1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7

Другой момент, который я вспоминаю, это первая кампания по выборам президента России. Кандидатов, по-моему, было шесть. Все они прошли через мои руки, кроме Б. Ельцина, которого я тоже приглашал на прямой эфир. Но он не пришел, так как считал, что «Маяк» находится под контролем М. Горбачева. Зато забавным получился дебют в крупномасштабном эфире В. Жириновского. Он был счастлив, что его сейчас, в этот момент, слышат миллионы людей, и вел себя как «шелковый». Я его спрашивал, состоял ли он на психучете, правда ли, что его «взрастил» КГБ и так далее, и он на все вопросы покорно отвечал без всякого скандала. Правда, заматерел и обнаглел он довольно скоро.

После распада СССР «Маяк» стал уже российским государственным каналом. И у нас довольно быстро установились нормальные рабочие отношения с Кремлем и правительством. У аккредитованных при пресс-службах спецкоров информации стало больше, и интервью у сильных мира сего получить стало легче. Но возникла опасность превратиться в официоз. К счастью, «Маяк» этой опасности избежал. Более того, традиция представлять в программах разные мнения, разные позиции получила дальнейшее развитие. При всем том «Маяк» сохранил взвешенность и солидность в отборе и подаче информации, что нравится большинству слушателей, хотя и не всем.

Но иногда в отношении с властью возникали пикантные моменты. Видимо, многие помнят визит Б. Ельцина в Берлин в связи с выводом российских войск из Германии, когда он пытался дирижировать оркестром и исполнять «Калинку». Я оказался в затруднении. Не могу же я, спецкор государственного канала, ставить отметки по поведению главе государства. Но и врать или делать вид, что все замечательно, я тоже не могу. Выручило богатство русского языка.

– Президент с самого утра в приподнятом настроении, – сказал я.

И все всем стало ясно. Вместе с тем придраться начальству было не к чему. Корректность была соблюдена.

Вспоминая об этом, хочу подчеркнуть, что не разделяю модного сейчас поветрия: поносить Б. Ельцина и отрекаться от всего, что было в 90-х. Наворочено было много, но и поворот к демократии и рынку мы совершили непростой...

Но есть еще одна проблема в отношениях власти с гражданами страны. Это проблема обратной связи. Люди не только имеют право знать, что делается «наверху», но и сказать власти, что они о ней думают. «Маяк» пытался и пытается решить эту проблему своими средствами. Главный путь – это выводить государственных мужей на прямой контакт с аудиторией.

В конце 90-х годов у нас выходила ежедневная получасовка «Политический Олимп». Приглашенный в студию высокий чиновник или политик отвечал в прямом эфире на вопросы слушателей и ведущего. Программа была популярной, и «Маяк» за нее получил премию имени А.С. Попова. Но со временем мы решили спуститься с Олимпа на землю и разместить в эфире несколько программ разной направленности.

Я предложил и начал вести программу «Народ и власть: вопросы и ответы», которая и стала моим авторским детищем. Как правило, она идет в прямом эфире по обоим каналам «Маяка» с трансляцией в Интернете. И вопросы мы сперва принимаем в Интернете, а в эфире «врубаем» телефоны. Люди уже привыкли, что каждую субботу они могут взять в оборот представителя одной из ветвей власти, выяснить наболевшие вопросы и высказать свое мнение.

Кто у нас только ни побывал за последние годы, перечислить я не в силах. Хочу лишь отметить еще одну особенность. Мы «допрашиваем» в эфире не только федеральных начальников, но и наиболее интересных и ярких руководителей регионов. Не считал, но думаю примерно треть губернаторов и президентов республик выступили в наших программах. Не забываем и глав государств СНГ; некоторые из них – по каналам связи или лично в студии – предстали перед российской аудиторией.

Так что если вернуться к вопросу, поставленному в заголовке, то именно эта программа, как мне кажется, в наибольшей степени выполняет миссию – быть посредником между властью и народом.

Должен, правда, сказать, что не все властные персоны считают общение с россиянами своей обязанностью. И нередко уходят недели и месяцы, прежде чем удается какого-то деятеля вытащить «за ушко да на солнышко». А некоторых так и не удается. Впрочем, это уже невидимые миру слезы, которые не к лицу «Маяку» в дни сорокалетия.

Юлий Семенов

в начало

Русанова Ольга Виленовна

Выпускница Московской консерватории, музыковед. На радио с 1982 года: начинала на Иновещании, затем работала на «Радио России», с 1999 года – на «Маяке» (в 2000–2003 годы руководитель Студии культуры и музыки, с 2003 года – советник Председателя). Член Союза журналистов. Почетный радист. Лауреат премии Медиасоюза в номинации «За верность теме» (к 300-летию Санкт-Петербурга).

Заславский Григорий Анатольевич

Родился в 1967 году в Москве. Окончил общеобразовательную и музыкальную школы. После службы в армии (1986–1988 гг.) учился на театроведческом факультете ГИТИСа. Первая публикация – в «Московском комсомольце». Работал в журналах «Музыкальная жизнь», «Московский наблюдатель», «Независимой газете». Сотрудничал с радиостанциями «Надежда», «Говорит Москва», «Радио России». С 2001 года – автор и ведущий программ «Театральное дело» и «Большой разговор» на «Маяке-24».

О высоком – нескучно, о низком – достойно...

и обо всем – грамотно. О культуре как событии и процессе. Разговоры о культуре как искусстве и собственно искусство в эфире. Звездные гости: можно ли критиковать их работы и чем это грозит? Москва, Петербург... где еще в России есть культурная жизнь?

Беседа журналистов Ольги Русановой

и Григория Заславского

Григорий Заславский: Чтобы понять, какую культуру мы поддерживаем в «своем», государственном эфире, и о какой – рассказываем, важно определить, с какой культурой мы вообще имеем дело. Наверное, государственная радиостанция должна поддерживать ту культуру, которая об этом самом государстве заботится. Ту, которая существует не только сегодня, но и существовала в предшествующие эпохи. Здесь, мне кажется, существует проблема: если, например, та культура, которую принято называть популярной, шоу-бизнесом, говорит – в прямом смысле говорит, то есть описывает себя устами носителей этой самой культуры – сегодняшним языком, то, к сожалению, классическая культура и тем более народная живут какими-то старыми штампами, описывают самое себя скучно. Рассказывать о ней, популяризировать ее затруднительно, поскольку носитель этой культуры говорит несовременным языком. На днях я столкнулся с таким примером: во Всероссийском выставочном центре, бывшем ВДНХ, отмечали 40-летие павильона «Культура», открыли по такому случаю выставку народного творчества. Рассказать об этом, минуя организатора выставки, нельзя, радио не должно так делать. Но и давать слово организаторам невозможно, потому что слушать, что такой-то и такой-то – патриот своей родины, питается корнями и родниками своей земли, никто не будет. Может быть, он действительно «питается корнями» и наверняка патриот, но говорить об этом вслух, мне кажется, пошло.

Ольга Русанова: Здесь противоречие совершенно очевидное, потому что, какое бы оно ни было государственное, оно все равно – радио, а, следовательно, средство массовой информации с ударением на слове «массовой». Что значит массовой? Что это за массы, с кем мы говорим? От ответа на этот вопрос, на мой взгляд, зависит суть нашего разговора и сам его предмет. Если мы говорим, например, о премьере в модном театре – крошечном, на 50 мест – значит, мы общаемся с 50 человеками, которые туда сходили, и еще сотней, которые еще пойдут. Можем мы себе это позволить на большом государственном канале?

Г.З.: Может быть, и можем, но место этого репортажа должно быть адекватно тому месту, которое этот спектакль занимает в культурной жизни. Дело в масштабе, масштабной карте, то есть ценностных ориентирах у ведущего – того человека, который в итоге и является составителем этой культурной карты. С другой стороны, о большом событии – том же самом концерте Пола Маккартни, – как писал в свое время Вознесенский, «семь тыщ поэтов федерации стихи напишут за меня». Семь тысяч других радиостанций расскажут об этом концерте. Означает ли это, что мы можем обойтись без него? Нет, мы обязаны об этом рассказать, особенно в свете того, что концерт особым вниманием одарил президент России.

Мы должны говорить обо всем, и главное – наверное, не должны бояться никаких сюжетов. Ни того, что президент начал особое внимание уделять представителям массовой культуры, ни того, как впоследствии эти самые представители президентское внимание кладут в основу серьезной предвыборной кампании. Но все это должно быть адекватно своему месту в культурной жизни, с одной стороны, а с другой стороны – месту того же события в других средствах массовой информации.

О.Р.: Один крупный теоретик и практик медиаотрасли, говоря о культурно-информационной работе на «Маяке», выстраивал некую иерархию видов искусства, которые входят в понятие культуры с точки зрения СМИ. На первое место он ставил музыку как наиболее массовый жанр, на второе место – кино, затем литературу и только потом шел, увы, театр. По логике охвата аудитории, наверное, он прав.

Г.З.: Прав, согласен. Хотя сегодня, если посмотреть на то, как меняется аудитория, можно заметить, что даже на концертах классической музыки – немало людей, которые раньше обходили эти мероприятия стороной. Точно так же в моду входит театр. Сегодня в театр ходить модно.

О.Р.: Все равно реальных зрителей меньше, и получается, что у нас в культурной политике СМИ нет демократии, потому что интересы меньшинства, продвинутого в культурном плане, почти не учитываются.

Г.З.: Они учитываются именно как интересы меньшинства, а соответственно получают меньше времени в СМИ, чем интересы большинства. У государственного радио в связи с этим есть некая привилегия. Мы не обязаны думать о рейтинге так же истерично, как этим вынуждены заниматься частные радиостанции. То есть мы можем себе позволить иногда подумать о культуре и не только как о событии, но о культуре как о процессе. Думаем ли мы об этом? Наверное, нет. Но имеем право думать, вот так бы я сказал.

Пожалуй, главное, чему научило нас новое время, – необходимость взвешенного подхода, которая право автора на выражение своего мнения смиряет обязанностью давать две точки зрения, если речь о каком-либо конфликте или споре. Мне, например, больше нравится Ирина Антонова, меньше – Александр Шилов. Но в конфликте двух «хозяйствующих субъектов» государственная радиостанция поневоле – и хорошо, что так – дает и точку зрения директора Музея изобразительных искусств, и взгляд на территориальный спор директора Галереи Шилова.

О.Р.: Так уж традиционно сложилось в СМИ, что культура – это прежде всего события, даже если они со знаком минус. Получается, даже ужасные события для нас, журналистов, важнее, чем какие-то очень серьезные вещи, которые, может быть, правят душами людей, но не являются событиями дня. Тем самым мы упускаем какие-то огромные пласты настоящей духовной и культурной жизни.

Г.З.: Например?

О.Р.: Например, мы на все лады говорим про то, что Грымов разработал стилистику Большого театра. Ни одно средство массовой информации, ни один, даже самый микроскопический, канал не прошел мимо этого.

Г.З.: Потому что Грымов, потому что Большой театр.

О.Р.: Да, Грымов, да, Большой театр. А про то, что живут великие люди среди нас, мы знать не знаем, или, точнее, не очень хотим знать. Вот писатель Борис Васильев: чем он занимается, что делает? Или Александр Солженицын. Если бы не его недавний юбилей, многие бы, наверное, не знали, жив ли он вообще?

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7