Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Позднейшие теоретики, примкнувшие к традиции Фреге – Pac села, сочли это следствие малопривлекательным. Поэтому они решили модифицировать классическую точку зрения, „собирая в пучок" смысл имени (например, для них Аристотель – это объект, имеющий следующий длинный список свойств или, по крайней мере, большинство из них), или – для наших целей лучше сказать - „социологизируя" его (что дает определение смысла имени 'Аристотель' как некоторого грубо устанавливаемого множеств^ широко распространенных в обществе мнений об Аристотеле). Один из способов подчеркнуть различие между строгим подходом Милля и точкой зрения Фреге предполагает (если мы позволим себе такой жаргон) использование понятия пропозиционального содержания. Если подход Милля корректен, и языковая функция имени собственного всецело исчерпывается указанием на носителя имени, то тогда собственные имена одного и того же объекта всюду взаимозаменимы не только с сохранением salva veritate , но и salva significatione : пропозиция, выраженная в предложении, остается такой же, независимо от имени, которое носит объект в ее составе. Это утверждение, конечно, перестает быть верным, если имена не реально употреблены, а только упомянуты в предложении: предложения 'Цицерон' содержит семь букв и 'Туллий' содержит семь букв имеют различные истинностные значения, не говоря уже об их пропозициональном содержании. (Этот пример, конечно, принадлежит Куайну.) Давайте на данной стадии ограничимся рассмотрением простых предложений, не содержащих связок или каких-то других источников интенсиональности. Если Милль целиком прав, то не только предложение Цицерон был ленивым имеет то же истинностное значение, что и предложение Туллий был ленивым, но эти два предложения выражают также одну и ту же пропозицию, имеют одно содержание. Аналогично, фразы Цицерон восхищался Туллием, Туллий восхищался Цицероном, Цицерон восхищался Цицероном и Туллий восхищался Туллием – это просто четыре разных способа выразить одну и ту же мысль 5 . --------------------------------------------------------- 5 Б. Рассел, будучи последовательным миллеанцем в отношении подлинных имен, принимает этот аргумент по отношению к „логически собственным именам". Представим, например, на мгновение, что 'Цицерон' и 'Туллий' являются „логически собственными именами". Тогда Рассел относительно них сказал бы, что если я делаю вывод, что Цицерон восхищался Туллием, то я связываю определенным образом Цицерона, Туллия и отношение восхищения. Поскольку Цицерон – это Туллий, то точно таким же образом связаны Туллий, Цицерон и восхищение, следовательно, я делаю вывод, что Туллий восхищался Цицероном. С другой стороны, если Цицерон, действительно, восхищался Туллием, то, согласно Расселу, всем предложениям Цицерон восхищался Туллием, Цицерон восхищался Цицероном и т. д. соответствует один-единственный факт. Его конституентом (помимо отношения восхищения) является Цицерон, взятый, так сказать, дважды. 197 Если принять такое вытекающее из теории Милля следствие, то оно, по всей видимости, повлечет за собой и другие следствия относительно „интенсиональных" контекстов. Выражает предложение необходимую истину или условную, зависит только от содержащейся в нем пропозиции, но не от слов, употребленных в предложении для ее выражения. Поэтому всякое предложение должно сохранить свое „модальное значение" (необходимость, невозможность, условную истинность или условную ложь), если имя 'Цицерон' заменить в одном или нескольких местах на имя 'Туллий', поскольку такое замещение оставляет неизменным содержание предложения. Это, очевидно, означает, что кореферентные имена взаимозаменимы в модальных контекстах salva veritate : предложения Необходимо (возможно), что Цицерон... и Необходимо (возможно), что Туллий... должны иметь одно истинностное значение при любом возможном заполнении пустых мест простым предложением. Аналогичной выглядит ситуация и с контекстами, содержащими модальности знания, мнения и эпистемические модальности. Если субъект полагает, что нечто является истинным или ложным, то не играет никакой роли, как его мнение передано в предложении. Поэтому, если подстановка одного собственного имени вместо другого не меняет содержания предложения мнения, то кореферентные собственные имена должны быть взаимозаменимы salva veritate в контекстах мнения. Подобное рассуждение применимо и к эпистемическим контекстам (Джоунз знает, что...), контекстам эпистемической необходимости (Джоунз a priori знает, что...) и т. п. Все это резко отличает собственные имена от определенных дескрипций. Хорошо известно, что замена кореферентных дескрипций в простых предложениях (без операторов) при любом разумном определении понятия „содержание" может изменить содержание такого предложения. В частности, не является инвариантным модальное истинностное значение предложения при замене дескрипции на кореферентную: предложение Наименьшее простое число четное необходимо истинно, тогда как предложение Любимое число Джоунза четное условно истинно, даже если любимое число Джоунза оказывается наименьшим простым. Отсюда следует, что кореферентные дескрипции не взаимозаменимы salva veritate в модальных контекстах: предложение Необходимо, что наименьшее простое число четное истинно, тогда как предложение --------------------------------------------------------- Рассел считал, что фразы Цицерон, восхищался Туллием и Туллий восхищался Цицероном на самом деле не взаимозаменимы. Для него это был один из аргументов в пользу того, что имена 'Цицерон' и 'Туллий' не являются подлинными и что римский оратор – никакой не конституент пропозиций (или „фактов" или ,,суждений"), соответствующих предложениям, содержащим данное имя. 198 Необходимо, что любимое число Джоунза четное ложно. Конечно, существует „ de re " прочтение, или прочтение с „большой сферой, действия", при котором второе предложение будет истинным. Такое прочтение, возможно, более точно было бы передать предложением Любимое число Джоунза таково, что оно необходимым образом четное, или, в приблизительной транскрипции Рассела, предложением Одно и только одно число вызывает восхищение Джоунза, и всякое такое число необходимым образом четное (имеет свойство быть необходимо четным). Такое de re прочтение, если оно вообще имеет смысл, должно быть по определению подвержено субституции salva veritate , поскольку свойство „быть необходимо четным" является свойством числа независимо от того, как оно обозначено; в этом отношении между именами и дескрипциями может не оказаться различия. Противопоставлены имена и дескрипции, в соответствии с точкой зрения Милля, в предложениях, прочитанных de dicto , или „с малой сферой действия дескрипции", то есть только при прочтении, которое – для контекстов мнения и модальных контекстов – будет единственно интересовать нас в данной работе. Мы можем, если хотите, особо подчеркнуть, что нас интересует это прочтение в различных транскрипциях, скажем: Необходимо, что: Цицерон был лысым, или, в более эксплицитной форме: Следующая пропозиция верна необходимым образом: Цицерон был лысым, или даже в „формальном" виде в духе Карнапа 6 : Предложение „Цицерон был лысым" выражает необходимую истину. Теперь приверженец Милля может утверждать, что все эти формулировки сохраняют свое истинностное значение и в случае, если имя Цицерон в них заменено на имя Туллий, при том, что дескрипции Любимый латинский писатель Джоунза и Человек, который осудил Катилину в этих контекстах не взаимозаменимы, хотя и кодесигнативны ( codesignative )*. Аналогично обстоит дело с контекстами мнения. Здесь такие мнения, как в предложениях типа Джоунз считает, что Цицерон (или: его любимый латинский писатель), что тот был лысым, нас интересовать не будут. К таким контекстам, если они имеют смысл, по определению применим принцип субституции как для имен, так и для дескрипций. Нас скорее будут интересовать вы- --------------------------------------------------------- 6 Основываясь на аргументах, приводимых А. Чёрчем и другими авторами, я не думаю, что такой формальный способ выражения синонимичен другим формулировкам. Но его можно использовать в качестве грубого средства передачи идеи сферы действия дескрипции. * Кодесигнативы – термин, введенный Крипке ранее. Этот термин встречается в его ранних статьях, где Крипке толкует собственные имена как твердые десигнаторы. Отсюда кодесигнативы – это собственные имена, понимаемые Крипке как твердые десигнаторы, которые имеют ту же самую референцию –Поим ред. 199 ражения de dicto , эксплицитно содержащиеся в таких формулировках, как Джоунз думает, что: Цицерон был лысым (или: Джоунз думает, что: человек, который осудил Катилину, был лысым). Материал предложения после знака двоеточия выражает содержание мнения Джоунза. Другие, более эксплицитные формулировки того же содержания таковы: Джоунз думает: пропозиция – что – ,,Цицерон – был – лысым" истинна, или даже в более формальном стиле: Предложение „Цицерон был лысым" составляет содержание мнения Джоунза. Обо всех таких контекстах строгий миллеанец будет, видимо, утверждать, что в них кодесигнативные имена, но не кодесигнативные дескрипции, взаимозаменимы salva veritate 7 . Так вот, существовало широко распространенное мнение, что все эти очевидные следствия из учения Милля попросту ложны. Казалось прежде всего, что предложения могут изменить свое модальное значение, если заменить в них одно имя на имя, ко-десигнативное ему. Предложение Венера – это Вечерняя звезда (или, более осторожное: Если Венера существует, то Венера – --------------------------------------------------------- 7 С таким же основанием можно было бы утверждать, что миллевская трактовка собственных имен признает их не имеющими сфер действия и что для них различие de dicto – de re исчезает. Это положение выглядит весьма правдоподобно (моя теория твердых десигнаторов предполагает нечто подобное для модальных контекстов), но здесь ни это, ни противоположное положение можно не обсуждать: попросту de re употребления в настоящей работе не рассматриваются. Теперь несостоятельность принципа подстановочности становится еще более заметной |
|
|
|
|
