литературы. В одном из этих выступлений (выступление Жана Полана) мальгашские поговорки рассматривались как форма речи, обладающая особой силой, которая позволяет считать их восходящими к сакральному; другое выступление, сделанное Рене Гуасталла, было о греческой литературе, о том, как она возникла, приобрела мирской характер и отделилась от мифа.

«Я постараюсь остановиться», — пишет Лейрис. Наступило время закончить фразу, что он и делает. Он меняет бумагу и литературный жанр, он оставляет публичные выступления ради писем, наполовину официальных, наполовину личных.

В понедельник утром, накануне дня, предусмотренного для проведения заседания с самокритичными размышлениями о Коллеже, он пишет письмо Батаю, в котором объявляет, что на заседание не придет. Письму он придает особую форму: это было единственным из его писем Батаю, которое он отпечатал на машинке, а также единственное из писем, подписанное полным именем и фамилией — Мишель Лейрис. А в одном из экземпляров он дошел даже до того, что обозначил свое членство — «член Коллежа Социологии».

Как истолковать такое отступничество? Со времени выступления на тему «Сакральное в повседневной жизни» присутствие Лейриса в Коллеже было незаметным, фактически молчаливым. Во всяком случае, более дружеским, чем воинственным. Его приход в руководство Коллежа (надо было заменить Монро) привел к появлению его имени в письмах, которыми обменивались Кайуа, Батай и Полан, с ним консультировались, но, судя по всему, никакой инициативы он не проявлял.

И тем не менее, все это вовсе не значило, что его отставку не стоило переоценивать. Лейрис, конечно, не был трибуном, он нередко ссылался на свою застенчивость, на тревожное волнение, возникающее у него при мысли о необходимости брать слово для публичного выступления. Однако все эти затруднения не мешали ему присутствовать на заседаниях и согласиться с тем, чтобы взять на себя подведение итогов, что он и должен был сделать со свойственной ему скрупулезностью, неважно, молча или вслух.

532

Воскресенье, 2 июля, улица Эжена Пубеля

Воскресенье после полудня. Лейрис в своем кабинете. Он пишет одну, две, три страницы. После чего его перо останавливается. Его охватывают сомнения. Может быть, это опять заторможенность при виде пустой страницы? Может быть, он лишний раз обдумывает, что писать? «У меня нет идей..., нет идей» («Крестики. Закон игры». С. 251). Нет, все гораздо серьезнее. Он уверен, что речь не идет о рецидиве заторможенности. За этим стоит нервное переживание. Его задержка имеет серьезные, объективные причины, она связана с разногласием по основополагающим вещам}

На следующее утро, поскольку справиться с этими проблемами ему все еще не удается, Лейрис берет чистый лист бумаги. Пишет дату: Париж, 3 июля 1939-го года. И начинает: Мой дорогой Жорж! Выступление превращается в письмо об отступничестве.

МИШЕЛЬ ЛЕЙРИС — ЖОРЖУ БАТАЮ

Париж, 3 июля

Мой дорогой Жорж!

Работая над составлением отчета о деятельности Коллежа Социологии за период со времени его основания в марте 1937 г., отчета, с которым, как ты знаешь, я должен был выступить на завтрашнем заседании, я вынужден был более глубоко задуматься (чего я до сих пор не делал) над тем, что представляла собою работа Коллежа в течение этих двух лет. И у меня возникло до такой степени критическое представление, что я уже в самом деле не могу считать себя достойным того, чтобы завтра взять на себя роль рупора нашей организации. 2

1 И все же я склоняюсь к рецидиву. Теоретическое разногласие не оказа
лось бы доведенным до такой остроты, поскольку оно предоставило бы мотив
для слегка нервозной задержки. В тот же вечер Лейрис посчитал себя обязан
ным извиниться перед Батаем: «Я полагал, что речь шла о моей привычной за
торможенности и что мне удастся с ней справиться, как это нередко случалось,
в последнюю минуту». В 1943 г., когда он вновь впал в состояние паралича пе
ред еще одной чистой страницей, он пишет тому же Батаю: «Это напоминает
мне те самые прекрасные времена „Документов" (безудержное отвращение,
которое мне пришлось пережить прежде, чем я смог переделать свою копию) и
времена Коллежа Социологии».

2 Лейрис сначала добавил следующее уточнение, вычеркнутое в рукописи:
«а точнее секретаря и архивариуса». Когда-то он был секретарем-архивариу
сом миссии Дакар-Джибути.

533

Если идея о проведении Конгресса, которую мы обсуждали с Кайуа и некоторыми другими людьми, встанет при возобновлении работы, я буду вынужден высказать подробнее свои возражения в ходе дискуссий. А сегодня я позволю себе ограничиться обозначением только главных пунктов, по которым намечается мое несогласие.

•  В первом параграфе «Заметки об основании Коллежа Социологии», опубликованной в журнале «Ацефал» и воспроизведенной в N.R.F. за июль 1938 г., сказано, что Коллеж в качестве своей главной цели ставит перед собой задачу изучения «социальных структур». Между тем, как я полагаю, в работе Коллежа множество раз были допущены серьезные ошибки в том, что касается методологических правил, установленных Дюркгеймом, мыслителем, на идеи которого мы неоднократно ссылались как на основополагающие: рассмотрение проблем, основывающееся на расплывчатых и плохо определенных понятиях, сравнение фактов, взятых из различных состояний обществ с глубоко различными структурами и т. п.

•  Во втором параграфе речь идет о том, что мы намерены сформировать «духовное сообщество», которое представляло бы собою нечто коренным образом отличное от обычных ассоциаций ученых. Между тем, скажу без обиняков, когда люди, вышедшие из среды интеллектуалов, такие, как все мы, хотят учредить орден или церковь, у них имеется множество шансов возродить вместо этого самые худшие формы литературных капелл.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

человек индивида городом
Же время вопрос о природе общества неотъемлемо связан с любой социальной наукой
Которую нельзя вообразить без тревоги времени церемония
Соответствующие сведения далеки от
Олье Дени. Коллеж социологии философии 1 человека