<<<     ΛΛΛ     >>>   

Сначала это сознание оказывается достоянием немногих. Затем, поскольку идеи, особенно те из них, которые направлены на вещи, распространяются, захватывая даже тех людей, которым о них не приходилось и слышать, оно становится условием жизни для очень многих, и так вплоть до того момента, когда оно оказывается, в конце концов, всеобщим благом (или злом) для всех.

Конечно, политическая борьба между аристократами и демократами начинается в Греции задолго до эпохи софистов. Но нельзя позволить этим словам ввести нас в заблуждение. Речь идет не о форме общины, а о содержании ее жизни. Вне ???? , то есть семей, федерация которых и сформировала племя и город, нет изначально никаких граждан: вне городского культа, а следовательно вне родины, существует только толпа, стоящая на более низком уровне или просто не существующая в глазах людей, связанных узами кровного родства, людей благородных, прекрасных и добрых.

Стремиться сохранить такое положение вещей — значит быть аристократом. А быть демократом еще не значит стремиться разру-

313

шить его, а значит желать участвовать в жизни города, быть внутри этой замкнутой системы: нельзя вступить в древние племена, следовательно, надо создать из них новые, которые были бы, как и остальные, продолжением рода героя-основателя. А уже войдя в перестроенный таким образом город, они позаботятся, чтобы не допустить проникновения туда таких людей, которые не являются его гражданами. Политические партии — это наследие семей.

Когда появляются софисты, все это меняется. Речь уже не идет о том, чтобы принадлежать к какой-то партии так же, как кто-то принадлежит к народности или племени, речь идет о том, чтобы использовать ту или иную партию, неважно какую, и даже испытывая к ней неприязнь, с целью подтвердить свою собственную славу, добиться удачи или успеха. Платон очень хорошо подметил, что цель софиста — это создание тирана. А фактически Писистрат очень похож на Алкивиада. Но только внешне, так как древний тиран, хотя и поглощен заботой о своем собственном благополучии, будучи одновременно и лисой, и львом, но еще не осознает своей индивидуальности, в то время как его соперник именно этим и опьянен; так как древний тиран действует, чтобы вместе со своим аппетитом удовлетворить и аппетит толпы, тогда как новый действует, чтобы удовлетворить свою потребность в действии, чтобы быть победителем на агоре, словно на олимпийских играх; так как древний тиран представляет собою элементарную силу, силу своего голода, своей жажды, своего пола, тогда как новый — это эстет, находящий радость в презрительном отношении к власти в тот самый момент, когда страстно стремится к ней.

Алкивиад отличается от древнего тирана так же, как волнение отличается от стабильности, то есть как индивид отличается от вещей, поскольку он судит о них и измеряет их. И именно в этом Алкивиад, последователь Сократа, является по-настоящему новым человеком, человеком, который хотел, чтобы господствовали софисты. Подобно тому как кондотьеры являются сыновьями Возрождения и обозначают разрыв с христианством.

Но христианство — это город духа и в этом смысле — платонический город, а античный город был религией социального тела, душой которого была сумма устремлений граждан. И когда христианство подверглось нападкам, это могло быть осуществлено только извне, так как дух никогда не сдается полностью. Нападать на город значило разрушать его в самом основании, потому что он мог существовать только в одном единственном теле.

Это и было делом рук софистов.

Они прежде всего научили каждого играть ради удовольствия игры. А название «софизм» так и осталось в некоторых из тех игр, игр, в которых дух испытывает свои силы, видит, до какой границы он может дойти, как пианист, исполняя гаммы и арпеджио. Превосходное упражнение для установления господства массы, но не менее превосходное и для того, чтобы сформировать литератора. Пи-

314

сать — это также и пленять умы и давать им почувствовать, что такое неведомые им отношения. Но мошенничество, которое может быть и утонченным, все равно остается мошенничеством. Тем более, если оно осуществляется в отношении общества.

Теперь самое важное — это обладать умом, то есть уметь играть свою игру лучше, чем соперник, а соперник находится в любом читателе.

Чувство соперничества — это одна из сил греческой души. ???? — это одновременно соревнование и сражение. Софисты предлагают новую игру вместо игр тела, которые город вдвойне устраивают, потому что они закаляют его воинов (а в Спарте еще и сильных племенных жеребцов), а также и потому, что, как доказывает это Пиндар, триумфатором становится не столько каждый из победителей, сколько благодаря ему его город. Гимнастический зал, где граждане тренировали свое тело для будущих совместных действий, — род вместе с родом, племя — с племенем, — становится местом, где организуются игры духа, а в этих играх каждый за себя.

В начале «Трудов» древний Гесиод противопоставляет два вида соперничества: соперничество с целью сделать что-то лучше, чем другой, которое является соперничеством во благо, и соперничество с целью уязвить того, кто делает лучше тебя, являющееся злым. Но можно также сказать, что Соперничество во Благо — это ??????? , идущее от города, а Злое — ????? , идущее от индивида.

С софистов начинается культивирование ????? . A вследствие этого само слово меняет свой смысл. Так, например, когда Возрождение научило людей пониманию того факта, что в жизни каждый человек одинок и что главное для каждого человека — это его собственное величие, само это слово «величие», которое раньше употреблялось исключительно для Града Божьего, — а это и есть подлинно христианский град, — в конечном счете стало обозначать нечто наиболее личное в душе каждого, и именно в этом смысле будут говорить о своем величии героини Корнеля. Подобным же образом слово, которое лучше всего передает понятие ????? , то есть отсутствие чувства меры, излишество, оставалось в употреблении вплоть до эпохи Возрождения, и лишь Новое время перестало его использовать.

Однако для софистов новые игры палестры, игры, в которые могут играть и слабые, — это еще не все искусство. Того самого индивида, которого научили измерять свои силы, потребуется еще и вооружить для жизни, которой он сможет сообщить необходимую меру с единственной целью своего собственного удовлетворения. И пока софистика остается привилегией немногих, речь не может идти о том, чтобы господствовать над городом.

То, что этому способствовала Пелопоннесская война, доказывают знаменитые страницы из Фукидида, где разбирается с клинической точностью вина войны в этом разрыве.

Но если бросить более пристальный взгляд на все это, то станет заметно, что эта социальная болезнь, согласно диагнозу, который дает историк, передается прежде всего через заболевания речи: абстрактные слова меняют свой смысл в угоду аппетита тех, кто их произносит. В этом и состоит урок, данный софистами, и их собственный вклад.

И быть может, это самое существенное из сказанного. Над этим необходимо задуматься. Эти абстрактные слова, до сих пор неизменные из-за непреклонности богов, да и сами являющиеся богами, ибо, как и олимпийцы, они жили внутри коллективной души и только благодаря этой коллективной душе неизменные в том смысле, что даже тогда, когда они изменяются, они обретают новую силу или же умирают, — все это происходит только потому, что изменяется весь народ, совсем как Аполлон, бог-лебедь становится божеством, живущим в лебеде, а богиня-кобылица Деметра богиней, обитающей внутри лошади, — эти абстрактные слова теперь меняются в угоду тому, кто их произносит, и уже больше нельзя думать, что ???? , когда ее запрягают и пачкают в кровавой грязи, может быть богиней. Старый Гесиод хорошо представлял себе, что было время, когда ???? жила среди людей, и что несправедливость этих последних вынудила ее покинуть землю, но он отправил ее жить на пир богов.

А где теперь для учеников софистов пребывают и ???? , и боги? Все взаимосвязано. И с того момента, как они научились искусственно, волевым усилием индивида, превращать слабую речь в сильную, а сильную в слабую, они, конечно же, могут узнать, что кроме богов города есть другие боги, или даже то, что богов вообще нет. А Гуго Сен-Викторский, воспевающий Град Божий, уже хорошо знает, что

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Отправленного кайуа утром с конференции
Национальности
Ограничение принадлежность каждого человека к обществу определяется по праву рождения
В частности
К которым они причастны мистическим образом