|
|
<<< ΛΛΛ >>>
По сравнению с этой ошеломляющей мощью государства бледнеют
богатства Медичи, Фуггеров, Вельзеров и Ротшильдов. В 1840 году
состояние Ротшильдов, оценивавшееся в 123 миллиона франков, рав-
нялось всего двум процентам общей денежной массы тогдашней Фран-
ции.
Но богатство государства - богатство странное, растущее стран-
ным, переменчивым образом! Резервуар, который то переполняется
водой, то высыхает, затем вода возвращается вновь, с тем чтобы ее
выпустили наружу и заменили другой. Государство грабит людей,
отнимает деньги, но оно же возвращает их и распределяет. Пусть даже
порой оно само богатеет безмерно: вспомним казну Сюлли, хранившую-
ся в Арсенале; вспомним золотой запас Французского банка... Деньги
движутся в одну сторону, а потом устремляются в сторону проти-
V. Верхняя ступенька иерархической лестницы капитализма 387
воположную, накапливаются и рассредоточиваются,- все это гигант-
ская игра с массой возможностей. У какого капиталиста не возникнет
желание принять в ней участие? В частном секторе всякому, кто занима-
ется денежными операциями, крупной торговлей и разветвленной тор-
говлей внутри Европы, приходится ждать, рисковать, просчитывать
ситуацию наверняка. Но легче ли действовать тому, кто решает СЛУЖИТЬ
государству, не забывая при этом себя самого?
Как бы там ни было, превращением государственных доходов в до-
ходы частные люди занимались во все времена. Ничего, кроме улыбки,
не могут вызвать откровения некоего журналиста, обнаружившего, что
марокканские колонии представляли собою один из способов превраще-
ния государственных денег в частные, или неких серьезных экономи-
стов, обличающих современный сговор капиталистов с государством.
Разве дела не обстояли таким образом всегда? Можете ли вы вообразить
себе государство - не важно, какое именно,- не прибегающее к ус-
лугам торговцев, финансистов и банкиров? Осудите ли вы Людовика
XIV за то, что он, по выражению Сен-Симона ^, торговал собой,
принимая в Марли Самюэля Бернара, короля купцов Франции и всей
Европы, или императрицу Евгению, за то, что она допускала Джеймса
Ротшильда ко двору Наполеона III? Обоими царственными особами
двигала корысть - и оба поступали вполне разумно. После войны за
Испанское наследство доход от уплаты косвенных налогов снизился:
арендный договор Королевских откупов в 1703 году упал до 42 милли-
онов ливров; в 1683 году сумма была на 20 миллионов больше; разница
так велика, что откупщики отказываются возобновлять договора, нало-
ги взимаются чиновниками короля, но приносят в 1709 году лишь 31
миллион "°. Как видите, государство и капитализм обречены на сотруд-
ничество.
Самое интересное, пожалуй, заключается в том, что участие го-
сударства предопределяет некий геологический разлом, раздел почвы
нашей экономической истории на две части: с одной стороны, если
говорить современным языком, государственный сектор, с другой -
сектор частный. Если бы все было так просто - но это не так! -
можно было бы утверждать, что финансисты действовали заодно с Го-
сударством, что они составляли государственный сектор (или были
к тому близки), тогда как банкиры занимались делами, не имеющими
отношения к государю, и вскоре завоевали в этой области абсолютное
господство. Будь все так просто, банкиры и финансисты отличались
бы друг от друга как два различных вида, две расы. Меж тем в дей-
ствительности ничего подобного не происходило. В XV веке термин
388 Глава четвертая. Сунерструктуры
«финансист» вообще применялся без разбора и ко всем королевским
чиновникам, отвечавшим за государственную казну, и к частным дель-
цам "*. Значение двух слов резко разошлись позже: финансист, со-
общает «Энциклопедия» XVIII века, есть «всякое лицо, получающее
доходы от всякого рода откупов, взимания налогов, предприятий или
дел, кои касательство имеют до доходов короля» ^'°°. Напротив, в XIX
веке два слова вновь начинают сближаться. Бесспорно, причина здесь
в том, что революция возвратила в ведение государства сбор прямых
налогов (до 1789 года он принадлежал государству только наполовину)
и налогов косвенных, уничтожив тем самым чудовищно разросшиеся
Королевские откупа. С этих пор государство сделалось в своем доме
хозяином хотя бы теоретически, юридически.
Оговорив все это, я буду исходить в дальнейшем из разделения
на частный и государственный секторы, на банкиров и финансистов,
которое прослеживается в истории Франции при Старом порядке до-
статочно четко.
Впрочем, нужно иметь в виду, что:
1) разделение это неабсолютно;
2) граница между двумя секторами часто оказывается нарушенной:
банкиры, образно выражаясь, переходят направо, к финансистам,
а те - налево, к банкирам.
3) для удобства изложения я буду говорить не о фискальном госу-
дарстве, каким оно сделалось со времен Филиппа Августа, когда была
введена уплата налогов, но о государстве финансистском, согласно
удачной формулировке Пьера Шоню, государстве, которое не может
существовать без помощи тех, кто снабжает его наличными деньгами, из
какого бы сектора эта помощь ни поступала. Именно подобные помощ-
ники доставляют государству «деньги, кои суть первейшая кровь, теку-
щая по его жилам», как выразился один генеральный интендант'"'...
Каким же образом помощники эти служат государству, а заодно и оби-
рают его? И как оно на это реагирует?
На этот последний вопрос мы можем ответить, что реагирует оно
поочередно то с чрезмерным благодушием - нужда заставляет быть
снисходительным,- то с чрезмерной грубостью: оно полагает, что имеет
право и даже обязано отнимать у своих служителей награбленные ими
богатства, обрушивая на них жестокие кары и приговоры судебных
палат. Такая судьба постигает Жака Кера, Санблансе, Фуке... Думаю,
что государство не пощадило бы и Джона Лоу, если бы он не покинул
Францию. Наконец, в 1793 году Конвент приговаривает к смерти гене-
ральных откупщиков, в том числе Лавуазье. Следует ли видеть в этой
V. Верхняя ступенька иерархической лестницы капитализма 389
трагедии проявление преемственности между революцией и Старым
порядком? Если уж говорить о преемственности, мне больше по душе
неожиданный поступок Наполеона 1, призвавшего на службу для
сбора косвенных налогов тех чиновников Королевского откупа, кому
удалось пережить революцию. В этой области у них бесспорно имелся
неплохой опыт!
Жак Кер (около 1395-1456), казначей Карла VII, в 1436 году
восстановил во всем королевстве единую монету и дал королю взаймы
два миллиона ливров, чтобы тот отвоевал Нормандию. Вне всякого
сомнения, его место- разом по обе стороны демаркационной линии
между государственным и частным секторами: он- финансист, со-
стоящий на королевской службе, но одновременно и банкир, ведущий
операции ради собственной выгоды, имеющий долю во многих крупных
рудниках и корреспондентов во всех крупных торговых центрах Ев-
ропы: в Брюгге, Марселе, Монпелье, Генуе, Венеции. Он содержит
в Эг-Морте не меньше семи торговых галер - галей - и ведет успешную
торговлю с Левантом. Иначе говоря, перед нами удивительный пер-
сонаж, «блистательный соперник итальянских деловых людей своего
времени» *"' и при этом великий слуга короля. Но ему суждено было
на собственной шкуре узнать, как опасно обосновываться во владениях
короля, особенно если ты слишком богат, слишком влиятелен и,
разумеется, вызываешь у многих жгучую зависть. В 1451 году Жака
Кера без каких бы то ни было оснований обвинили в том, что
он отравил Агнесу Сорель, Даму Красоты, фаворитку Карла VII,
бросили в тюрьму и начали дознание. К счастью, ему удалось бежать;
он поступил на службу к папе римскому и умер в 1456 году на
Кипре. Увлекательный роман и - если вернуться к нашей теме -
весьма красноречивый пример.
Еще более трагично окончил жизнь Жак де Бон, барон де Санблансе
(1445-1527), отпрыск семейства купцов-банкиров, обосновавшегося
в Турени, где благодаря частым приездам наших королей многие люди
стремительно наживали состояние. Владея собственным банком, он
служил Карлу VIII и Людовику XII. В 1518 году он стал суперинтен-
дантом финансов Франциска 1. Луиза Савойская, мать короля, поль-
зовалась его услугами, но затем начала его преследовать (она часто
поступала так с людьми, которые ее чем-то не устраивали). Она дошла
даже до того, что обвинила Санблансе - кажется, несправедливо,-
в том, что он присвоил жалование солдат, воюющих в Миланском
герцогстве. Заметьте, что произведенное следствие оправдало барона.
Однако он имел неосторожность отказать власти в кредитах и восстать,
^
*»я
390 Глава четвертая. Суиерструктуры
в 1525 году, против новой экспедиции, которая окончилась утратой
Милана и кровавым поражением при Павий 24 февраля 1525 года.
Франциск 1 был взят в плен на поле боя; вместо него Францией стала
править регентша - Луиза Савойская. Она, найдя себе союзников,
добивается процесса над суперинтендантом; Санблансе приговаривают
к смерти, и он погибает на монфоконской виселице.
Та же самая судьба постигает Никола Фуке, с 1659 года единолично
занимавшего пост суперинтенданта, который он до того разделял с Сер-
вьеном. Он впадает в немилость, 5 сентября 1661 года его арестовывают
и каким-то чудом приговаривают не к смерти, а к пожизненному заклю-
чению. Проведя в страшной неволе почти целых двадцать лет, он
умирает в крепости Пиньероль (1680). Обстоятельства его смерти оста-
ются невыясненными. Не в том ли дело, что он слишком много знал? ""
<<< ΛΛΛ >>>
Марсель
В наши дни известно несколько тысяч сортов картофеля
Стреми лись прорваться сквозь препоны внутрифранцузского рынка
Население деревни крестьяне
Желтые кукурузные зерна поистине спасли юг от недорода
|
|
