Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Наблюдая явление смерти, предок замечал, что тело умершего в первые минуты остается таким же, как было при жизни, но в нем уже недостает чего-то, что не есть тело, вместе с чем умерший был прежде живым, мыслящим и сознающим существом. Обращаясь к трупу и живому своему организму, предок прежде всего замечал, что трупу недостает дыхания, повышающего и понижающего человеческую грудь. Отсюда у него является мысль, что дыхание и есть то нечто, которое делает человека живым, мыслящим и сознающим. Подтверждение этому мы находим в слове «душа», как родственном со словами: дух, дышать, дыхнуть, воздыхать — ив имени которой для чело века сочетается представление как о причине жизни и о нечто таком, с чем человек является мыслящим и сознающим себя субъектом. Итак, акт смерти открывал человеку, что организм живит отдельное от тела начало — душа, без которой жить организм, или иначе, жить человек, бывает не в состоянии. Предок не мог оставить без внимания эту часть человеческого существа, имеющую такое важное для него значе ние. Он должен был на нее, как и на смерть, выска зать свое воззрение. Не возвышаясь своим младенческим умом выше чувственного, материального, предок имел материаль ное представление и о душе, подтверждение чему мы находим в языке. Слово, как нам известно, является как бы зеркалом, в котором отражается первоначаль ное понимание человека. Вникая в коренное значе ние слов, нельзя не заметить, что душу свою человек первоначально понимал не иначе, как в связи с явле ниями внешнего мира. Это подтверждается словами: «душа, дышать, воз(вз)дыхать, д(ы)хнуть, дух (ветер), дуть, дунуть, духом быстро, скоро, воз-дух, воз-дыхание, вз-дох 13 . В силу этого душа в русском и дру гих славянских наречиях удерживает материальный смысл преимущественно в тех выражениях, которы ми живописуется кончина жизни человека, как напр.: «человек отдает душу, выпускает душу, испускает дух, душа выходит, душа улетела, смерть вынимает душу из белых грудей, душа у него вылетела» [143, III ]. Такие выражения были бы невозможны, если бы с понятием души не соединялся материаль ный образ. Слово понимается каждым согласно с его образом мыслей, а народ, образуя язык, находился в периоде бессознательного обоготворения сил приро ды: следовательно, весь язык, пройдя этот период, удерживает на себе следы первоначального мышле ния. Изобразительность в наименовании духовных способностей произошла не от недостатка в словах и не от ограниченности самосознания, но от свежести воззрений на природу и от веры в тайное с нею обще ние человеческой души. Первобытному человеку все представлялось чу десным, божественным. Он во всем видел проявле ние одной живой силы — и потому легко отожде ствлял физические явления с духовными; он пере носил свойства первых на последние и обратно. "Корень этих слов в санскр. является в виде dhu (потрясать, двигать, дуть, раздувать) [13, 210; 224, 275]. Отсюда материальное представление души у него яв ляется неизбежным. Мы в народных верованиях и доныне встречаем взгляд на душу как на нечто материальное, и эти ве рования могут служить вторым подтверждением на шей мысли, что предок имел материальное представ ление о душе. Так, в духовном стихе «О богатом и бедном Лазаре» говорится ангелам: «Положите душу на пелены» [21, 51, 79], из чего видно, что душа есть нечто материальное. У простого народа еще и поныне душа изображается как существо, которое может пить, есть, где-нибудь сесть, за что-нибудь ухватиться. В северо-западном крае, напр., до сих пор приносят на могилы: хлеб, блины, яйца, водку и т. п. и пригла шают усопших «хлеба-соли откушать» [189, 122]. В Вилейском уезде, Виленской губернии, перед Пяти десятницей, в день празднования «Дедов» (т. е. поми новения умерших) в доме на столах оставляют угоще ние, думая, что души умерших подкрепляют свои силы [92, 122]. В Витебской губ. в поминальные дни собрав шиеся кладут на стол по ложке каждого подаваемого кушанья в надежде, что «дзедоу» съедят [220, 683]. В Олонецком крае не исключают возможности угощать души умерших даже вином и пивом. Сирота-дочь, бу дучи невестой, вот с какими словами обращается к своей умершей матери: Родимая моя матушка! Наталья свет Ивановна, Тебе добро принять, пожаловать, Стакан да пива пьяного, Чарочку да зелена вина От меня от бедной сироты! На здоровье тебе вакушатъ! [18, 79]. При этом присутствующие вполне убеждены, что душа умершей принимает участие в подносимой ей чаше. В некоторых местах на Руси родственники умирающего, чтобы облегчить ему смертную борьбу, снимают над ним потолок или приподнимают мати цу [130, 272]; затем, как только он умирает, немед ленно отворяют окно, на которое иногда ставят чашку с водой и вешают полотенце, чтобы душа, улетая, могла умыться и утереться [18, 302; 59, 566; 116, 80 -81]. В «Слове о полку Игореве» уже прямо го ворится, что можно душу выронить из тела, как не что вещественное. «Изяслав, — говорится здесь, — изрони жемчужну душу из храбра тела чрез злато ожерелье» [13, 212; 32, 141]. Существует также по верье, что мать умершая приходит кормить грудью ребенка и оставляет углубление на кровати, где ле жала [15, № 205, 320] ы . Вера в материальность души существовала и у родственных нам народов; как пример укажу на ли товское заклинание умерших жрецом после похорон ного пира. «Ели, пили, душицы! — обращается к не видимым умершим жрец, — а теперь, душицы, ну вэн (т. е. вон)!» [155, 105]. Имея материальное представление о душе, предок представлял себе ее в различных образах. Разбирая эти образы, мы прежде всего сталкиваемся со стихийным представлением души в образе ветра. Живя тесной жизнью с природой, понимая ее по аналогии со своим существованием, предок-язычник видел, что природа живет, в ней как бы есть дыха ние. Дыхание — это ветер, с прекращением действия которого в природе как бы все засыпает. Обращаясь к трупу и своему живому организму, предок замечал, Повешение за хребты над калеными плитами |
|
|
|
|
