ΛΛΛ     >>>   

Шопенгауэр А. Новые паралипомены: отдельные, но систематически изложенные мысли о разного рода предметах

Глава I О философии и ее методе..................55
Глава II К истории философии.....................94
Глава III К логике и диалектике................... 118

Глава IV Мысли об интеллекте вообще и во всяком к нему
отношении.......123
Глава V О противоположности вещи в себе и явления 142
Глава VI К философии и науке природы.............147
Глава VII К этике................................ 167
Глава VIII К учению о праве и политике..............192
Глава IX К учению о неразрушимости нашего истинного существа
смертью......202
Глава X К учению о ничтожности существования................212
Глава XI К учению о страдании мира...............221
Глава XII О самоубийстве.........................232
Глава XIII К учению об утверждении и отрицании воли к
жизни............................240
Глава XIV О религии...............................260
Глава XV К метафизике прекрасного и эстетике.....287
Глава XVI О суждении, критике, одобрении и славе.............300
Глава XVII Об учености и ученых....................312
Глава XVIII О писательстве и стиле.................319
Глава XIX О языке и словах ........................324
Глава XX Психологические замечания...............328
Глава XXI О житейской мудрости..................337
Глава XXII ???: О самом себе..................362
ОБ ИНТЕРЕСНОМ............................390
ГЛОССАРИЙ................................399

Глава I
О ФИЛОСОФИИ И ЕЕ МЕТОДЕ

§1
Философия - высокая альпийская дорога; к ней ведет лишь крутая тропа
через острые камни и колючие тернии: она уединенна и становится все
пустыннее, чем выше восходишь, и кто идет по ней пусть не ведает страха, все
оставит за собою и смело прокладывает себе путь свой в холодном снегу. Часто
приходит он внезапно к краю пропасти и видит внизу зеленую долину: властно
влечет его туда головокружение; но он должен удержаться, хотя бы пришлось
собственною кровью приклеить подошвы к скалам. Зато скоро видит он мир под
собою, и песчаные пустыни и болота этого мира исчезают, его неровности
сглаживаются, его раздоры не доносятся наверх - проступает его округлая
форма. А сам путник всегда находится в чистом, свежем альпийском воздухе и
видит уже солнце, когда внизу еще покоится темная ночь.

§2
Для многих людей философы - несносные ночные гуляки, мешающие им спать.

56

§3
Если большинство людей совсем не философы, то это происходит оттого,
что конкретная, единичная сторона явления, многообразие опыта пленяют их
внимание видимой реальностью, так что, когда они должны отвлечься от
конкретного ради обсуждения общей стороны опыта, им становится жутко и
боязно, точно ребенку, которого нянька оставила одного; и они боятся
упустить что-либо, если им придется оставить без внимания этот поток опыта.
Наоборот, философу жутко и боязно как раз в этом потоке единичных явлений; и
как тем людям недостает терпения отвлечься от единичного и разнообразного и
оставить его в стороне, чтобы рассмотреть целое, так у философа недостает
терпения рассматривать единичное, если он еще не знает, что ему делать с
целым.

§4
Религия, порождение гения, была дана всем временам и народам: она -
спасение их.

Но и люди размышляющие отдают свою полную веру в ее истины и говорят:
мы познаем необходимость того, чему она учит; необходимо же лишь то, что
следует из верных умозаключений, которые должен изыскивать наш рассудок,
чтобы с их помощью шаг за шагом приходить к религиозным истинам, исходя из
того, что всем известно и ни у кого не вызывает сомнений.

Они заблуждались, ибо религиозная необходимость относится к категории
необходимости не в собственном, а лишь в переносном смысле, равно как и
истина религиозная тоже - лишь образная. Таким образом возникла догматика,
которая к тому же еще часто бывала и непоследовательной.

Кант показывает, что религиозные истины и недостижимы, и неопровержимы
с помощью рассудка.

Фихте и Шеллинг попирают ногами объявленный несостоятельным рассудок;
они видят, что божественное доступно человеку лишь с помощью других
способностей духа; и вот они возвещают откровения без всякого основания,
интуитивно, и не обращают внимания на то, что учение их противоречит
основным законам рассудка.

57

Но то божественное, что открывается человеку свыше всякого рассудка,
философия должна вверять именно рассудку, как надежному хранителю во
времени, уважая его и щадя его законы.

Догматики искали при помощи его. Мы будем искать для него.

§5
Между догматизмом и критицизмом существует лишь то различие, что
критицизм представляет собою попытку пробудить нас от сна жизни, догматизм
же, наоборот, повергает нас в еще более глубокий сон. Многие из людей,
обнаруживающих самое широкое понимание всех других искусств, замечают это
свойство догматизма, и поэтому как раз они горячо восстают против философии;
критицизм же, благодаря уже своей трудности, остается им совершенно
неизвестным.

§6
Если мы находим в мире противоречия, то это происходит оттого, что мы
не обладаем еще истинным критицизмом и считаем единым то, что двойственно.

§7
Философия имеет большое сходство с анатомией мозга: ложная философия
(т.е. ложное миросозерцание) и ложная анатомия мозга рассекают и разъединяют
то, что связано как единое и целое, и, наоборот, соединяют в отрезанных
кусках разнородные части. Истинная философия и истинная анатомия мозга
разлагают все правильно, находят и оставляют целое целым и разъединяют
разнородные части. Ср. платоновского Федра, с. 361-363.

58

§8
За исключением немногих глубоких мыслителей, люди на самые для них
важные, именно трансцендентные, вопросы довольствуются и должны
довольствоваться такими ответами, которые при ближайшем рассмотрении связаны
с противоречиями или, по меньшей мере, с величайшими трудностями, пробелами
и неясностями. Это служит доказательством того, что способ мышления (т.е.
деятельность рассудка, способности мышления) об этих вопросах - совсем
несуществен, существенна же здесь воля, и что она - понимая ее в ее
моральном проявлении - независима от мышления рассудка. Действовать человек
должен непрестанно, он имеет мало времени для обдумывания и не может ждать,
пока будут разрешены все сомнения рассудка. Его решения относительно того,
как действовать его воле, относительно выполнения цели, определяет рассудок:
поэтому опыт делает человека рассудительным; но предмет его воли, его
конечную цель, рассудок не определяет: поэтому опыт не делает ни мудрым, ни
добрым.

Но все же рассудок должен иметь некоторое утешение, которое примиряло
бы его с тем, что волю определяет не он, а нечто другое, что человек, вместо
того чтобы действовать умно, действует мудро (и этого утешения он ждет на
своем собственном языке); такое утешение мы и находим в догматической части
всех религий; но так как оно не вполне удовлетворяет рассудок, а он в то же
время (по велению того, кому он принадлежит и кто может думать, что
недостаточность такого утешения происходит лишь вследствие перевода на язык
рассудка) в допущении его оказывается необыкновенно сговорчивым, то он и
называет это допущение верой. Ясно, насколько безразлична догматическая
часть всех религий и насколько она походит на тот кусок, который бросают
хищным зверям, чтобы избавиться от их преследования, или на золотые яблоки
Аталанты, и как она должна сообразовываться со степенью умственного развития
каждого народа, и как поэтому новое направление времени требует новой
религии. Но наивысшая сила рассудка, вместе с тем наиболее опытная и
развитая, не поддается более укрощению; хищного зверя невозможно уже
удержать брошенными ему кусками: тогда его нужно убить; но для рассудка то,
что лежит вне его области, не имеет к нему никакого отношения,
следовательно, оно - ничто и ничего не может с ним поделать: если рассудок
нужно убить, то он должен убить самого себя (Кант называет это: положить
самому себе границы). Самоубийство рассудка - это "критика чистого разума",
и законченная система критицизма будет истинной и последней философией.

59

§9
Почти всегда существовало мнение, что задача философии состоит в
отыскании чего-то глубоко скрытого, отличного от мира, закрытого им и
лежащего в его тени. Такое мнение происходило оттого, что во всех науках
явления даны открыто и требуется лишь отыскать скрытые, лежащие за ними
основания: будут ли это причины, или основания познания (общие понятия и
более узкие, им подчиненные, обнимающие явления и классифицирующие их,
подобно тому как Кювье образовал их для зоологии), или мотивы и основания
бытия - безразлично. Думали, что с философией дело обстоит точно так же, и
считали ее поэтому наукой. Иначе и не могло быть, пока царило заблуждение,
что закон основания будет существовать даже в том случае, если исчезнет мир,
и что мир будет существовать, если даже не будет представляющего субъекта.
Но после того как мы узнали, что мир есть не что иное, как представление
познающего субъекта, и поэтому существует лишь для него, и что чувственность
и рассудок, в силу этого, вполне исчерпывают объекты, подобно тому как разум
исчерпывает понятия; далее, после того как мы узнали, что закон основания
есть не что иное, как постоянно под разными формами проявляющаяся в четырех
классах представлений конечность или же скорее ничтожность всех объектов
[1], благодаря кото-

 ΛΛΛ     >>>   

548 лихтенберг насчитал свыше ста немецких выражений для обозначения опьянения
Согласно этому человек
Какие в ней есть ужасные стороны
Эти мгновения совсем непреднамеренны
Шопенгауэр А. О ничтожестве и горестях жизни электронная философии