<<<     ΛΛΛ     >>>   

странным государствам веру в непогрешимость своей на-
ции? Не следует ли «крестовый поход» в защиту прав
человека начинать с собственного дома?
Резолюция Касса провалилась. Однако поднятые в ней
вопросы тревожили совесть нации. После окончания
Гражданской войны президент Грант в своем первом еже-
годном послании заметил, что, хотя американцы сочувст-
вуют «всем людям, борющимся за свободу... нам в силу
нашего чувства достоинства следует воздерживаться от
того, чтобы навязывать наши взгляды нациям, которые
этого не желают, принимать без приглашения пристраст-
ное участие в раздорах... между правительствами и их под-
данными»7. Тем не менее и конгресс и исполнительная
власть в дальнейшем выступали с осуждением случаев по-
прания прав человека за рубежом — преследования евре-
ев в России, Восточной Европе и в Леванте; резни армян
в Турции; угнетения ирландцев; «жестокого обращения с
узниками в Сибири»8. Обоснование такого подхода теоре-
тически проистекало из доктрины гуманитарной интервен-
ции . «Хотя мы... как правило, строго воздерживаемся от
вмешательства, прямого или косвенного, в государствен-
ные дела» Австро-Венгерской империи, информировал в
1872 г. американского посланника в Вене государствен-
ный секретарь Гамильтон Фиш, преследование евреев в
Молдавии и Валахии настолько бесчеловечно, что ситуа-
Гроций и многие авторитеты после него отстаивали закон-
ность такого вмешательства, даже в форме вооруженного вторже-
ния и войны. Э.М.Борхард так сформулировал эту доктрину в 1915
г.: «Когда... «человеческие» права систематически нарушаются, од-
но или больше государств могут вмешаться от имени сообщества
наций и могут принять под свой суверенитет, если не постоянный,
то по меньшей мере временный, государство, взятое сообществом
под такой контроль».— Е. М. Borchard. The Diplomatic
Protection of Citizens Abroad. New York, 1915, p. 14. Другие специ-
алисты скептически относятся к данной доктрине. А.Ружье после
систематических исследований по «la theorie de I'mtervention
d'humamte» (теория гуманитарной интервенции, (фр.). — Перев.)
пришел к выводу, что «невозможно ни отделить гуманитарные при-
чины интервенции от политических, ни обеспечить полную бесприст-
растность вмешивающихся государств... Ежедневно в каком-то уголке
земного шара тысячами свершаются варварские акты, которые ни
одно государство и не думает останавливать, потому что ни одно
государство не заинтересовано в том, чтобы остановить их». См.
дискуссию об этом в: L. В. S о hnandThomasBuergenthal.
International Protection of Human Rights. Charlottesville, 1973, ch.3.
138

ция там приобрела «всемирно значимый характер, в исп-
равлении чего в равной мере заинтересованы все страны,
правительства и церкви»9, Двадцать лет спустя государст-
венный секретарь Джеймс Дж.Блейн заявил российскому
министру иностранных дел, что, хотя американское пра-
вительство «не берется диктовать другим странам их внут-
реннюю политику... тем не менее взаимные обязательства
наций требуют, чтобы каждая из них осуществляла свою
власть с должным учетом результатов, которые такое осу-
ществление вызовет в остальном мире»*.
Угрызения совести плюс давление этнических лобби,
беспокоившихся за родственников, оставшихся на родине,
заставляли в те годы поднимать вопросы прав человека в
отношениях с другими государствами с такой регулярно-
стью, что в 1904г. Теодор Рузвельт счел необходимым вы-
ступить с предостережением. Не страдая робостью, когда
дело касалось утверждения американской мощи в мире,
Рузвельт тем не менее предупредил конгресс: «Обычно го-
раздо мудрее и более полезно для нас заботиться об улуч-
шении нашего нравственного и материального положения
здесь, у себя в стране, чем предпринимать попытки улуч-
шить положение дел у других наций. У нас множество соб-
ственных грехов, против которых надо бороться, и при
обычных обстоятельствах мы можем сделать больше для
общего прогресса человечества, если будем душой и серд-
цем стремиться покончить с коррупцией, грубым беззако-
нием и порождающими насилие расовыми предрассудка-
ми здесь, у себя дома, чем принимая резолюции относи-
тельно неправедных деяний где-то в других местах»**.
Несмотря на усилия, предпринятые Рузвельтом с
целью напомнить своим соотечественникам о старой тра-
диции творить добро путем примера, но не путем вмеша-
*JohnBassetMoore. A Digest of International Law.
Washington, 1906, p.354 — 356. «Результатом», который беспокоил
Елейна, было переселение в Соединенные Штаты большого числа
обездоленных евреев из России.
"Т heodoreRoosevelt. Fourth annual message, 6
December 1904. Далее Рузвельт определил как «неизбежность» то,
что нация «горячо желала бы выразить свой ужас по такому слу-
чаю, как еврейский погром в Кишиневе», и признал, что «в край-
них случаях может быть оправдано и действие». Форма действия,
однако, должна зависеть «от масштаба злодеяний и от нашей спо-
собности ответить на них».
139

тельства, в кровавом XX в. росло убеждение, что преступ-
ления против человечности действительно носят «всемир-
но значимый характер» и касаются всех и каждого. Идеи
Вильсона в целом как бы благословляли подобные подхо-
ды, хотя Вильсон сдвинул общественный интерес в сторо-
ну проблемы самоопределения наций. Тем временем шло
формирование концепции международной заинтересо-
ванности в защите индивидуальных прав. Восьмая Конфе-
ренция американских государств (1938) приняла резолю-
цию «в защиту прав человека». «Четыре свободы» Франк-
лина Рузвельта (1941) формулировались применительно к
людям, а не к нациям и включали в себя не только свободу
слова и вероисповедания, но и свободу от нужды («эконо-
мические договоренности, которые гарантируют каждой
нации в мирное время полноценную и здоровую жизнь»)
и свободу от страха (перед военной агрессией). «Третья
свобода» Рузвельта, дополнением к которой стал его «эко-
номический билль о правах» (1944), вскоре выросла в
идею о социальных и экономических правах, которых сле-
дует добиваться наряду с традиционными правами из
«Билля о правах». «Декларация Объединенных Наций»
(1942) призывала к «полной победе», с тем чтобы наряду
с остальными «сохранить права человека». А статьи 55 и
56 Устава ООН (1945) включили в себя обязательства
наций-членов по совместным и самостоятельным действи-
ям по обеспечению «прав человека».
IV
Идея прав человека, как почти все остальное, вскоре
стала использоваться в «холодной войне». Демократиче-
ские государства обрушились на коммунистический мир за
попрание гражданских и политических прав; коммунисти-
ческий мир обрушился на демократические государства за
их пренебрежение социальными и экономическими права-
ми. В этом контексте права человека начали превращаться
в одну из тем американской внешней политики. Так, Кен-
неди в своей речи при вступлении в должность говорил о
новом поколении американцев, «которые не желают на-
блюдать, как медленно сводятся на нет все те права чело-
века, которым эта нация традиционно была привержена».
Права человека рассматривались и как один из аспектов
140

разрядки. Так, в 1963г. Кеннеди поставил вопрос следую-
щим образом: «Не относится ли мир в конечном счете по
сути своей к правам человека?» « Поскольку права челове-
ка неделимы, — заявил Кеннеди в ООН за два месяца до
рокового выстрела в Далласе, — данная организация не
может стоять в стороне, когда эти права попираются и иг-
норируются кем бы то ни было из государств-членов»1 °.
Война во Вьетнаме прервала увлечение Вашингтона
правами человека как одной из основных внешнеполити-
ческих тем. Тема эта уже не казалась вполне внушающей
доверие, поскольку исходила от государства, занятого
разбойничьей войной. И эта тема не возникала даже по-
сле того, как американские войска покинули Вьетнам.
Дипломатия Генри Киссинджера возвела деидеологиза-
цию внешней политики в ранг достоинств. Несомненно,
политика, нацеленная на манипулирование балансом сил,
содержала в себе скрытое одобрение правительств, спо-
собных управлять своими нациями, не имея противовеса
в виде политической оппозиции или свободной прессы. В
любом случае Соединенные Штаты в эти годы восприни-
мали без видимого отвращения деспотические правитель-
ства, как правые (Греция, Португалия, Бразилия, Чили),
так и левые (СССР, Китай, Румыния, Югославия).
Что заставило мир заняться проблемой прав человека
в 70-е годы, так это смелость диссидентов в Советском
Союзе. Сахаров, Солженицын, братья Медведевы и дру-
гие отважные люди явили собой вызов, брошенный сове-
сти демократического мира,— вызов, подобный тому, ко-
торый бросили за столетие до этого Кошут и герои
1848 г. Первоначальный отклик на этот вызов пришел
отнюдь не из Вашингтона, а от правительств стран Запад-
ной Европы, в частности Великобритании и Франции. Ре-
зультатом его стала договоренность в Хельсинки в 1975
г., согласно которой Запад подтвердил нерушимость по-
слевоенных границ в Европе в обмен на советское обеща-
ние увеличить поток людей и идей через «железный зана-
вес» (обязательство, которое нашло место в знаменитой
«третьей корзине» хельсинкского Заключительного акта.
В 1975 и 1976 гг. хельсинкский акт обсуждали многие
американцы, среди которых был и Джимми Картер).
Однако господство realpolitik (реалистической полити-
ки. — (нем.). — Перев.)при Киссинджере отталкивало
141

американцев, воспитанных на традициях Вильсона, кото-
рый считал, что внешняя политика должна основываться
на идеалах. В равной мере оно отталкивало и учеников
Франклина Рузвельта, отстаивавшего тот постулат, что
внешняя политика должна быть основана на интересе, од-
нако считавшего идеалы неотъемлемой составной частью
американской мощи. Безразличие официальных кругов к
советским диссидентам, символом которого стал отказ в
1975 г. президента Форда принять Солженицына, каза-
лось, указывало на моральную пустоту в самой сердцеви-
не американской внешней политики.
В этих условиях конгресс предпринял определенные
усилия, чтобы заставить исполнительную власть заняться
правами человека. Он использовал свои законодательные
полномочия для запрета или ограничения экономической
или военной помощи странам, замеченным «в систематиче-
ских и грубых нарушениях международно признанных
прав человека»11. Он обязал государственный департа-
мент представлять ежегодные доклады о положении с пра-
вами человека в более чем ста странах. Что касается Со-
ветского Союза, то поправка Джексона — Вэника, касав-
шаяся условий экспортного кредитования и предоставле-
ния ему статуса наибольшего благоприятствования в тор-
говле, потребовала смягчения советских эмиграционных
ограничений.
Озабоченность конгресса вскоре подействовала на
Фогги-Боттом. «Если департамент не будет опережать со-
бытия по этой проблеме, — предупредил в 1974 г. гос-
секретаря Киссинджера его заместитель Роберт Ингер-
солл, — то конгресс исключит этот круг вопросов из ве-
дения департамента». В 1975 г. госдепартамент учредил
отдел гуманитарных проблем. Но госсекретарь сомневал-
ся в том, что права человека должны занимать серьезное
место во внешней политике. Когда его информировали,
что американский посол в Чили поднял перед военной
диктатурой вопросы прав человека, он заявил: «Скажите
Попперу, чтоб он перестал выступать с лекциями по по-
литологии»12. Госсекретарь был уверен, что правильным
способом защиты прав человека является тихая диплома-
тия, а не публичное давление и карательные действия. Эта
точка зрения в некоторой мере получила подтверждение,
когда после принятия поправки Джексона — Вэника ев-
142

рейская эмиграция из Советского Союза резко сократи-
лась. Тем не менее озабоченность конгресса росла. Посте-
пенно она передалась и самому госсекретарю. В 1976 г.
Киссинджер объявил права человека находящимися «в
центре внимания... одним из наиболее неотложных вопро-
сов нашего времени»13-
К 1977 г. мир был вполне подготовлен для новых ини-
циатив в области прав человека. Явно демонстрируя свое
лидерство, новый американский президент ухватился за
знамя прав человека и размахивал им так, как если бы оно
с самого начала было американской собственностью.
Не вполне ясно, как Джимми Картер персонально при-
шел к идее прав человека. В главе о внешней политике его
мемуаров «Почему не лучший?» (1975) это выражение не
встречается. В ходе его президентской кампании этот воп-
рос также не занимал особого места. В действительности
он, казалось, в некоторых случаях избирал прямо проти-
воположный курс. Он критиковал не только хельсинкские
договоренности, но и всю интервенционистскую филосо-
фию. «Наш народ ныне понял, — заявил он в Ассоциации
внешней политики в июне 1976г., — ошибочность наших
попыток использования своей мощи для вмешательства во
внутренние дела других наций». В то же самое время у
него было в целом такое ощущение, о чем он и писал
позже в «Почему не лучший?», что «внешняя политика
нашего правительства не дает примеров какой-либо при-
верженности моральным принципам», что внешняя поли-
тика должна соответствовать тем же моральным стандар-
там, «которые присущи отдельным гражданам» , и что «в
мире есть только одна нация, которая способна на подлин-
Это была странная позиция для человека, который называл
себя учеником Райнольда Нибура. В самом начале книги «Человек
с моралью в обществе без морали» Нибур писал: «Тезис, который
предполагается развить на этих страницах, сводится к тому, что сле-
дует проводить четкое различие между моральным и социальным
поведением индивидуумов и поведением социальных групп — на-
циональных, расовых, экономических — и что это различие оправ-
дывает и делает необходимыми политические шаги, которые чисто
индивидуальная этика всегда будет считать неудобными».— Moral
Man in Immoral Society. New York, 1932, p. 11.
143

ное лидерство в сообществе наций, а именно Соединен-
ные Штаты»14- В сентябре 1976 г. сенатор от штата Ва-
шингтон Генри Джексон убедил его использовать пробле-
му прав человека в качестве одной из основных тем его
кампании.
Можно догадаться, что Картер в поисках морального
содержания американской внешней политики, которого
она была лишена при Никсоне, подошел к правам челове-
ка как к превосходному объединяющему принципу. Этот
принцип прямо отвечал как наиболее острым тревогам со-
временности, так и лучшим американским традициям. Он
был призван восстановить международные моральные по-
зиции Америки, которые, к большому прискорбию, были
заметно подорваны войной во Вьетнаме, уотергейтским
скандалом, поддержкой диктатур, заговорами ЦРУ с
целью убийств и т.д. Он также сулил обеспечить консен-
сус внутри страны по вопросам внешней политики. Эта
доктрина удовлетворяла запросам как сторонников «хо-
лодной войны», жаждавших осуждения коммунистиче-
ского мира, так и идеалистов, видевших в правах человека
единственно возможную основу прочного мира. Этим
объясняются броские слова его речи по поводу вступле-
ния в должность президента: «Поскольку мы свободны,
мы никак не можем быть безразличны к судьбе свободы
в других местах... Наша приверженность правам человека
должна быть абсолютной» (Картер, кроме того, заявил,
что у Соединенных Штатов есть особый долг «брать на
себя те моральные обязательства, которые, как представ-
ляется, неизменно отвечают нашим насущным интересам».
Ирония, похоже, не была осознанной).
В защиту прав человека была развернута кампания, со-
провождаемая шумными эффектами — письмо президен-
та Сахарову, встреча в Белом доме с Владимиром Буков-
ским, смелые декларации о принципах прав человека. Но
вскоре начались неприятности. Сама идея, как быстро об-
наружили критики, не была «продуманной». Возможно,
это оказалось и к лучшему. Если бы новый президент кон-
фиденциальным порядком передал ее на предмет исследо-
вания в государственный департамент, то вполне вероят-
но, что никакой кампании по правам человека вообще не
было бы. Сталкиваясь с новыми подходами, бюрократы
имеют обыкновение считать, что риск потерь перевешива-
144

ет возможность приобретений. Иногда в правительствен-
ных сферах можно что-то изменить, но это лишь тогда,
когда президент, публично заявив о переходе правитель-
ства к новому курсу, тем самым заставляет бюрократию
разрабатывать новые политические подходы. Характерны-
ми примерами из этой области могли бы служить «четвер-
тый пункт» Трумэна, Союз ради прогресса Кеннеди и
«звездные войны» Рейгана.
«Я не в полной мере осознавал все аспекты нашей но-
вой политики», — признался Картер позднее. Непродуман-
ность этой инициативы привела к тому, что отстаивание
прав человека в устах президента выглядело в некоторой
степени слишком легким делом. Со стороны президента
было бы более мудрым признать трудности, сопряженные
с преобразованием принципа в политику. «Когда я начал
выступать за права человека, — отметил тогдашний секре-
тарь по иностранным делам, — ... я предупредил, что за это
придется расплачиваться и ценой будет некоторая непос-
ледовательность, проявляющаяся время от времени. Если
бы мне пришлось выступать по этому поводу снова, то я бы
уже больше не говорил о некоторой непоследовательно-
сти. Я бы говорил об очень большой непоследовательно-
сти»16. Вопросы, которые задолго до этого в пику Льюису
Кассу подняли Джон П.Хейл и Генри Клей, вновь возник-
ли, чтобы не давать покоя администрации Картера.
В 1977г. государственный секретарь Сайрус Вэнс вы-
ступил с глубоким и обстоятельным докладом на тему
прав человека. Он выделил три категории прав человека:
право быть свободным от нарушения правительством су-
веренитета личности («свобода от страха» Рузвельта в
применении к новым условиям); право на удовлетворение
насущных потребностей в пище, крове, здравоохранении
и образовании («свобода от нужды»); право на политиче-
ские и гражданские свободы (тоже из числа «свобод» Руз-
вельта). Обеспечивая эти права, предостерег Вэнс, мы дол-
жны осознавать «пределы нашей мощи и нашей мудро-
сти», избегать «жестких и бесцеремонных попыток навя-
зывать наши ценности другим» и отказаться от иллюзии,
что «призыв встать под знамена прав человека приведет к
внезапным преобразованиям в авторитарных обществах.
Мы отправились в долгое путешествие». Однако Вэнс на
деле и не пытался вывести из принципа прав человека
145

какую-либо реальную политику, заявляя загадочно, что
«возможны разногласия относительно того, Какой приори-
тетности заслуживают эти права»17.
Действительно, разногласия относительно приоритет-
ности возрастали. Дипломаты возражали, когда кампания
за права человека начинала угрожать переговорам о кон-
троле над вооружениями или политическим отношениям.
Адмиралы и генералы возражали, когда она ставила под
угрозу военные базы и союзы. Чиновники казначейства
подсчитали, что экономические издержки внешнеполити-
ческих ограничений доходят до 10 млрд. долл. в год, тем
самым увеличивая торговый дефицит18. Бизнесмены воз-
ражали, опасаясь, что эта кампания нанесет ущерб экс-
порту. Вскоре обнаружилось, что сам президент, по логи-
ке, борец за права человека N 1, наносит визиты в страны
с авторитарными режимами, продает им вооружения и
приветствует их лидеров. Складывалось впечатление, что
его политика по правам человека вполне совместима с ши-
рочайшей поддержкой шаха Ирана, с получившим печаль-
ную известность письмом с поддержкой Сомосы в Ника-
рагуа, с возможным признанием Вьетнама и Кубы. Вашин-
гтон проявлял бесстрашие, осуждая злоупотребления в
странах типа Камбоджи, Парагвая и Уганды, где у Соеди-
ненных Штатов были стратегические и экономические ин-
тересы, не заслуживающие особого внимания. Гораздо
менее бесстрашным он оказывался, высказываясь в отно-
шении Южной Кореи, Саудовской Аравии, Югославии и
большинства стран Черной Африки. Он тщательно взве-
шивал свои действия во всем, что касалось Советского
Союза, и хранил полное молчание насчет Китая.
К середине 70-х годов Солженицын мог саркастически
говорить о бюрократах, которые вдруг становятся гневны-
ми и непоколебимыми, имея дело со слабыми правитель-
ствами и слабыми странами, но которых охватывает немо-
та и паралич, когда они имеют дело с могучими правитель-
ствами19

Эта кампания, которую трудно было назвать полити-
кой, подняла и другие проблемы. Возник вопрос о ее воз-
действии на Советский Союз. «То, что мы сейчас ви-
146

дим, — заявил в интервью одному англичанину в ноябре
1978 г. Георгий Арбатов, постоянный консультант Крем-
ля по вопросам, связанным с Америкой, — представляет
собой настойчивые усилия по вмешательству во внутрен-
ние дела Советского Союза и попытку причинить вред
некоторым нашим институтам. Проводится это такими
способами, которые вызвали бы в США серьезное возму-
щение, если бы мы предприняли то же самое»20. Это, ко-
нечно, была абсурдная жалоба в устах представителя
страны, которая более полувека настойчиво пыталась вме-
шиваться во внутренние дела Америки и стремилась при-
чинить вред американским институтам (особенно абсурд-
ная ввиду хорошо известного Арбатову факта, что такое
вмешательство давным-давно вызывало «серьезное возму-
щение» в Соединенных Штатах). И все равно, если бы
американцы вспомнили о своей собственной реакции на
советскую подрывную деятельность, они с большим пони-
манием отнеслись бы к недовольству СССР по поводу
кампании о правах человека. Вне всякого сомнения было
и то, что эта кампания, проводящаяся a outrance (несдер-
жанно, (фр.). — Перев.), наносила удар по самим основам
существующего в СССР порядка.
По какой-то таинственной причине недовольство, вы-
раженное советской стороной, самого Картера изумило.
В июне 19 7 7 г. он заявил, что «вызывает удивление враж-
дебная реакция в Советском Союзе на нашу позицию по
правам человека»2 *. Но он воспринял это как жизненную
реальность и сделал свою кампанию более умеренной, не-
мало разочаровав американцев, рассматривавших эту кам-
панию в первую очередь как средство возрождения «хо-
лодной войны». Тем временем ухудшение советско-аме-
риканских отношений в 1977г. вызвало тревогу у тех, кто
считал, что наивысшее право человека — это право на
жизнь и что предотвращение ядерной войны обязательное
условие обеспечения всех остальных прав человека. Кам-
пания Картера, по замечанию французского президента
Жискар д'Эстена, «подорвала процесс разрядки»22.
Возник также вопрос воздействия этой кампании на
Соединенные Штаты. Америка в очередной раз претендо-
вала на роль «негодующего судьи». Но не следовало ли
считать более вероятным, что публичные проповеди ско-
рее обозлят правительства, нарушающие права человека,
147

нежели исправят их? В любом случае какие основания
были у Америки выступать в роли судьи над всем миром?
Президент-баптист мог бы вспомнить слова из Евангелия
от Матфея: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата
твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» Подобно
тому как Джон П.Хейл в 1850 г. напомнил сенату о не-
вольничьем рынке в округе Колумбия, так и современные
критики поднимали вопрос, не следует ли Соединенным
Штатам, прежде чем приниматься за исправление мира,
обеспечить права человека для своих чернокожих, крас-
нокожих и прочих цветных граждан. Как может прави-
тельство осуждать Советский Союз за нарушение поло-
жений хельсинкской «третьей корзины», если оно одно-
временно с этим отказывает в визах на въезд в США ле-
вым профсоюзным деятелям и интеллектуалам? Как оно
смеет поучать Фиделя Кастро насчет прав человека, пыта-
ясь в течение ряда лет убить его?
Затрагивался и более трудный вопрос, — вопрос Генри
Клея о претензиях Соединенных Штатов, возомнивших,
что все страны морально обязаны принять американскую
точку зрения относительно того, что «правильно и нор-
мально» в людских делах. Разумно ли, спрашивал предста-
витель Ирана при ООН, «ожидать, что развивающиеся
страны Азии, Африки и Латинской Америки на следую-
щий же день найдут применение всем вашим высоким
стандартам, в то время как большинство из них все еще
ведут борьбу с голодом, безграмотностью, высокой смер-
тностью, безработицей и т.д.?»23. Не является ли вся кон-
цепция политических и гражданских прав этноцентричной
и связанной с одной культурой? И не представляет ли из
себя американская решимость насильно навязать ее миру
авантюру в духе культурного империализма? «Было бы хо-
рошо, если бы американцы, с такой уверенностью заявля-
ющие о своем знании того, чего хотят другие люди и что
хорошо для них в плане политического устройства, — пи-
сал Джордж Кеннан, — спросили у самих себя, не пыта-
ются ли они фактически навязать свои собственные цен-
ности, традиции и образ мыслей народам, для которых эти
вещи не имеют никакой значимости и не приносят ника-
кой пользы»24.
Обозреватели отмечали «праведническую» позицию
вашингтонской бюрократии, озабоченной правами челове-
148

ка, снисходительное высокомерие по отношению к ни-
зшим, по их мнению, породам людей, что суммировалось
в одиозной ремарке не названного по имени чиновника,
брошенной им в разговоре с Элизабет Дрю из «Нью-Йор-
кера»: «Я думаю, что этот тупой мир теперь знает, что к
чему»25. Мало что нанесло больший ущерб человечеству,
чем иллюзии наций и их лидеров относительно своей аб-
солютной правоты. То, что Готорн в XIX в. сказал о Джоне
Буле, во второй половине XX в. уже многие говорили о
Дяде Сэме: «Ничто так не возбуждает в нем сострадания
и участия... как глубокое удовлетворение от обнаружения
изъяна у ближнего»26. Кампания за права человека даже
у настроенных проамерикански европейцев пробудила
беспокойство по поводу вспыхнувшего за океаном месси-
анства, этого «нового издания идеи о миссии Америки по
усовершенствованию мира»27, — заметил английский ис-
следователь Фердинанд Маунт. В Западной Германии гра-
финя Марион Дёнхоф отмечала, что «внешняя политика,
основанная на моральных ценностях в стиле Вильсона и
Даллеса, отнюдь не имела своим результатом заметное ук-
репление морали в мире. Напротив, она привела к тупико-
вым и катастрофическим ситуациям»28.
VII
Очень быстро кампания за права человека выдохлась и
была предана гневному суду, образованному специально
для нее. С готовностью и охотой она была осуждена за
лицемерие, двойные стандарты, подрыв разрядки, ослаб-
ление стойких антикоммунистических союзов, культур-
ный империализм, расизм, мессианство и т.д. Неудиви-
тельно, что эта инициатива, сильно пострадавшая от стол-
кновений с неразрешимыми ситуациями, от убедительной
критики и споров по частностям между теми, кто ее пер-
воначально поддерживал, стала представляться селектив-
ной, непредсказуемой и полной противоречий.
Критика весьма походила на правду. Хотя, возможно,
она была чрезмерна. Патриция Дерайен, помощник госу-
дарственного секретаря по вопросам прав человека и гу-
манитарным проблемам, выступила с убедительной защи-
той этой инициативы: «Мы откровенно признаём, что раз-
нообразие культур и интересов и различия в уровне эко-
149

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Составляют идеологическую основу каждой эпохи частного интереса интереса общества
Данным фактом объясня ется тенденция администрации рейгана сначала взмывать на идеологическую вершину
Потерянное поколение
Кто действует по принципу незаинтересованно сти национального политики