Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Но доминиканцы на Гласьер ведут себяпримерно. Они пишут везде, только не на стенах. Ихжилье без украшений не представляет глазу многоразнообразия, кроме причудливости несколькихсовременных витражей, поглощающих много света ивыдержанных в художественном стиле, одобренном,вероятно, еще не столь давней пассивной обороной. * * * Доминиканские завтраки протекают понеизменному церемониалу. Около половины первогопо зову колокола отцы выстраиваются попарновереницей у входа в трепезную. После краткой«молитвы перед едой» последние проходят вперед,первые входят последними в зал с длинными узкимистолами, где место каждого указано прибором изкованного железа и кружкой («четвертью»)какоголибо питья — это может быть вино, пиво илисидр, в зависимости от местности. В Париже пьютвино. С капюшоном на глазах отцы садятся по однусторону стола, спиной к стене или к окну, какучастники Тайной Вечери, и в строжайшем молчаниижуют стереотипную пищу общественных столовокили пансионатов. Гостя — как ко всех монастырях,объект особого внимания — помещают по правуюруку настоятеля, молчаливого, но полноговнимания хозяина дома. У бенедиктинцев Аббат,облеченный епископским саном, простираетлюбезность до того, что сам моет руки гостю передтем, как войти в трапезную. Более современные и не столь нежныедоминиканцы скорее намылили бы вам голову. * * * Между столами снуют послушники во всембелом, проворные и безмолвные прислужники,мелькающие взад и вперед и зала в кухню вкружении широких ряс, и треугольный вымпелкапюшона спускается у них на плечи точно двасоединенные и сложенные крыла. Они следят, чтобыобедающие, которым не разрешается просить чегобы то ни было для себя, ни в чем не нуждались. Но по уставу любви они вправе просить заближнего. Так рассказывают, что один монах,обнаружив в похлебке неприятное насекомое,жестом подозвал прислужника и предупредительно,с целью исправления такой несправедливости,сказал: «Мой сосед не получил таракана». * * * Хотя большинство доминиканцев — оченьпередовых взглядов, они еще не перенялитрадиционной концепции республиканскогобанкета. Их обеды заканчиваются без речей, хотя ине совсем безмолвно. Покрывая позвякивание приборов,раздается голос очередного чтеца, стоящего накафедре и читающего какоелибо поучительноесочинение, как первоклассник, отвечающий урок.Это чтение без знаков препинания, где фразыповисают в воздухе и ожидании так и непоявляющейся точки. Время от времени отец корректорвыпускает ложку и трясет колокольчиком. Чтецобрывает чтение на середине слова: — Вы читаете невнятно, — говорит слишкомвнятно отец корректор. — Вас трудно понять.Отчеканивайте лучше каждый слог. Сконфуженный и краснеющий чтец такотчеканивает слоги, что расчленяет слова подобнодвижениям по военной команде. Его монотонное чтение о Роне, ее режиме,притоках, судоходстве по ней было не оченьтопонятно. После исправления в нем уже ничего неразобрать. «СонавпадаетвРону в Мулатьере,околоЛиона». Искалеченные фразы одна задругой слетаютс кафедры при общем равнодушии. Удовлетворенныйколокольчик больше не шевелится. После трапезы — «общение». Такназывается полчаса общей беседы, которуюдоминиканцы позволяют себе после обеда за чашкойкофе в библиотеке. У меня осталось смутное воспоминание от«общения» в монастыре на Гласьер. Отец Регамэ,великий инквизитор церковного искусства, сувлечением говорил о скульптуре. С альбомом вруках он наглядно доказывал, что ничто так непохоже на распятия 12 века, как некоторыепроизведения стиля модерн. Фроссар Андре. Соль земли 10 конечно |
|
|
|
|
