Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Есть ли действительно необходимостьоправдывать призвание к созерцательной жизни?Современный мир делает это с таким успехом! Онсоздает невыносимую цивилизацию, враждебнуюсверхъестественному, не в ладах со священным,холодную как машина, глупую как система и стольявно намеренную каждый день удушать свободу то водном, то в другом, что она во весь голос требуетэтой радикальной формы восстания совести, какойявляется принятие монашества. Бдительнаятирания Священной Э4з4)eктивнocти, царствующаяесли не над сердцами, то над умами и руками,малопомалу придает современному человекуобличие дверной ручки, круглое и гладкое какфар4юр, и которое оживляется лишь на скоростиоколо тысячи километров в час от искривленияхрящей и лицевых мускулов. Лицо летчика намаксимальной скорости с поразительным реализмом(который всецело зависит от ветра и ничуть — отвдохновения) напоминает маску античноготрагического актера. В то время, как отупевшиеумы тащутся по земле с благоразумноймедлительностью, тела передвигаются впространстве со скоростью ветра. Перестановкаатрибутов полная; можно даже добавить, чтоотныне, при содействии технических аварий, телаприбывают к месту назначения куда быстрее, чемдух. «Технические достижения», которыми мы такгордимся, составляют настоящий заговор, чтобывернуть нас не в природное состояние, где ещевозможны некоторые зачаточные проявлениясвободы, а к состоянию материи, разумной лишьнастолько, чтобы самой выстраиваться в ряды,выполнять руками определенные движения наработе и стоять в очереди за развлечениями. Перед этой обширной операцией по«обезличенью» слова о верности свету, котораяхарактеризует призвание к созерцанию, звучат какотказ. Но скоро мы лучше поймем надобность в этихнеподвижных коленопреклоненных затворниках,устремленных к невыразимому Присутствию, —когда среди этого обезображенного мира мы ощутимпотребность увидеть, наконец, человеческое лицо. ГЛАВА XI Кармель — восточный светильник, вкотором горит испанское пламя. По преданию, онвозник на склонах горы Кармил, на рубежах Галилеии Самарии, священной горы еврейского народа,изрытой глубокими пещерами, некогда покрытойлесами, служившей во все времена естественнымубежищем пустынников и любимым наблюдательнымпунктом пророка Илии. Здесьто, следуя учениюбессмертного провозвестника, этот сложный посвоему составу Орден обрел два основные принципасвоего древнего отшельнического призвания:уединение и молитвенную собранность —светильник и масло созерцательной жизни. Но со времен своего первоначальногодуховного вооружения кармелиты, спустившись изсвоего святого убежища и распространившись поЕвропе, изменили форму одежды, характер изанятие. Мешковину и овечью шкуру пустынникасменили коричневая ряса и белый плащ, менее дикиедля глаз горожан; в 1227 году декретом ПапыГригория XI отшельники делаются «нищими», асозерцатели — проповедниками: бывшиеотцыпустынники, переведенные в апостольскуюпехоту, теряют прекрасную независимостьпартизан, а кармелитский светильник теряет своемасло в суматохе реформ, обработок и перестроек,и в сосуде, любовно вылепленном на высотах,оставалось, повидимому, весьма немного горючего,когда, тому уже скоро четыреста лет, двоеиспанцев зажгли его огнем, горящим еще и теперь. * * * Церковь объявила Учителями духовнойжизни этих двух, равных по ревности«поджигателей», и их можно упрекнуть лишь водном: и тот и другая были столь превосходнымиучителями и прекрасными писателями, чтомножеству критиков казалось, будто они ихпонимают достаточно хорошо, чтобы толковать;святой Хуан де ла Круз и святая Тереза Авильскаядали за три века достаточно пищи длябесчисленных противоречивых диссертаций, самыедерзновенные из которых хладнокровно обсуждают«проблему мистического опыта», будто существуетмалейшая надежда разрешить эту проблему, неприобщаясь лично к этому опыту. Можно не безпользы комментировать сочинения св. ИоаннаКреста, можно с большим талантом рисовать образсамого автора — хотя здесь и лучшие художникирискуют ошибиться в красках, как Гюисманс,которому виделось «ужасное кровавое существо ссухими глазами» там, где история говорит об оченькротком гонимом человеке. Но говоритьубедительно о «мистическом опыте», не имея его,так же невозможно, как говорить об «опытесмерти», не воскреснув хотя бы раздругой. К томуже эти два переживания во многом сходны, и св.Иоанн Креста описал одно из них для того, чтобыпутешественник не заблудился в нем, а не дляинформации тех, кто не желает сам пуститься в этопутешествие. Мистик такого полета — сплошное горение;и перед этим удивительным зрелищем огнеупорныйкритик лишь плотнее заворачивается в асбест.«Посмотрим, — рассуждает он, наводя свои темныеочки, — как же этого несчастного угораздило таквоспламениться? Не пробыл ли он слишком долго насолце? Или зеркала его души, как линзы, подожглито, что эти мистики называют «ветхим человеком» ичто, следовательно, должно состоять из сухогодерева?» Единственный правильный ответ, какогоздраво может ожидать критик, это ответ, откоторого загоратся он сам. Этото и есть опыт. Учение Иоанна Креста —крутой путь полного совлечения, наступательнаятактика «выжженной земли» в приложении кдуховной брани. Тогдашним «умеренным» монахам(«умеренными» называли монахов, которые получилиразрешение не соблюдать некоторе правила изавели себе Устав весьма, впрочем, относительнокомфортабельный) это путь показался слишкомкоротким, а тактика — чересчур дорогостоящей, ини на одну святую душу не взваливали столькодисциплинарных взысканий и незаслуженныхепитимий, сколько их вынес О.Иоанн Креста отсвоих полубратий по монашеству. Надо былозаставить его замолчать, вернее — угасить его, —но расчет был плох. Мистики питают свой огоньвсем, что попадает под руку, и преследования даютбольше пламени, чем все прочее. Кроме того, в товремя как «умеренные» кармелиты думали, чтосправляются с пожаром, огонь свирепствовал помонастырям женского ордена в лице пламеннойТерезы Авильской. * * * Св. Иоанн Креста и св. Тереза Авильская —две души одного рода, из тех, которым равнонезнакомы и сделка и компромисс и которымдышиться свободно лишь в абсолюте. Оба следуютодним духовным путем, один во мраке ночи, другая— среди бела дня. То, что первый изображает в«Восхождении на Кармил», в ночных образахзамечательной глубины и ясности, втораяописывает в своем «Замке души», где средисверкания ярких сравнений, искрятся алмазы,рубины, звезды и солнца. Контраст продолжаетсявплоть до земной судьбы этих необыкновенных«близнецов святости». Тереза дает и выигрываетодно за другим сражения за реформу кармелитскихмонастырей, основывает внушительный ряд общин иумирает в 1582 году среди своих «дочерей», ужепрославленная, совершив свое дело, суверенностью, что боролась не зря. Десятью годамипозже Иоанн Креста отдает дух в лапах одного изсвоих преследователей, прожив жизнь, по которойпрошлись все шквалы нравственного и физическогостраданья, прогоняемый теми, кто его не понимает,к тем, кто его понимает слишком хорошо,почитаемый, правда, наилучшими, но ужасающеодинокий. Однако он не издал ни малейшей жалобы, ипри известии о близком конце на его уста приходитдивный стих псалма «Возрадовахся о рекших мне: вдом Господень пойдем!» С такими двумя факелами в этом древнемучреждении трудно было бы кармелитскому орденуне разгореться. Действительно, именно отсв.Терезы и св. Иоанна Креста идет орден «босых»кармелитов, каким мы его знаем теперь, с Уставом иобразом монашеской жизни, подобнымидоминиканским, т.е. тесно соединяющимисозерцание (составляющее сущность картезианца) идеятельность (представленную иезуитом). Как идоминиканцы, кармелиты — проповедники,преподаватели, миссионеры, в то время как ихсестрыкармелитки ведут в пожизненном затворесуществование самых чистых созерцателей. Но впервую очередь они — наследники, последователи икомпетентные экзегеты своих великих мистическихУчителей. «Св. Тереза Авильская и св. Иоанн Креста,— пишет директор «Этюд Кармелитэн» (Etudes Carmelitaines)о. Бруно, — явили себя знатоками религиознойпсихологии. Кто станет отрицать, что в этойобласти они царят? Нет никого, им равного. У них,как ни у кого, есть опытное чувство вечной жизни,а в ее свете — и жизни человеческой. Это учители,к которым обращаются все в Католической Церкви идаже вне ее, когда хотят перейти от познанияспекулятивного к опытному познанию вещейбожественного». Собственно назначение кармелитовзаключается, таким образом, в том, чтобыподдерживать среди нас этот мистический очаг, ккоторому св.Тереза из Лизье совсем недавнодобавила свое столь чистое пламя. «Этюдкармелитэн», объединяющие вокруг о. Бруно все,что есть выдающегося в католической мысли, взялина себя задачу в плане интеллектуальномподдерживать престиж духовной школы ордена и недавать любителям устремляться в мистику точно вволшебный Лунапарк, где двадцатью франками можнобыло бы оплатить восхождение на Кармель ипрогулку по Замку души. Разъяснить невеждам, чтоэто горение духа — не гибельное нравственноесгорание, как они воображают, а ученым, что духдействительно способен гореть — задача не излегких. Также нелегко дать понять тем, ктоужасается, и тем, кто слишком легкоуспокаивается, роясь в остывшем пепле книг, что вдействительности этот огонь — праздничнаяиллюминация. ГЛАВА XII. Парижские доминиканцы дваждыудостаивали меня приглашением на завтрак в своиобщины — на улицах Гласьер и ФобурСентОнорэ. Фроссар Андре. Соль земли 6 исправления |
|
|
|
|
