Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
227 мание только на поведение Пьера как носителя французского языка (а по крайней мере в тот период, когда он владел только одним языком, он ничем не отличался от любого другого француза), то окажется, что Пьер удовлетворяет всем обычно принятым критериям, чтобы считать, что у имени „ Londres " есть референт, который однозначно определяется по свойствам „быть самым большим городом в Англии", „быть городом, где находится Бэкингем-ский дворец", и под. (Если уж Пьер не придерживался этих мнений, то навряд ли хоть один француз их придерживался.) Точно так же, основываясь на своих мнениях, выраженных уже на английском языке и возникших позднее, Пьер считает, что уникальный референт английского имени „ London " определяется по тем же самым свойствам. Пьер, однако, не может объединить оба своих мнения в одно множество, из которого он смог бы вывести обычное заключение, что имена „ Londres " и „ London " должны иметь один и тот же референт. (Сложность здесь не с „ London " и „ Londres ", а с именами „ England " и „ Angleterre " и другими.) В самом деле, если бы ему удалось получить нечто, напоминающее нормальный вывод в этом и подобных случаях, он совершил бы, фактически, логическую ошибку. Конечно, специалист по теории дескрипций может надеяться избавиться от обсуждаемой проблемы, определяя имена „ Angleterre ", „ England " и др. с помощью подходящих дескрипций. Поскольку в принципе проблема эта многоуровневая, исследователь может думать, что в процессе ее анализа на разных уровнях ему удастся дойти до такого „предельного уровня", когда определяющие имя свойства становятся „чистыми", не содержащими собственных имен (а также термов естественных классов ( natural king terms ), релятивных термов; см. об этом ниже). Мне не известно ни одного хоть сколько-нибудь убедительного аргумента в пользу гипотезы, согласно которой можно будет достичь предельного уровня более или менее правдоподобным путем, и что свойства при этом будут продолжать оставаться однозначно идентифицирующими объект, то есть путем, при котором в составе дескрипций элиминируются все имена и сходные с ними языковые средства 28 . Оставим в покое дальнейшие размышления на -------------------------------------------- 28 Наиболее вероятным было бы указанное „элиминирование" имен, если бы я согласился, следуя эпистемологии Рассела, считать, что наш язык, будучи записанным в несокращенной нотации, полностью представлен во фрагментах, с которыми я „знаком" в смысле Рассела. В этом случае можно утверждать, что ни один человек не говорит на языке, понятном другому человеку; в самом деле, никто не говорит на одном и том же языке дважды. Немного найдется сегодня людей, которые согласились бы с этим утверждением. Особо следует остановиться здесь на основном аргументе. Умеренные последователи Фреге пытаются соединить его грубый подход с точкой зрения на имена как на часть нашего общего языка, считая традиционную практику межъязыко- 228 эту тему. Тем не менее остается тот факт, что если судить по обычно принятым критериям, то Пьер обучился именам „ Londres " и „ London " с помощью одного и того же множества идентифицирующих свойств, но загадка даже в этом случае не исчезает. Так все-таки есть ли хоть какой-нибудь способ избавиться от нее? Кроме принципов раскрытия кавычек и перевода, мы опирались в своих рассуждениях только на обычную практику перевода с французского языка на английский. Поскольку принципы раскрытия кавычек и перевода кажутся самоочевидными, легко соблазниться считать источником наших неудач перевод французского предложения „ Londres est jolie " английским предложением ' London is pretty ', а в пределе и перевод имени „ Londres " словом ' London ' 29 . Может быть, уместно позволить себе предположить, что, строго говоря, „ Londres 1 ' нельзя переводить как ' Lon - -------------------------------------------- вого перевода и интерпретации вполне корректной. Проблемы, о которых идет речь в данной статье, говорят о том, что разработать необходимое понятие смысла, которое принималось бы всеми членами общества и которое позволило бы успешно осуществить намеченную программу, крайне сложно. Ученые, придерживающиеся крайних взглядов Фреге (в том числе сам Фреге и Рассел), полагают, что, вообще говоря, имена принадлежат идиолектам. Следовательно, ими отрицается существование общего правила, в соответствии с которым имя „ Londres " на английский переводится словом ' London ', и даже возможность перевода одного употребления имени London в другое. Между тем, раз они вслед за Фреге трактуют смыслы как „объективные сущности", то они обязаны признать, что в принципе правомерно говорить о двух носителях разных идиолектов, каждый из которых в своем идиолекте использует оба имени с одним и тем же смыслом, и что должны существовать (необходимые и) достаточные условия того, когда это имеет место. Если условия тождественности смыслов имен выполнены, то перевод одного имени в другое закончен, в противном случае – не закончен. Эти рассуждения (а также их распространение на термы естественных классов и релятивные термы; см. дальше в тексте) показывают, однако, что понятие тождества смыслов тогда, когда оно эксплицировано в терминах одинаковых идентифицирующих свойств и когда сами свойства выражены на языках двух соотносимых друг с другом идиолектов, приводит к такого же рода проблемам интерпретации, к каким приводят сами имена. Если последователь Фреге неспособен предложить метод для установления тождества смыслов, свободного от всех таких проблем, то у него в распоряжении нет ни достаточных условий для определения тождества смыслов, ни условий, при которых перевод одного имени в другое был бы признан адекватным. Следовательно, он, в противоположность намерениям самого Фреге, вынужден утверждать, что на практике не только мало кто употребляет одинаковые по смыслу собственные имена, но и что в принципе бессмысленно сопоставлять смыслы друг с другом. Точка зрения, согласно которой применяемые для определения смыслов идентифицирующие свойства всегда должны быть выразимы в расселовском языке, „логически собственных имен", является, видимо, верной и открывает один из путей к решению проблемы, однако за ней стоят сомнительные философия языка и эпистемология. 29 Если кто-нибудь из читателей сочтет неудачным использование термина „перевод" по отношению к именам, то позвольте напомнить, что единственное, что я здесь имею в виду, – это то, что французские предложения со словом „ Londres " единообразно переводятся на английский предложениями со словом „ London ". 229 don '? Очевидно, что это лишь уловка отчаяния: ведь перед нами стандартный перевод одного имени в другое, перевод, которому обучаются наравне с другими общепринятыми переводами французских слов на английский язык. В действительности же именно слово „ Londres " введено во французский язык как французская версия английского слова ' London '. Ввиду того, что наше положение выглядит совсем критическим, остановимся все же на этой безнадежной и невероятной уловке чуть подольше. Если имя ' Londres ' – это неправильный перевод английского „ London ", то при каких же условиях собственные имена могут быть переведены с одного языка на другой? Классические теории дескрипций предлагают ответ на этот вопрос. Перевод, строго говоря, производится с одного идиолекта на другой. Имя в одном идиолекте может быть переведено на другой идиолект тогда (и только тогда), когда носители обоих идиолектов связывают с этими двумя именами одни и те же уникально идентифицирующие свойства. Мы, однако, уже видели, как предлагаемое ограничение такого рода не только явно не отражает существующей традиционной практики перевода и косвенного пересказа, но даже и не пытается воспрепятствовать появлению парадокса 30 . Итак, мы все же хотим ввести подходящее ограничение. Давайте больше не обращаться к идиолектам, а вернемся снова к словам „ Londres " и ,, London ", именам собственным, относящимся, соответственно, к французскому и английскому языкам – языкам двух сообществ людей. Если ' Londres ' является неправильным переводом слова „ London ", то какой перевод будет лучше? Предположим, что я ввел во французский другое слово, оговорив, что оно всегда будет использоваться в качестве переводного эквивалента английского слова „ London ". He возникнет ли с этим словом той же проблемы? Единственно возможное, наиболее радикальное решение в этом направлении – потребовать, чтобы каждое предложение с именем собственным переводилось на другой язык предложением, содержащим фонетически тождественное имя. Так, если Пьер утверждает, что „ Londres est jolie ", то мы как носители английского языка можем самое большее заключить, что Пьер считает Londres красивым. Этот вывод, естественно, невыра- -------------------------------------------- Он считает лондон красивым |
|
|
|
|
