|
|
<<< ΛΛΛ >>>
93
лагает он, называет не вещь, а ее
значение, знак. Значение же отсылает
лишь к другому значению, а не вещи,
знак - к другому знаку. Таким
образом, "язык - это не совокупность
почек и ростков, выбрасываемых каждой
вещью. Слово - не головка спаржи,
торчащая из вещи. Язык - это сеть,
покрывающая совокупность вещей, дей-
ствительность в целом. Он вписывает
реальность в план символического"40.
Только "язык - птицелов" способен
внести в жизнь правду.
Образ языковой сети, окутывающей
мир и превращающей его в иронический
текст, стал одной из философско-
эстетических доминант
постмодернистского искусства.
Лакановские идеи структуры
бессознательного желания, его
оригинальная концепция соотношения
бессознательного и языка,
децентрированного субъекта дали
импульс новой, отличной от
модернистской, трактовке
художественного творчества.
Привлекательными для теоретиков и
практиков постмодернизма оказались
также постфрейдистские интерпретации
____________________
40 Lacan J. Le seminaire de Jacques
Lacan. Livre I. Les ecrits tech-
niques de Freud. P., 1975. P. 288.
94
трансферта, либидозного вложения и
пульсаций, связанных с такими фазами
символизации в искусстве, как
метафора и метонимия, а также
феноменами скольжения означаемого.
Вместе с тем некоторые
теоретические положения структурного
психоанализа Лакана явились для
постмодернистской эстетики
неприемлемыми. Постмодернистская
реабилитация антропоморфной,
мистически-интуитивной трактовки
эстетического не могла совместиться с
принципами "теоретического
антигуманизма" в философской и
художественной сфере. Отторгнутым
оказалось и лакановское сведение
сущности человека к совокупности
безличных языковых структур "Homo lo-
quens", по существу лишившее
"человека говорящего" эмоций, чувств,
переживаний, действий. Действительно,
сведение человеческой
жизнедеятельности лишь к языковым
взаимодействиям на уровне
означающего, абстрагирование от
содержательной стороны как лингви-
стического, так и эстетического
анализа не позволили Лакану найти
научные критерии, отличающие
искусство от языка. Нерешенность этой
проблемы побудила к полемике
оппонентов Лакана, принадлежащих к
95
другим школам постфрейдизма, а также
сторонников иных, в том числе и
новейших постмодернистских
эстетических течений. Весьма показательна в плане внешней
и внутренней полемики со структурным
психоанализом эволюция
постфрейдистской эстетики Жиля Делёза
и его многолетнего соавтора - врача-
психоаналитика Феликса Гаттари. Их
творчество стало одним из заметных
этапов на пути формирования эстетики
постмодернизма.
Первая совместная книга Делёза и
Гаттари "Анти-Эдип", задуманная как
начало многотомника "Капитализм и
шизофрения", произвела в свое время
эффект разорвавшейся бомбы. Авторы
решительно критиковали различные
варианты психоанализа, противо-
поставляя им собственный метод -
шизоанализ.
Новый метод предлагался как
теоретический итог майско-июньских
событий 1968 г. Их антикапитали-
стическая направленность нанесла, по
мнению Делёза и Гаттари, удар не
только по капитализму, но и по его
духовному плоду - психоанализу,
96
выявив их общую границу - шизофрению.
Поэтому авторы провозгласили своей
целью отнюдь не возврат к Фрейду или
Марксу, но "дезанализ", создание
новой "школы шизофрении". Новизну
своей концепции они усматривали в
отказе от основных понятий
структурного психоанализа Ж. Лакана -
структуры, символического,
означающего, утверждая, что
бессознательное и язык в принципе не
могут ничего означать.
Побудительным стимулом создания
нового метода послужило стремление
сломать устоявшийся стереотип
западного интеллигента - пассивного
пациента психоаналитика, "невротика
на кушетке" и утвердить нетради-
ционную модель активной личности -
"прогуливающегося шизофреника".
"Шизофреник" здесь - не
психиатрическое, а социально-
политическое понятие. "Шизо" в данном
случае - не реальный или потен-
циальный психически больной человек
(хотя и этот случай исследуется
авторами), но контестант, тотально
отвергающий капиталистический социум
и живущий по естественным законам
"желающего производства". Его
прототипы - персонажи С. Беккета,
А. Арто, Ф. Кафки, воплощающие в
чистом виде модель человека -
97
"желающей машины", "позвоночно-
машинного животного".
Бессознательная машинная реализация
желаний, являющаяся квинтэссенцией
жизнедеятельности индивида,
принципиально противопоставляется
Ж. Делёзом и Ф. Гаттари
"эдипизированной" концепции бессозна-
тельного З. Фрейда и Ж. Лакана.
Причем эдиповский комплекс
отвергается как идеалистический,
спровоцировавший подмену сущности
бессознательного его символическим
изображением и выражением в мифах,
снах, трагедиях, короче - "античном
театре". Бессознательное же - не
театр, а завод, производящий желания.
Эдиповский путь ошибочен именно
потому, что блокирует
производительные силы
бессознательного, ограничивает их
семейным театром теней, тогда как
шизоанализ призван освободить
революционные силы желания и напра-
вить их на освоение широкого
социально-исторического контекста,
обнимающего континенты, расы,
культуры. К тому же само
бессознательное не фигуративно и не
структурно, оно машинно. В этом
смысле авторы характеризуют
шизоанализ "как одновременно
трансцендентный и материалистический
98
анализ. Он критичен в том смысле, что
критикует Эдипа, или приводит Эдипа к
самокритике. Его задача - исследовать
трансцендентное бессознательное, а не
метафизическое; материальное, а не
идеологическое; шизофреническое, а не
эдиповское; нефигуративное вместо
воображаемого; реальное, а не
символическое; машинное, а не
структурное; молекулярное,
микроскопическое, микрологическое, а
не коренное или стадное;
продуктивное, а не выразительное"41.
Придерживаясь механицистских
традиций, восходящих к идеям Декарта
и Ламетри, авторы вместе с тем
считают, что их "человек-машина"
последней марки намного совершенней
той, что была создана французскими
материалистами XVII-XVIII веков. Свое
превосходство они усматривают в
отказе от натуралистических,
биологизаторских концепций человека,
более жестком и последовательном
развитии теории единства мира. Однако
единство мира трактуется Делёзом и
Гаттари как его качественное
единообразие, исключающее деление
природы на живую и неживую, стирающее
____________________
41 См.: Deleuze G., Guattari F.
Capitalisme et schizophrenie. T. 1.
L'Anti-Oeudipe. P., 1972. P. 130.
99
различия между природой и обществом,
природой и индустрией, человеком и
природой, человеком и машиной.
Автоматически перенося на человека
свойства материи на уровне микромира,
авторы, по существу, лишают его
психической жизни, сводя все
человеческие желания и реакции к
сугубо механическим процессам. Либидо
оказывается воплощением энергии
желающих машин, результатом машинных
желаний.
Таким образом, критикуя
пансексуализм З. Фрейда, Делёз и
Гаттари не посягают, тем не менее, на
его несущие опоры - либидо и
сексуальные пульсации. Более того,
ими сохраняется противопоставление
Эрос - Танатос. Однако оно
усложняется, обрастая новыми значени-
ями: Эрос, либидо, шизо, машина -
Танатос, паранойя, "тело без
органов". Если работающие "машины-
органы" производят желания,
вдохновленные шизофреническим
инстинктом жизни, то параноидальный
инстинкт смерти влечет к остановке
машины, возникновению так называемого
"тела без органов". Его
художественным аналогом может служить
отстраненное восприятие собственного
тела как отчужденной вещи, не-
организма у А. Арто, Ж.-П. Сартра,
100
А. Камю. Именно "тело без органов" -
источник алогизма, абсурда, разрыва
между словом и действием,
пространством и временем в пьесах
С. Беккета. "Тело без органов"
образует застывшие сгустки
антипроизводства в механизме
общественного производства. К ним
относятся земля, деспотии, капитал,
соответствующие таким стадиям
общественного развития как дикость,
варварство, цивилизация. И если
капитал - инертное "тело без органов"
капитализма, то работающие машины-
органы позвякивают на нем, как
медали, они подобны вшам в львиной
гриве. Так осуществляется чарующее
волшебное притяжение-отталкивание
между пассивной и активной частями
желающей машины. Это противоречие
снимается на уровне субъекта, или
машины-холостяка - вечного странника,
кочующего по "телу без органов",
возбуждающего, активизирующего его,
но не вступающего с ним в брак. Лите-
ратурное воплощение машины-холостяка
- машина в "Процессе" Кафки,
"сверхсамцы" По и Жарри, ее живо-
писные аналоги - "Обнаженная Мария"
Дюшана, "Ева будущего" Вилье,
персонажи А. Волфли и Р. Ги. Их бес-
сознательный, автоматический,
машинный эротизм замыкает цикл
101
<<< ΛΛΛ >>>
Ведущую к дестабилизации таких структурных принципов архитектуры
Потребительской эстетики
Многообразные концепции постмодернизма как взлета культуры постмодернизм
Метафоричности философских понятий
Так как они принадлежат к разным группам эстетических объектов
|
|
