<<<     ΛΛΛ     >>>   

(III, 25—28)

И вероятно, не столько о Трое, сколько о том герое, который, как и он, Овидий, также насильственно вынужден был покинуть родной город. Едва ли допустимо думать, что изгнанный поэт мог забыть сцену расставания с Троей в «Энеиде». С Троей Эней терял навсегда свою родину:

litora cum patriae lacrimans portusque relinquo et campos, ubi Troia fuit. Feror exsul in altum cum sociis gnatoque Penatibus et magnis dis...

(Aen. III, 10—12)21

Поэтому-то те, кому предстоит расстаться с Троей, и бродят по покоям, в отчаянии приникая к дверным косякам и покрывая их поцелуями (...amplexaeque tenent postes atque oscula figunt. II, 489): Расставание c Троей, как оно изображено у Вергилия, стало символом расставания вообще, утраты самого дорогого, и этот символ не раз возникает, когда речь идет о расставании с Римом 22, ибо Troia и Roma связаны друг с другом не только общим ядром, общим происхождением и наследием, общим героем (Эней), но и как крайние звенья одной и той же промыслительной цепи событий, которая, много поколений спустя после Энея, должна привести к созданию Рима-мира, Римской империи, pax Romana23. Впрочем, Энею пришлось пережить и другое расставание — с Дидоной, где он уже не был пассивным участником ситуации и если страдал, то не так, как при расставании с Троей. Но и это расставание тоже было противовольным, хотя Эней и не представлял себе, что разлука могла причинить его подруге такие страдания:

invitus, regina, tuo de litore cessi.

............nec credere quivi

hune tantum tibi me discessu ferre dolorem...

(VI, 460-464)

как скажет Эней Дидоне, встретив ее в царстве мертвых24.

Эти мотивы, относящиеся к Риму и введенные в «Римский текст» Вергилием, были подхвачены и усвоены латинской литературой. Можно сказать решительно: многое из этого текста стало общим местом и нередко теряло свою силу и выразительность. Но что-то, напротив, получило полноправное продолжение или даже, оторвавшись от своих истоков, дало начало вполне самостоятельным и широко разветвленным опытам. Ниже будут приведены некоторые примеры, относящиеся к мотиву «Рим-мир» и к построению звуковых структур, обыгрывающих название города (вплоть до анаграммы). Нередко те и другие примеры тесно переплетаются, образуя особые комплексы, которые равным образом актуализируют и звуковую, и семантическую идею Вечного города и его имени.

Соотнесенность двух тем — Рима и мира, намеченная у Вергилия и подхваченная его последователями в латинской литературе, имеет продолжение и у Данте; при этом стоит заметить, что первое упоминание Рима в «Божественной комедии» принадлежит Вергилию, который и вводит эту тему25: Soleva Roma, che l'buon mondo feo, \ due soli aver, che l'una e l'altra strada |facean vedere, e del mondo e di Deo (Purg. XVI, 106—108; -om- : mo-...); — e sarai meco senza fine cive | di quella Roma onde Cristo e romano. | Pero, in pro del mondo che mal vive... (Purg. XXXII, 101—103); — ...redur lo mondo a suo modo sereno, \ Cesare per voler di Roma il tolle... (Parad. VI, 56— 57); — ...difese a Roma la gloria del mondo... (Parad. XXVII, 62)26.

Связь Рима c миром — ключ к «Les Antiquites de Rome» Дю Белле: Rome fut tout le monde, & tout le monde est Rome (XXVI), ср. также в связи c Римом такие постоянно воспроизводимые мотивы, как vanite du monde, mondaine inconstance и т. п. Описание Рима (Rome), как правило, вызывает мотивы, кодирующиеся на языковом уровне словами, в структуре которых особую роль играют r и m, — ces vieux murs, muraille, monuments, mont(s), marbre, ruine, immortalite и т. п. Соотнесение Rome с этими мотивами отчасти продолжают аналогичные сочетания у Вергилия, а отчасти развивают их, в основном в духе вергилианской поэтики. Достаточно высокая степень звуковой организованности этих римских мотивов обеспечила — не в последнюю очередь — удивительную устойчивость подобных образов, в чем не трудно убедиться, обратившись к стихотворениям на тему Рима вплоть до XX в. В тех языковых традициях, где название Рима и слово, обозначающее 'мир', не соотнесены явно друг с другом в звуковом отношении, сочетания этих двух слов или не приобретают характера поэтических формул, своеобразных points, или же вводятся в контекст, где присутствуют элементы, становящиеся основой для поэтической игры иных типов27.

Но свой подлинный триумф двуединая тема Рима-мира справляет в русской поэзии, где зеркально соотнесенные друг с другом образы Рим : мир у ряда поэтов становятся почти клишированными (уместно напомнить, что обыгрывание пары Rzym : mir хорошо известно и польской литературе, начиная с Возрождения и особенно с барокко). Здесь нет ни возможности, ни необходимости перечислять все множество подобных примеров29 и даже останавливаться на довольно отчетливых случаях звуковых притяжений слова Рим (при отсутствии мир)30. Поэтому внимание будет сосредоточено лишь на ряде особенно концентрированных и диагностически важных примеров. При этом следует отметить, что распределение «римской» темы (Рим-мир) неравномерно — как в хронологическом плане (выделяются два периода: 30—40-е гг. XIX в. и начало XX в.), так и в выборе поэтов этой темы (Тютчев, Шевырев, Вяземский, Каролина Павлова, Майков, Вяч. Иванов, Волошин, Мандельштам и др.).

Несколько примеров. Ср. у Тютчева: Как сладко дремлет Рим в ее лучах! | Как с ней сроднился Рима вечный прах!| Как будто лунный мир и град почивший— | Все тот же мир, волшебный, но отживший...; — ...и на дороге | Застигнут, ночью Рима был! | Так! но прощаясь с римской славой... | Счастлив, кто посетил сей мир | В его минуты роковые...; у Вяземского в стихотворении «Рим»: Рим! всемогущее, таинственное слово! \ И вековечно ты, и завсегда ты ново! \ Уже во тьме времен, почивших мертвым сном | Звучало славой ты... \ Тобой исписаны всемирные скрижали \ ...и каждое стремленье \ ...Все выражало ты живым своим глаголом \ И было ты всего великого символом. | Мир древний и его младая красота \ И возмужавший мир под знаменем креста \ ...Державства твоего свершились времена... | ...Мирского промысла орудья и загадки, \ И волновали мир, и мир волнуют шаткий \ ...В тени полузакрыт всемирный великан: \ И форум твой замолк, и дремлет Ватикан...; у Шевырева в стихотворении «Стансы Риму»: ...И тучами, ты скрыл во тьме эфирной \ Перунами сверкавшее чело, | Венчанное короною \ ...С тобой времен...31; у К. Павловой: Великолепен праздник Рима, | И грозен гул его утех. \ ... Угрюмый, не деля их пира, | Презренный варвар, он глядел, | Как тешилась столица мира, | Взяв властно мир, себе в удел. | ...И смотрит на Рима блестящий позор \ ...Плывут сквозь речные стремнины | ...Блаженствуй, Рим! пируй по праву | Ты от зари и до зари, \ Со всей земли себе в забаву, \ Дань беспощадную бери | ...Пируйте смело, тешьтесь Римы!.. («Праздник Рима»); в стихотворении «Рим»: ...Чрез мертвой пустыни предел | ...Отрывистый гром прогремел | ...Угрюмо в угрюмый окружный \ Простор молчаливых равнин... | Где вести, и казнь, и законы \ Гонцы его миру несли...; в «Разговоре о Трианоне»: Я в цирке зрел забавы Рима | ...Всемирной кланяясь державе \ ...И был кругом зажженный Рим | ...Прошли века над этим Римом; | Опять я прибыл пилигримом...; у Майкова: ...Из города зовет меня давно \ К полям широким старая привычка. \ Возьмем коней, оставим душный Рим | И ряд дворцов... | И пеструю толпу... \ Широкий горизонт расширил душу мне... | ...И будто нищий с ризою раздранной... \ Угрюмого источник вдохновенья \ ... Вошел я внутрь руин... \ Глядеть и слушать в мертвой тишине \ Так сладостно! ...Тут целый мир видений! \ ...курильниц... \ ...ристанием («Campagna di Roma»); — ...кури им фимиам \ ...лишь ими милы нам \ Па-норма небеса... \ И розы Пестума, и в раскаленный день \ Бландузия кристалл, и мир его прохлады, \ И Рима древнего священные громады, \ И утром ранний дым сабинских деревень; «Поэзия»; у Вл. Соловьева: Я миру Рим единство дал.

Но только в XX в. «Римский текст» русской поэзии получил свое высшее развитие. Рим стал не только миром, но и человеком, личностью. У ряда поэтов имя Рим играет весьма активную роль в конструировании уровня больших (можно сказать — вечных) идей, причем обозначения этих идей соотнесены со словом Рим и в звуковом отношении (мир, времена, храм, пилигрим, имя /: в Риме/, гром, громада, мимо как слово-индекс преходящести, эквивалентный латинскому речению Sic transit gloria mundi и т. п.). Но, разумеется, роль имени Рима в организации звуковых (—> смысловых) цепей этим не исчерпывается. В частности, наблюдается тенденция включать комплекс рим в соотнесенные, кстати и в рифмующиеся, с Рим слова (ср. /не/зрим, дарим, горим, поговорим, пилигрим, неумолим и т. п.). Идея Рима и звуковая последовательность рим (а иногда и ром, ориентирующаяся на латинское имя города — Roma, обычно через словоформу грома) начинают формировать целые стихотворные тексты, и грань между относительно простыми случаями фонической организации текста и анаграммами становится нередко зыбкой.

Характерным примером «римской» темы может быть стихотворение Волошина «Пресуществление» (17 января 1918), эпиграф к которому («postquam devastationem XL aut amplius dies Roma fuit ita desolata, ut nemo ibi hominum, nisi bestiae morarentur». Marcellini Commentarii) показывает, что несчастье, постигшее Рим, соотносилось со злобой дня. Ср.:

В глухую ночь шестого века, Загромождая небосклон.

Когда был мир и Рим простерт И горизонт земного круга...

Перед лицом германских орд ...И древний Рим исчез во мгле,

И гот теснил и грабил грека, Свершилось преосуществленье

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Топоров В. К исследованию анаграмматических структур анализы лингвистики 8 грустно
Топоров В. К исследованию анаграмматических структур анализы лингвистики 7 иванова
Расставание c троей
Этот круг стихотворений