1 | 2 | 3 | 4 | 5

Ну а что касается разговора с Лапиным, то он закончился мирно. Уже потом, от друзей, я узнал, что из посольства в Варшаве в ЦК КПСС на меня пришла «телега» с «фактами», выдуманными от начала до конца. И, видимо, Лапин это понял при нашей беседе. А когда выходил от Председателя, невольно припомнил: «Грехи людей мы отливаем в бронзе, их подвиги мы пишем на воде». К сожалению, нередко так бывает.

...В Варшаве я продолжал работать в основном на программу «Время». Но мои связи с «Маяком» не прерывались. Как только «Маяк» нуждался в свежей международной информации, так давали задание мне. А потом и вовсе должность радиокорреспондента ликвидировали, и мои выступления по «Маяку» стали регулярными.

Однажды в начале 90-х годов, в период политического затишья, я зашёл к своему давнему польскому другу, главному редактору небольшого досугового журнала «Сам по себе». Журнал этот публиковал различные кроссворды, шарады, загадки. И в том числе небольшие заметки биографического характера о каких-нибудь крупных учёных с мировым именем, без упоминания такового. Надо было отгадать, кто это? И вот я предложил Т. Ярковой (кажется, она была в то время выпускающим на «Маяке») рассказать нашим слушателям о журнале и попросить их ответить на поставленный вопрос. (Если мне память не изменяет, это была биография знаменитого французского физика и математика XVII века Блеза Паскаля.) В качестве приза за правильный ответ редакция обещала выслать красочный альбом с видами Польши. Через какое-то время мне позвонили из редакции. Когда я там появился, то увидел большущий мешок с письмами, которые пришли из Белоруссии, Поволжья, Казахстана, с Дальнего Востока, вплоть до Камчатки. Абсолютное большинство корреспондентов дали правильные ответы. Альбомы были высланы по обратным адресам, что, кстати, чуть не довело журнал до банкротства. А я подумал: «Говорят, что настала эра телевидения, и радио теперь никто не слушает. А вот, оказывается, светит «Маяк». И светит ярко, так что его лучи видны по всей России и даже за её рубежами». Приятно было сознавать, что почти сорок лет тому назад и ты «зажигал» его «прожектора».

Юрий Ульянов

в начало

Железняк Сергей Николаевич

После окончания Московского геолого-разведочного института имени С. Орджоникидзе работал в Магаданской области инженером-геофизиком. Публиковался в областных газетах и литературном альманахе «На севере дальнем». В 1965 году приглашен работать на областное радио руководителем молодежного вещания. В 1967 году переведен на работу в Москву, в Главную редакцию информации (программа «Маяк»), где прошел путь от корреспондента до зам. главного редактора. В 1988 году назначен руководителем регионального отделения Гостелерадио СССР в Румынии, с 1996 года – руководитель регионального отделения ОРТ в Румынии, Молдавии и Приднестровье. С 1998 по 2000 год освещал военные события в Югославии на территории Южных Балкан. С 2000 года – руководитель департамента специальных программ издательского дома «Созвездие-4».

А говорили – мамалыга не взрывается

22 декабря 1989 года, в 12 часов 06 минут маленький вертолет поднялся с крыши здания Центрального Комитета Коммунистической партии Румынии. В вертолете находились Николае Чаушеску и его жена Елена, которые правили страной 25 лет. Диктатор бежал от кипящей яростью толпы, заполнившей огромную площадь перед зданием ЦК. Вместе с телеоператором Андреем Леоновым мы находились почти в самом ее центре. В толпе из уст в уста передавали, что от промышленных окраин Бухареста к центру движутся новые многотысячные колонны рабочих.

Через минуту-другую вертолет скрылся за крышами домов. В толпе послышались призывы идти к телевидению, чтобы рассказать всей стране о бегстве диктатора. Слегка помедлив, людской поток двинулся к телецентру.

Когда до здания телевидения оставалось совсем немного, появились танки. Они шли медленно прямо в «лоб» колонне манифестантов. Расчехленные пушки, приготовленные к стрельбе крупнокалиберные пулеметы, на броне – солдаты с автоматами. Совсем молоденькие ребята.

Ликующая толпа смолкла. Считанные метры разделяли бронированные машины и безоружную массу людей. Кто-то скомандовал: садись! Толпа подчинилась. Люди опустились на корточки. Танки остановились всего в нескольких шагах от сидящих на асфальте манифестантов. Над улицей повисла тишина.

«Армия с нами! Долой Чаушеску!» – послышались сначала неуверенные одинокие выкрики, а через минуту-другую эти слова скандировали тысячи людей.

Чаушеску не любил армию и не доверял ей. Армия ответила ему тем же. Она первой из силовых структур перешла на сторону восставших. На наших глазах началось братание.

За годы своего правления диктатор привел страну к полной разрухе. Люди голодали. Горожане жили за счет сельских родственников, которые присылали продукты. Температура в домах зимой не поднималась выше десяти градусов. Ради экономии власти регулярно отключали электроэнергию. Служба безопасности следила за каждым шагом и жестоко пресекала любое проявление недовольства. Под особым присмотром были зарубежные журналисты. Для подготовки любого материала нас обязывали за неделю-две подавать заявку в специальный отдел государственного информационного агентства. Если в отделе тему утверждали, то нам выделяли специальных сопровождающих, которые следили за нами от начала и до конца работы. Без них мы не имели права записать интервью даже прохожего на улице. Только за попытку подготовить материал тайком в 24 часа высылали из страны. В результате к декабрю 1989 года в Бухаресте остались только самые «дисциплинированные» журналисты – советские.

К этому времени рухнули коммунистические режимы во всех странах Восточной Европы. Остался последний, самый жестокий и абсурдный режим, – режим Чаушеску. Румыны с горькой усмешкой шутили над собой: «Что поделаешь, мамалыга не взрывается». (Мамалыга – каша из кукурузной крупы. Национальное блюдо, из-за которого румын иногда называют мамалыжниками.)

Революция началась со стихийных выступлений на западе Румынии в городе Тимишоаре. Жестоко подваленные силами безопасности, они всколыхнули всю страну.

21 декабря по приказу Чаушеску в Бухаресте на площади перед зданием ЦК Компартии, откуда мы начали свое движение к телевидению, был организован митинг. На нем диктатор заявил, что волнения в Тимишоаре организовали платные агенты империализма. Его слова, усиленные громкоговорителями, утонули в криках возмущенной толпы. Люди рвали коммунистические лозунги и транспаранты, выданные им на предприятиях. Митинг едва не закончился штурмом здания. А утром на улицы вышел весь город.

Но вернемся к телевидению, где армия впервые отказалась стрелять в восставших. Многие манифестанты остались с солдатами, которые разрешали залезать на танки и посидеть на броне.

Внутри здания телецентра людской поток буквально втолкнул нас в аппаратную 4-й вещательной студии. Через стекло было хорошо видно, как заполнившие студию люди настойчиво подталкивали к микрофону невысокого человека с приятной улыбкой. Его речь была краткой. Он поблагодарил всех, кто участвовал в свержении диктатуры, и попросил тех, кто может помочь в создании структур новой власти, прийти к 5 часам в здание бывшего Центрального комитета. Так мы впервые увидели Иона Илиеску – человека, с чьим именем связана вся послереволюционная история Румынии.

Тут же у нас родилась идея сделать репортаж для «Маяка» из дома, где жил Чаушеску. Дом находился в 10–15 минутах ходьбы от телевидения. Желающих посетить аппартаменты диктатора оказалось очень много. Они стекались из всех районов города. Один людской поток двигался к вилле, другой – обратно.

Люди молча входили через многостворчатые настежь распахнутые двери. На пороге снимали шапки, приглушали голоса. Словно где-то в глубине дома стоял гроб с покойным хозяином.

Терпеливо ждали своей очереди, чтобы войти в кабинет или спальню, если там было тесно от посетителей. Один из визитеров попытался спрятать под пальто шахматы, но тут же был схвачен несколькими мужчинами:

– Положи на место и не трогай. Эта не твое, а народное, – пояснили они воришке, добавив еще несколько слов из неформальной румынской лексики.

Мы обошли все здание. Заглянули даже в ванную и туалет. Надо было убедится, что, вопреки народной молве, унитазы диктаторской четы сделаны вовсе не из золота. Потрогали висящие в шкафу костюмы хозяина, платья и многочисленные шубы хозяйки. В доме все свидетельствовало о скоропостижном бегстве его обитателей. На кухне расточали запахи недоваренные суп и жаркое. На столе лежали свежие помидоры, лук, огурцы. Посередине одной из комнат – швабра и ведро с водой.

В целом же дом не оставлял впечатления о роскошной жизни диктатора. Убранство аппартаментов, особенно комнат Елены Чаушеску, говорило о безвкусице хозяев. Сегодня подобные виллы имеют далеко не самые богатые русские.

В тот день я едва успел к назначенному времени подготовить и передать в Москву репортажи. Труднее всего было с видеоматериалом. Москва считала нецелесообразным обеспечивать корпункт в Бухаресте дорогостоящей видеокамерой, которая позволяла работать оперативно. В Москве понимали, что под надзором спецслужб мы не сможем подготовить правдивый репортаж о режиме Чаушеску, поэтому редакции открещивались от наших предложений. У нас была старенькая кинокамера с импортной кинопленкой. Обычно, отсняв материал, мы отправляли его в Москву самолетом, так как в Бухаресте не было даже химикатов для импортной кинопленки.

Но свершилась революция, и мы сразу оказались нужны всем без исключения редакциям. Снимите и пришлите! Нет камеры? Так придумайте что-нибудь!

Выпросил кадры у румынских телевизионщиков. В стране было всего две видеокамеры, которые раньше обслуживали семью Чаушеску. Закончив перегон, я предложил румынским коллегам поехать на корпункт Советского радио и телевидения, чтобы отметить свержение диктатуры. Предложение было принято на «ура».

Мы ехали через ликующий город. Улицы запружены народом. Автомобильные клаксоны «пели» на разные голоса, приветствуя гуляющих. Люди обнимались, целовались, поздравляли с победой. Во многих местах десятки людей, положив руки на плечи друг другу, образовывали круг и танцевали румынскую хору.

Несколько раз останавливали машину, чтобы записать короткие интервью. Никто из наших собеседников не знал, что делать дальше, и не мог даже предположить, как будут развиваться события. Почти все высказывания сводились к наивному утверждению: мы свергли диктатора, и теперь будем строить настоящий социализм.

На корпункте гости пробыли недолго. Но мы успели договориться о совместной работе на завтра. К сожалению, никто из нас не придал значения слухам, что ночью в Бухарест должны войти верные Чаушеску подразделения. Якобы они специально обучались террористической деятельности, и пощады от них не будет.

Разошлись около 22 часов. Едва я успел сесть за рабочий стол, чтобы собраться с мыслями, как началась стрельба.

Схватил магнитофон и снова за руль. Звуки боя доносились со стороны телецентра. Ехал, выключив фары, примерно тем же путем, что и несколько часов назад. Город был темен и абсолютно пуст. Около телецентра полыхали две небольшие, очень красивые виллы. А вокруг шла стрельба такой силы, что следы трассирующих пуль в какие-то моменты создавали «светящийся мост» между телецентром и близлежащими домами.

Записав звуки боя для будущих радиорепортажей, я не стал испытывать судьбу и отправился домой.

С рассветом выехал на места ночных сражений. Стрельбы не было. Еще дымились сгоревшие за ночь дома. Асфальт повсюду был усыпан осколками кирпича и штукатурки, сорванными с крыш листами железа, обломками дверей и окон. На площадях и улицах, заняв ключевые позиции, стояли танки. Редкие машины старались на большой скорости проскочить по узким переулкам, избегая открытых мест. В одном из переулков путь моему «Жигулю» преградила группа людей. Сначала они хотели конфисковать машину «для дела революции», но, узнав, что я корреспондент из Москвы, резко изменили тон и вежливо попросили отвезти в больницу раненную в ногу женщину. По ее лицу текли слезы. От боли она стиснула зубы, стараясь сдерживать стоны. А я, как назло, никак не мог отыскать вход в клинику. Все подъезды со стороны улицы были перекрыты, а двери забаррикадированы. С трудом нашел вход со двора, где женщину забрали санитары.

– Просто не знаю, куда класть, – сказал дежурный врач.

1 | 2 | 3 | 4 | 5