<<<     ΛΛΛ     >>>   

Народ верит, что мороз, удовольствованный киселем, не убьет ни льна, ни конопли, ни овса [11, 319; 12, 52; 163, 54].

деятельность, и у него является вера в «Рода» или «Чура» 44 , под которым он разумел своего умершего родоначальника, заботящегося о его благосостоянии и охраняющего его от действия различных враждебных сил. Что у предка действительно было представление о Роде или Чуре как о душе покровителя-родоначальни ка, на это мы находим указание в современном закли нании. Так, предограждая себя от нечаянной опаснос ти, простолюдин произносит заклинание: «Чур меня!», т. е. «Храни меня дед», «Чур наше место свято!» Здесь мы видим Чура в роли охранителя человека. Но мы знаем, что родоначальник заботился не только об охра-

44 «Чур», славянская форма «щур», сохранившаяся в названии «пращур», указывает нам на предка основателя рода. Наши ученые историки Соловьев и Ключевский считают «Чура» за одно лицо с «Родом» и видят в слове «Чур» только другое имя «Рода», а потому эти наименования и я смешиваю.

Что под «Родом» нужно разуметь умершего родоначальника, это можно вывести из помещенного в Пансиевском сборнике «Слова св. Григория, изобретенного в тольцех о том, како первое погани, суще языцы, кланялися идолом и требы им клали: то и ныне творят». В этом слове проповедник, имея в виду указать языческое происхож дение веры в «Рода», сближает его с подобным, с его точки зрения, мифическим представлением других народов. Он говорит: что «Род» означал у славян то же, что у греков Артемида; противополагая Артемиду «Роду», проповедник придает даже ее имени мужское оконча ние: «Начата Еллини ставити трапезу Роду и Рожаницам (так пере ведено «Артемиду и Артемиде»), таже Египтяне, таже Римляне, даже и до Славен доиде. Се же словени начали трапезу ставити Роду и Рожаницам прежде Перуна Бога их» [136, 245]. Это место в сборнике Кириллова монастыря читается так: «Оттуда же извыкоша елени класти требы, артемиду i артемиде. Рекше роду i рожанице, тации же египтяне. Тако i до Словен доиде се слово i ти начаша требы кла сти роду и роженицам прежде Перуна Бога их» [175, 90, 304; 215, 33]. Известно, что у греков Артемида считалась покровительницею плодо витости: она давала людям плодовитость и благополучные роды, отсюда (из объяснений проповедника) можно уловить намек на то, что Роду приписывалась славянами и древнерусскими людьми плодотво- рящая, возрождающая к жизни сила. На такое свойство Рода указы вает, по нашему мнению, само название его, имеющее один корень со словами: «фождать» или «рожать», «родитель», «родственник» и т. п. Представителем же и носителем плодотворящей жизненной силы, кроме богов: Перуна, Даж-бога и Лады, мог быть и родоначальник, праотец, дающий жизнь целому роду. Таким образом, сближение в «Слове св. Григория» Рода с Артемидою является для нас основанием видеть в Роде обоготворенного умершего предка-родоначальника.

не своих сородичей, а он заботился и о родовом достоя нии; таковым для нас является и Чур. Так, в Белорус сии до сего времени Чур или Род почитается храните лем полей и пашен, состоящих в определенной меже [12, 90, 92\. Чур также оберегает и дом. Его присут ствие заставляет удаляться всех злых человеку духов, и ни один из них в его присутствии не может причи нить человеку вреда [223, 77].

Таким образом, «Чур», или «Род», является тем же охранителем родичей, каким был для них живой родоначальник, т. е. прерогативы, которые усваива лись живому родоначальнику, переносятся с ним и в загробный мир.

Роль благодетельного предка для жизни древнерус ского человека предполагает и место его пребывания. Оно обязательно должно быть там, где место арены его деятельности, т. е. на земле, что особенно ярко выразилось в веровании в домового.

Домовой — это теперь своенравный дедушка. Он представляется в образе старика волосатого, седого и имеющего низкий рост. Так, малорусы представляют себе домового маленьким карликом с длинной седой бородой [148, 171]. В Вятской губ. рассказывают, что домовой показывается людям стариком ростом с пяти летнего ребенка, всегда в красной рубашке, опоясан ной синим кушаком, лицо у него сморщенное, борода белая, волосы на голове желтовато-серые, а глаза слов но огонь [207, 135]. В других губерниях домового знают как маленького старикашку, одетого в красную рубашку; у него седая длинная борода, волосы на голове склочены и застилают лицо, голос глухой и суровый; он любит браниться, употребляя в брани крепкие рус ские слова [1, 145; 26, 117]; тело домового все покрыто густой шерстью и мягким пушком; даже ладони и подошвы у него в волосах, только лицо около глаз и носа голое [12, 74].

Древность домового по письменным памятникам засвидетельствована только в XIV в., где он назван «проклятым бесом храможителем» [32, 560], но даже в современных чертах домового указывается, что его прошлое лежит в далекой языческой старине, когда у нашего предка существовал культ усопших. Уже само название домового: «дед», «дедушка», «дидь- ка», «дзед» наводит на мысль, что под ним разуме ется душа усопшего, ибо в некоторых местах России названия: «дед», «дзеды», «деды» усвояются умер шим [92, 122; 219, 374 - 376]. Связь домового с умершими открывается и из следующего факта: в не которых местах России до сего времени сохранился знаменательный обряд, по которому родственники умершего, принося ему яйца, масло, деньги, просят его хранить и оберегать их имущество. «Вот тебе, Семен (имя покойника), — говорят они, — на! Это принесла тебе Марфа (хозяйка), береги у нее скоти ну и хлеб, когда я буду жать, корми цыплят и гля ди за домом [12, 76; 189, 84]. Здесь, как мы видим, на умершего возлагаются различные заботы о живых, заботы, относящиеся к благополучию семьи, а эти за боты обыкновенно у нас на Руси приписываются деду-домовому. Домовой у нас является охранителем и устроителем семейного очага. Он охраняет дом, не давая в нем являться злому существу, оберегает ско тину, чистит ее по ночам, поит ее водой, дает корм, заплетает лошадям гривы, надзирает за птицею (осо бенно курами), огородами, амбарами, овинами, но сит хозяину дома деньги, делает его нивы плодотвор ными [12, 67 - 119; 59, 574], вообще несет те забо ты, которые, как мы видели, возлагаются на души умерших.

Однако в домовом чувствуется не просто дух вся кого умершего, а дух умершего родоначальника. На прямое отношение домового к духу умершего родона чальника указывают те черты, которые рисуют домо- врго как домовитого хозяина-патриарха.

Домовой — идеал хозяина. Никто лучше его не радеет о хозяйстве дома или двора, никто так не бере жет хозяйское добро, как он: здесь он приберет к месту какую-либо вещь, там поправит что-нибудь или подметет двор. Собственно, настоящим обладателем дома, хозяином в нем является не живой владелец его, а дед-домовой, отчего домового называют хозяином, хозяюшком 45 . Хозяин дома не более как пред ставитель домового. Существует убеждение, что до мовой «словно вылит в хозяина дома». Он часто при нимает вид умершего домохозяина [12, S3]. Эти-то характерные черты, приписываемые домовому, — чер ты праотца, положившего начало семейному очагу.

По народному представлению, в каждом доме — свой домовой. Только свой домовой бывает добр, только он заботится о благосостоянии дома, который принадлежит ему. Чужой же домовой всегда зол, он постоянно старается вредить человеку во всем, по этому его боятся и произносят против него заклина ния. Так, в одном заговоре испрашивается защита светлых духов «от черта страшнаго, от чужого домового» [163, 19]. Если мы припомним, что у пред ка господствовал родовой быт, когда каждый род жил обособленно от других, когда родоначальник одного рода не имел никакого отношения к поколению другого родоначальника и нередко был врагом его, — резкое различие между своим домовым и чу жим станет для нас понятно. Зачем домовой-прао тец известного рода будет заботиться о другом доме или семействе?! У того — свой родоначальник. Зна чит, и отношение домового, как пената известной

45 Лопари домового наз. «перт», т. е. хозяин, и он у них — упра витель дома и лицо, заменяющее живого хозяина [208, 34].

семьи, к чужому дому побуждает признать в нем духа умершего родоначальника 48 .

Наконец, на отношение домового к духу умершего родоначальника указывают поверья относительно ново-построенного жилья и религиозные обряды перед пост ройкой дома. И сейчас в простом, темном народе жива вбра в то, что новопостроенное жилье только тогда будет прочно, когда умрет глава поселившейся в нем семьи, и что тот из родичей умрет ранее, кто прежде всех войдет в новый дом [1, 115; 217, 51]. Новое жилье должно по лучить домового гения-хранителя, а таковым может быть душа усопшего хозяина дома. Отсюда и поверье, что постройка нового дома влечет за собой смерть его хозяина. Желая, чтобы смерть не коснулась строителя дома, кре стьяне перед постройкой дома приходят на место заклад ки, отрубают у петуха голову и зарывают ее на том мес те, где следует быть переднему углу [12, 63 - 89]. В не которых местах, прежде чем начнут класть основные звенья сруба, закапывают в землю у переднего угла не сколько мелких монет и ячменных зерен, иногда кусок хлеба, щепоть соли и частицу меда [12, 63 - 89]. В одном сборнике Румянцевского музея встречается указание на имевший место в Древней Руси обряд в честь домового: «В новоселий идет с кошкою черною и с курою черною» [136, 248]. И теперь иногда крестьяне при закладке дома или новосельи убивают петуха, курицу, ягненка или ка кое-нибудь другое животное. Все это жертвы домовому — духу умершего родоначальника [12, 67 - 119] и остаток от прежних языческих времен, когда основание дома, двора и вообще поселка соединялось с жертвами, закапывавшимися в землю на месте основания. Есть преда-

""Характерно в данном случае верование чернокожих. Они среди своих «аматанго» (умершие души своего племени) особенно почитают умершего родоначальника, ибо помнят его любовь и заботы при жизни, и они говорят: «Он останется таким же для нас и после смерти. Мы не знаем, за что бы он стал заботиться о других; он будет заботиться только о нас» [186, 17].

ние, что в основание городов закладывались люди. Таково предание о Новгороде. Когда Смоленск запустел и пона добилось срубить новый город, тогда старшины народные, следуя древнему обычаю, послали пред солнечным вос ходом гонцов во все стороны с наказом захватить первое живое существо, которое им встретится; навстречу попа лось дитя; его взяли и положили в основание крепости, которая и названа поэтому Детинцем [12, 67-119].

Итак, все черты, приписываемые народными поверь ями домовому, все поверья о нем подтверждают, что это дух умершего предка родоначальника. Из сказанного для нас открывается тесная связь домового с Родом. Домо вой — это тоже Род, но только (принимая во внимание, что сейчас домовой есть в каждом дому) «род» — храни тель отдельной семьи, отдельного двора, а не целого рода, каковым был первый. С упадком родового быта домовой заменил собою «Рода». Он встал в семье на место прежне го общего родоначальника, или Рода, или занял здесь его место и его роль охранителя [87, 140\, а как таковой он, как и Род, должен был жить там, где место арены его деятельности, т. е. на земле. У нас и по сие время гово рят, что домовой обыкновенно живет в банях, овинах, винокурнях и от этих своих мест он носит различные названия: банного, подовинника, гуменника [12, 69]. Помещается он и в хлевах. По народному поверью, его мож но видеть в Чистый Четверг и на Светлое Воскресенье в коровнике или хлеве, где он сидит, притаившись в зад нем углу [26, 117; 42, 7; 59, 575; 192, 128]. По поверью, домовой часто расхаживает и по двору, где на снегу даже оставляет следы своих мохнатых лап [12, 74].

Впоследствии предок свой взгляд на умершего ро доначальника, или Рода, Чура, Домового, перенес на все души умерших семьи или рода 47 . Он их также стал

4Т Характерным является здесь для нас название умерших просто людинами — «родители».

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Которым грешникам
Только принести жертву умершим предкам
Действительность воззрения на смерть как на мрак
Уж грешныя те души да расплацютсе
После чего от каждого кушанья отделя ется в особый сосуд жидкого кушанья по ложке покойников киселем