<<<     ΛΛΛ     >>>   

Во второй части романа Дон Кихот является уже не просто сумасбродным "Рыцарем Печального Образа", но и прославленным во всей Испании героем популярной книги, повествующей о его странствиях и благородных безумствах (главное из которых — творить жизнь как роман). Книжное и действительное бытие Дон Кихота, его фантазии и реальность, суждения и пересуды читателей книги ("романа в романе") о его прошлых подвигах и очевидцев подвигов в настоящем (благородный рыцарь верит, что они еще будут увековечены историком, писателем, художником, скульптором) - все это создает разветвленную, даже причудливую смысловую ткань великого произведения Сервантеса. М. Бахтин определил роман как "неготовый жанр", связанный непосредственно с движущейся современностью и потому склонный превращаться в самоисследование и самопародирование. Впрочем, в XX в. к принципиальной неканоничности романного жанра так или иначе приблизятся все виды и жанры искусства.

Вольный и озорной дух стерновского сочинительства, не обремененного никакими правилами ("...ибо в книге, к которой я приступил, я не намерен стеснять себя никакими правилами, будь то даже правила Горация" 4), побуждает современного писателя, художника, драматурга одним глазом следить за ходом событий (сюжетом), другим — за автором, т.е. за самим собой. Достаточно вспомнить таких разных писателей, как Т. Манн, Л. Арагон, Г. Гессе, В. Набоков, Л. Пиранделло, X. Борхес, Б. Брехт. Или столь же разных живописцев, среди которых - П.Пикассо, А.Матисс, М.Шагал, С.Дали. А разве не живет стерновский дух в "эпическом театре" Брехта с его зонгами, отступлениями, ремарками, смешением поэзии и прозы, иронией, авторским волевым присутствием? И разве "Антигона" Ануя не является типично "неготовым" драматическим жанром - ведь она как бы сочиняется автором вместе с персонажами по ходу действия, а хор параллельно ведет рассуждение о том, что такое трагедия и трагический герой?

Еще в 1797 г. немецкий романтик Людвиг Тик написал ироничную пьесу "Кот в сапогах" (по одноименной сказке Шарля Перро), предвосхитившую своей смелостью будущие театральные (и вообще художественные) новации в применении приема "искусство в искусстве". Пьеса, по сути дела, и сочиняется, и обсуждается по ходу действия, причем автор, актеры (а также суфлер, машинист сцены) и зрители вовлечены в общий хоровод событий и словесных перепалок. Балаганноярмарочные корни пьесы, с ее духом свободного преступания границ между театром и жизнью, совершенно ясны ("Не хотим балагана! Хотим хорошего вкуса! - кричат из зрительного зала). Ведь персонажи "Кота в сапогах", этой "пьесы в пьесе" типичные персонажи ярмарочных представлений (Король страны Утопии, граф Карабас, Шут, Кот, влюбленные, звери, птицы и т.д.).

В следующей комедии "Шиворот-навыворот" Тик еще больше усилит карнавальную чехарду смешений привычных "ролей", снова и снова используя прием "пьеса в пьесе", и создаст в результате впечатляющий образ абсурдного мира, мира мещанства и пошлости, в котором возможна победа шута Скарамуша над Аполлоном.

Гоголь в "Театральном разъезде после представления новой комедии", подобно Тику, заставит автора выйти на сцену и вместе с другими персонажами разыграть драматическую сцену на тему "общество и искусство" (вернее сказать, новое искусство, ведь прообразом изображенных событий послужила премьера "Ревизора").

89

Пройдет чуть больше полувека, и в "Балаганчике" А. Блока автор будет выглядывать из-за занавеса, выбегать на сцену, спорить с актерами ("Я писал мою драму не для балагана..."), а актеры по ходу действия - разбираться в происходящем, упрекать автора и т.д. Блок открыто выявит балаганно-ярмарочный характер своей "пьесы в пьесе", что и предопределит свободу якобы наивного, "площадного" общения друг с другом автора, зрителей и действующих лиц. Kapтонны не только Коломбина и Пьеро, но и автор кукольного представления, не случайно его в один прекрасный момент схватит за шиворот протянутая из-за кулис рука, чтобы, как марионетку, убрать со сцены. Кто этот неведомый кукловод? Еще один, пока не ступивший на подмостки автор? Быть может, сам Блок?

"Роман в романе", "пьеса в пьесе", "картина в картине" - в XX в. творческий прием удвоения образной иллюзии станет одной из самых примечательных особенностей искусства в целом, В знаменитой пьесе Луиджи Пиранделло "Шесть персонажей в поисках автора" (1921 г.) (своего рода образец "искусства в искусстве") по существу главным героем является театр, а внутренней пружиной драматического действия - прием "сцена на сцене".

Три крупнейших живописца XX в. - Пикассо, Шагал, Дали (к ним можно присовокупить и Матисса) множество раз и в разных вариациях изобразят художника за работой, в мастерской и вне ее, покажут в картине, как создается картина, сотворят на живописном полотне образ самой живописи.

Надо сказать, что Сезанн, крайне озабоченный природой и языком собственного искусства, тем не менее не склонен был создавать "картины в картине", изображая художника (например, себя) за работой с моделью, на мотиве и т.д.

В равнодушии Сезанна к сюжету "Художник и модель" сказалось и его болезненное отношение к присутствию женщины в мастерской, и действительная нехватка натурщиц, на что он не раз жаловался в период экского "затворничества", и многое другое. Решающую же роль сыграли особенности зрелой сезаннистской манеры, в которой чувствовалась жесткая узда, сдерживающая вольности "творческих арлекинад", и столь же жесткое стремление не допустить малейшей "неготовости", незавершенности замысла и исполнения. В то время, как прием "искусство в искусстве" - своего рода художественный эксперимент (над самим собой и своим творчеством), а эксперимент обычно не рассчитан на окончательное или единственное решение.

Пожалуй, именно такая экспериментальность приема "картина в картине" для Пикассо, в отличие от Сезанна, оказалась в высшей степени привлекательна.

Многие годы, десятилетия он был страстно увлечен вариациями на тему "Художник и модель". Это увлечение, к концу жизни только нараставшее, граничит с наваждением. Художник как будто не может остановиться, не может прервать бесконечный, не имеющий, казалось бы, ни начала, ни конца, хоровод образов: живописец (скульптор) - модель ~ картина (статуя).

Элен Пармелен* вспоминает, как в день открытия выставки "Художник и его модель" Пикассо заявил по телефону (немного бравируя), что им были сделаны "тысячи работ", однако уже имеется "кое-что еще"5. Пикассо как-то назвал сюжет

Писательница и автор ряда книг о творчестве Пикассо, в частности трехтомника под общим названием "Художник и модель".

90

"пулей", "боевым оружием" 6. Если это так, то сюжет "Художник и модель" можно уподобить разве что беспрерывным пулеметным очередям, только автор-"пулеметчик" выстреливает не одинаковые "пули", а все новые и новые вариации такой "пули"-сюжета.

Начало работы Пикассо над сериями "Художник и модель", конечно же, относится не к 1953 году 7. По сути дела, уже в ранних рисунках и картинах начала 1900-х годов с изображением самого художника на любовном свидании, как в зерне, заключена возможность будущих вариаций: художник - модель, мужчина - женщина, любовь - творчество. Впрочем, при достаточно большом числе ранних автопортретов, художник явно избегал показывать себя за мольбертом, рядом с моделью (такой рисунок, как автопортрет Пикассо, пишущего "Селестину", 1904 года - редкое исключение).

Настоящая одержимость Пикассо образами художника и модели началась, по сути дела, с 1927 г., когда Амбруаз Воллар заказал ему иллюстрации к "Неведомому шедевру" Бальзака. Результатом работы были два издания - с текстом и без текста. Текст сопровождали иллюстрации (13 офортов и 67 ксиллографий), часто в духе легких эскизных набросков — женские профили, голова смеющегося старика (Френхофер? Порбус?) и т.д. Бестекстовый том portfoli состоял из одних гравюр плюс индекс, т.е. сводная таблица-указатель офортных композиций в легкомысленном обрамлении прелестных женских тел (№ 19).

Мучения несчатного Френхофера словно пробудили в самом Пикассо жажду проникнуть в тайну живописного ремесла, докопаться до самых глубин, до самой сути. Интересно, что большинство композиций возникает как бы из ничего, никак не связываясь с героями Бальзака. На одном из офортов в пустом пространстве интерьера (едва намечен угол комнаты) сидит на корточках перед мольбертом голый художник, справа - позирует натурщица (№ 12). Бородатый мастер с правильными, почти "эллинскими" чертами лица, перед которым на полу стоят две керамические вазы, простотой форм напоминающие амфору и килик - если бы не мольберт и палитра, вполне можно вообразить, что перед нами какой-нибудь Апеллес или Паррасий древности.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Сравнит себя с ребенком проницательно искусства
Особенно о живописи
Батракова С. Художник XX века и язык живописи. От Сезанна к Пикассо 6 художник
Художник работал очень много
В его столь же фантастических автопортретах образ человека второй половины xx столетия художника искусстве