Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Отметим в связи со сказанным следующее: всеми признаваемый как банальный факт – что кодесигнативные имена не являются взаимозаменимыми в контекстах мнения – может быть, как дает нам понять Пикок, – совсем не так банален, как это обычно предполагается. 200 это Вечерняя звезда) выражает необходимую истину, тогда как предложение Вечерняя звезда – это Утренняя звезда (или: Если Вечерняя звезда существует, то Вечерняя звезда – это Утренняя звезда) выражает эмпирически обнаруженный факт и тем самым, как это всеми признавалось, конвенциональную истину (иначе говоря, „так это могло случиться и, следовательно, так могло быть"). Еще более очевидным казалось положение, что кодесигнативные имена собственные не взаимозаменимы в контекстах мнения и в эпистемических контекстах. Том, рядовой носитель языка, легко может согласиться с утверждением Туллий осудил Катилину, но не с утверждением Цицерон осудил Катилину. Он даже может отрицать последнее. И это отрицание вполне совместимо с его статусом рядового носителя языка, удовлетворяющего обычному критерию употребления имен Цицерон и Туллий для обозначения прославленного римлянина (то есть носителя языка, который не знает, что эти имена называют одно и то же лицо). Отсюда представляется совершенно очевидным, что Том думает, что Туллий осудил Катилину, но не думает, что (у него отсутствует мнение) : Цицерон осудил Катилину 8 . Поэтому кажется абсолютно ясным, что кодесигнативные собственные имена в контекстах мнения не взаимозаменимы. Также представляется очевидным, что должны быть две отдельные пропозиции или два разных содержания, передаваемые предложениями Цицерон осудил Катилину и Туллий осудил Катилину. А как еще может Том считать истинным одно из них и отрицать другое? И таким способом выраженное различие в пропозициях может возникнуть только из-за разницы по смыслу имен Туллий и Цицерон. Этот вывод согласуется с теорией Фреге и, видимо, несовместим с чисто мил-левским подходом 9 . --------------------------------------------------------- 8 Данный пример взят из работы Куайна: [6, с. 145]. Вывод Куайна о том, что истолкованное de dicto выражение думает, что является непрозрачным ( opaque ), повсеместно считался само собой разумеющимся. В формулировке в тексте я использовал знак двоеточия, чтобы подчеркнуть, что я говорю о мнении de dicto . Поскольку, как уже отмечалось, только мнение de dicto и будет нас интересовать в данной работе, знак двоеточия в дальнейшем, как правило, опускается, и все „думает, что" контексты следует интерпретировать de dicto , если явно не указано противоположное. 9 Во многих своих работах П. Гич отстаивал точку зрения, противоположную точке зрения Милля, согласно которой каждому имени, по определению, приписывается некий сортный предикат (так, например, предикат „Гич", по определению, называет человека). С другой стороны, теория Гича не полностью совпадает и с теорией Фреге, поскольку Гич отрицает тот факт, что всякая определенная дескрипция, которая бы идентифицировала референт имени в кругу объектов того же рода, аналитически привязана к данному имени (см., например, его работу: [7, с. 43–45]). Что же касается проблем настоящей статьи, то воззрения Гича могут быть скорее отнесены к Миллю, нежели к Фреге. Для обычных имен типа 201 В работе [1], о которой уже упоминалось выше, мною был опровергнут один из аргументов против Милля, а именно – модальный. Предложение Вечерняя звезда – это Утренняя звезда выражает такую же необходимую истину, как и предложение Венера – это Вечерняя звезда: не существует таких контрфактических ситуаций, в которых Утренняя звезда и Вечерняя звезда были бы различны. Правда, истинность предложений Венера – это Утренняя звезда не была известна a priori , и могло так быть, что пока не поступило соответствующего эмпирического свидетельства, в нее мало кто верил. Однако, как я уже говорил, эти эпистемические вопросы следует отделить от метафизического вопроса о необходимой истинности предложения Вечерняя звезда – это Утренняя звезда. И то, что кодесигнативные имена собственные взаимозаменимы salva veritate во всех контекстах (метафизической) необходимости и, более того, замена имени собственного на имя с тем же денотатом оставляет прежним модальное значение предложения, есть следствие, вытекающее из моей концепции имен как твердых десигнаторов. Хотя моя точка зрения в вопросе об именах в модальных контекстах совпадает с точкой зрения Милля, на первый взгляд кажется, что объяснение поведения имен в эпистемических контекстах и контекстах мнения требует принципиально не-миллевского подхода (то же относится и к другим контекстам пропозициональных установок). Дело в том, что я предполагал наличие резкого противопоставления между эпистемической и метафизической возможностью: прежде чем были сделаны соответствующие эмпирические открытия, люди могли просто не знать, что Вечерняя звезда (Венера) – это Утренняя звезда, и даже так не считать, при том, что они, естественно, знали или считали, что Венера – это Вечерняя звезда. Не говорит ли это в пользу положения Фреге о том, что имена Вечерняя звезда и Утренняя звезда имеют различные „способы представления", определяющие их референцию? Чем же еще можно объяснить тот факт, что прежде чем астрономы установили тождество двух небесных светил, предложение с Вечерней звездой могло выражать общее суждение, а то же предложение, но с именем Утренняя звезда нет? В случае с Вечерней звездой и Утренней звездой абсолютно ясно, каковы эти разные способы представления. Один определяет небесное тело по его появлению на небе в соответствующее время года, вечером, и по его положению на небосводе, другой – также по Цицерон и Туллий будет иметь место одна и та же референция, и им будет приписан один (в духе Гича) смысл, а именно, что это имена человека. Таким образом, представляется, что эти имена всюду взаимозаменимы. (В [7] Гич, кажется, не принимает такого заключения, однако есть все основания для того, чтобы его принять; на первый взгляд они такие же, как и при чисто миллевском подходе.) 202 положению на небосводе и по появлению в соответствующее время года – утром. Поэтому, хотя я и считаю, что собственные имена являются модально твердыми десигнаторами (то есть имеют одну и ту же референцию, когда мы используем их при описании контрфактических ситуаций и при описании реального мира), представляется, что они имеют фрегевский „смысл" в соответствии с тем, как фиксируется строгая референция. И все расхождения по смыслу (в указанном смысле понятия „смысл") приводят к нарушению принципа подстановочности для кодесигнатив-ных имен в контекстах пропозициональной установки, хотя для модальных контекстов он по-прежнему остается верным. Это положение вполне согласуется с доктриной Милля, рассматривающего модальные контексты, но расходится со взглядами Фреге, рассматривающего контексты мнения. Таким образом, эта теория не является в чистом виде миллевской 10 . Итак, после некоторого размышления вывод, сделанный Фреге, представляется уже менее очевидным. Точно так же, как когда-то люди не знали, что Утренняя звезда – это Вечерняя звезда, так и нормальный носитель английского языка может, видимо, не знать, что Цицерон – это Туллий или что Голландия – это Нидерланды. Поэтому человек может согласиться с тем, что Цицерон был ленивым, но не согласиться с утверждением Туллий был ленивым, или он может искренне признать, что Голландия – прекрасная страна, но отрицать, что Нидерланды – прекрасная --------------------------------------------------------- 10 Хочу подчеркнуть, что имена являются модально твердыми десигнаторами и удовлетворяют принципу подстановочности в модальных контекстах, и в том, что для них в контекстах мнения тот же принцип нарушается, никакого противоречия нет. Весь понятийный аппарат, разработанный в [1] для различения эпистемической и метафизической необходимости, приписывания смысла и установления референции, был призван показать, помимо всего прочего, что учение Милля о подстановочности имен в модальных контекстах может быть принято, хотя его тезис о подстановочности имен в эпистемических контекстах следует отвергнуть. В [1], однако, вовсе не утверждалось, что принцип подстановочности применим к эпистемическим контекстам. Непротиворечивым будет даже предположить, что за нарушение принципа подстановочности ответственность несут разные способы установления референции (имеется в виду строгой референции), и таким образом занять промежуточную позицию между Фреге и Миллем, – позицию, о которой идет речь в данной работе. Можно даже думать, что работа [1] наводит на мысль, что способ установления референции существен и для эпистемических контекстов, и прежде всего для таких, где конвенциональная дескрипция строго фиксирует референт имени (Вечерняя звезда – Утренняя звезда). Когда я писал [1], то уже тогда знал, что из-за проблем, обсуждаемых в настоящей работе, вопрос о подстановочности имен в эпистемических контекстах оказывается весьма деликатным, и тогда я полагал, что дальше лучше не запутывать проблему. После того, как данная статья была закончена, я познакомился с работой А. Платинги [8], занимающим позицию где-то посередине, между Миллем и Фреге, и нарушение принципа подстановочности может служить основным аргументом, доказывающим правильность его позиции. 203 Лондон красивый |
|
|
|
|
