<<<     ΛΛΛ     >>>   

В январе 1816 г. А. С. Стурдза вернулся в Россию и вскоре принял активное участие в общественно-политическом движении русской православной оппозиции. Но при этом он действовал как бы параллельно с остальными оппозиционерами. Хотя они и ставили его в известность о своих планах и выступлениях, но к своей тайной деятельности не допускали. Возможно, А. С. Шишков и П. А. Кикин боялись скомпрометировать чиновника, близкого к А. Н. Голицыну и участвовавшего в проектах Александра I (составление акта Священного союза, обоснование изгнания иезуитов, дело профессоров). А. С. Стурдза был необходим оппозиции как чиновник Министерства духовных дел и народного просвещения, способный изнутри влиять на его политику (или хотя бы собирать информацию). Позднее с такой же целью к оппозиции был привлечен и М. Л. Магницкий (заметим, когда А. С. Стурдза уже отошел от политической жизни).

Находясь в центре внутриполитической борьбы и поддерживая контакты с оппозиционерами и деятелями Библейского общества (часто бывал в домах А. Н. Голицына и Р. А. Кошелева)[4], А. С. Стурдза был неплохо информирован. Эта осведомленность и помогла ему оставить воспоми-нания, адекватно освещающие деятельность «православной дружины»,
как А. С. Стурдза называл русскую православную оппозицию. Свои записки А. С. Стурдза написал уже на склоне лет в 1848–1849 гг. Естественно, что некоторые аспекты событий стерлись в его памяти, а что-то он был вынужден передавать с чужих слов, так как в 1818–1824 гг. в Санкт-Петер-бурге бывал редко. Для того чтобы отделить в воспоминаниях А. С. Стурдзы правду от вымыслов, необходимо иметь очень хорошее представле-
ние о событиях тех лет. Материалы, собранные мной, позволяют по достоинству оценить А. С. Стурдзу как мемуариста: в своей работе он был
добросовестен.

Свои воспоминания А. С. Стурдза начинал еще со времен Екатери-
ны II, но ценность свидетельства очевидца они приобретали лишь с 1816 г., когда он вернулся в Россию. Это был год первого выступления православной оппозиции. Хотя в это время все внимание А. С. Стурдзы было направлено на борьбу с иезуитами, он совершенно правильно оценивал внутриполитическую обстановку. В изображении А. С. Стурдзы повышение религиозной активности россиян совпало с зарубежной литературной экспансией и началом деятельности в России Библейского общества. Александр I и А. Н. Голицын попали под влияние масонов Р. А. Кошелева,
С. И. Плещеева, А. Ф. Лабзина и начали проводить чуждую православию политику. Клир Русской православной церкви был устранен от формирования религиозной политики. К счастью для России, в стане врагов церкви не было единства. Сперва гонениям подверглись иезуиты, затем закрыт «Сионский вестник». В 20-х гг. настроения Александра I изменились, он стал тверже, а революции в Европе заставили его ужесточить внутриполитический курс. В этой ситуации православная оппозиция нанесла удар, и А. Н. Голицын был отправлен в отставку, Министерство духовных дел и народного просвещения расформировано, а работы Библейского общества приостановлены.

Трактовка событий, предложенная А. С. Стурдзой, максимально близка к реконструируемой в моих книгах[4]. Надо отметить, что в его произведениях нет традиционных для деятелей оппозиции ссылок на всемирный масонский заговор. Виновными в ситуации первых двух десятилетий XIX в. А. С. Стурдза считал высшие власти России и, как это ни странно, православный клир. «Сперва пересадили из-за границы на нашу почву протестантское учреждение, объявили оное независимым от церкви, пустили без разбора печатать новые издания и переводы Библии, мимо надзора и власти иерархов», «духовенство наше будто не примечало сих необыкновенных явлений или не умело ими воспользоваться ко благу общества и спасению душ», «нерукотворный корабль уцелел; но тем ни менее справедливо, что кормчие спали у руля, не чувствуя бури и не заботясь о подводных камнях», — этими словами А. С. Стурдза завершал свое повествование[4]. В воспоминаниях А. С. Стурдзы ясно просмат-
ривается убеждение автора в том, что в первые два десятилетия Рус-
ская православная церковь подверглась реформам и лишь чудом избе-жала необратимых преобразований. Такая необычайная прозорливость
А. С. Стурдзы заставляет с бoльшим вниманием отнестись к его участию в политической борьбе, религиозным взглядам и гражданской позиции. Тем более что в 1819–1820 гг. деятельность А. С. Стурдзы соприкоснулась с судьбой Е. И. Станевича.

Рассматривавший общественно-политические взгляды А. С. Стурдзы, В. С. Парсамов отмечал, что видное место в них занимала ненависть к идеям Просвещения и Французской революции, приверженность к православию была неразрывно связана со стремлением к освобождению Греции от турецкого ига. Одновременно с работой над текстом договора «Священного союза» А. С. Стурдза писал по-французски книгу «Рассуждение об учении и духе православной церкви». По мнению В. С. Парсамова, основной целью А. С. Стурдзы было через пропаганду православия привлечь внимание европейской общественности к положению греков под турецким игом. В своем исследовании В. С. Парсамов подробно рассматривал книгу «Рассуждение об учении и духе православной церкви». В этом сочинении
А. С. Стурдза критиковал теорию общественного договора, утверждал, что в основании просвещения должна лежать религия. Две из трех частей своей книги А. С. Стурдза посвятил обоснованию того тезиса, что именно православие осталось верным основам христианства, заложенным в первые века его существования, между тем как на Западе исказился дух христианского учения. Были в книге А. С. Стурдзы и места, просто обязанные произвести впечатление на писателей-«архаистов» во главе с А. С. Шишковым. «Славянский язык до десятого века был, кажется, только скоплением разнородных и бессвязных наречий. Перевод греческой Библии придал единство этому величественному и возвышенному языку, он раскрыл его гений, соединив с духом древности», — писал А. С. Стурдза, придавая тем самым сакральный смысл источникам современного ему языка[4].

Впоследствии «Рассуждение об учении и духе православной церкви» было издано на многих зарубежных языках. Автору были присланы благодарственные грамоты от патриархов Константинопольского и Иерусалимского[4]. О книге положительно отзывались Д. Н. Блудов, К. Н. Батюшков, А. И. Тургенев, В. А. Жуковский. Успех книги А. С. Стурдзы среди русских либералов, по мнению В. С. Парсамова, объяснялся тем, что он сумел соединить модные либеральные идеи, модный мистицизм и национальную религию. Книга привлекла внимание и консерваторов. В этом лагере
А. С. Стурдза получил славу апологета православия. В дальнейшем контактов с ним искали С. А. Ширинский-Шихматов и Е. И. Станевич. Издать «Рассуждение об учении и духе православной церкви» не удалось. О провале этого начинания свидетельствуют документы, хранящиеся в фондах ОР ИРЛ.

28 ноября 1819 г. А. Н. Голицын сообщал А. С. Стурдзе о том, что к нему доставлен перевод его книги «Рассуждение об учении и духе православной церкви», сделанный надворным советником Певличем. Послед-ний просил князя добиться разрешения на посвящение этой книги Александру I. А. Н. Голицын пересказал корреспонденту и краткую историю этого перевода. Рукопись Певлича была проверена А. С. Стурдзой и подана в Санкт-Петербургский комитет духовной цензуры, где архимандрит Иннокентий признал перевод имеющим «места несогласные с точными положениями нашей церкви»[4]. Рукопись была возвращена автору. Учитывая изменившуюся ситуацию после удаления Иннокентия из Санкт-Пе-тербурга, А. Н. Голицын предлагал А. С. Стурдзе вновь подать перевод в духовную цензуру. Казалось бы, быстроразрешимая проблема в действитель-ности оказалась тупиковым вариантом. Спустя полгода, 15 июня 1820 г.,
А. Н. Голицын вновь обращался к А. С. Стурдзе по поводу его книги. Выяснялось, что автор переслал свою рукопись князю уже на следующий день после обращения последнего (29 ноября 1819 г.). Рукопись была передана митрополиту Санкт-Петербургскому Михаилу, а им, в свою очередь, в духовную цензуру ректора Академии архимандрита Герасима. Через два месяца рукопись с замечаниями была возвращена Михаилу и дальше оставалась у него до самой смерти в 1821 г. Лишь тогда она была передана А. Н. Голицыну, вернувшему ее А. С. Стурдзе[4]. 14 августа 1821 г. А. Н. Голицын сообщал А. С. Стурдзе, что введение и первая часть перевода его книги рассмотрены и одобрены, замечаний у архи-мандрита Герасима нет[4]. Выходу книги в свет мог помешать отъезд
А. С. Стурдзы в Одессу.

А. С. Стурдза также сделал свой вклад в выступление оппозиционеров 1818 г. В это время он был пригашен А. Н. Голицыным в Главное правление училищ и стал членом Ученого комитета (перед этим он добился у князя передачи «Сионского вестника» в духовную цензуру)[4]. На новой должности А. С. Стурдзой было составлено наставление для руководства ученого комитета Главного правления училищ. В основу преподавания
А. С. Стурдза предлагал положить учение Русской православной церкви. В разделе «О духовных книгах» А. С. Стурдза писал, что Комитет при их рассмотрении должен иметь в виду: «В отношении к вере: чистые понятия о величии Божьем, его могуществе, премудрости и бесконечной благодати; чистоту учения о тайне воплощения Господа и Бога нашего Иисуса Христа и о подвиге всемирного искупления. Сие есть правило общее для учебных книг, употребляемых в наставлении юношества всех исповеданий. Точную и буквальную сообразность преподаваемого православному юношеству Никейско-Цареградским символом веры, во всем, что касается Божества и Святой Соборной и Апостольской нашей Церкви. Буквальную невредимость учения о всех заповедях Божьих и правилах церковных, без всякого произвольного истолкования, не обретаемого в утвержденных церковью книгах, сколь бы впрочем сии толкования или применения были благовидны»[4]. По мнению автора, преподавание закона и истории церковной должно было стимулировать интерес учащихся к другим предметам. Требование к книгам по философии было таково: «не должны вмещать с себя ничего независимого от единого источника благах нравов: веры в Бога, Спасителя нашего»[4].

Это начинание А. С. Стурдзы, предлагавшего положить в основу образования не просто религиозные, но именно православные ценности, было согласовано с инициативой первоприсутствующего члена Св. Синода митрополита Михаила (Десницкого). 14 января 1819 г. на заседании Комиссии духовных училищ от имени Св. Синода Михаил предложил составить определенные правила на счет цензурных комитетов и изданий духовных сочинений[4].

17 мая 1819 г. С. И. Станевич написал свое первое письмо
А. С. Стурдзе (по рекомендации А. А. Клендо). В начале письма он приводил свои мотивы начать переписку. Е. И. Станевич заявляет, что не может удивить корреспондента ни состоянием, ни умом, ни талантом, ни происхождением, «единым Христом моим хвалюся, все мое бытие в нем». «Не ищите во мне ни ученого, ни мистика, но токмо простого христианина в полном и точном смысле сего слова», — писал он. Ниже Е. И. Станевич сообщал, что «истинно верные» должны искать друг друга, «дабы сколько ни будь укрепить себя взаимным примером благодушия».

Е. И. Станевич пытался подчеркнуть правоту дела, за которое он пострадал: «скажу, что люди меня ни в чем обвинить не могут… если иногда и вооружал перо свое на тех и на других, разумея о последних, как о ложных, то делаю сие не из слепой ревности, но поелику ведаю заблуждения первых, и коварные тонкости последних. Я уличаю философов не языком Ди Гола, но словом христианина верного церкви»[4], — писал он. Далее он конкретизировал эти заявления: «Снедаемый жалостью, и зная по опыту какое творится в частных домах охлаждение к церкви, я покусился было возвысить голос свой, но за это самое осужден стал»[4]. Е. И. Станевич предлагал своему корреспонденту объединить свои усилия в борьбе с врагами церкви. Когда гроза поднимается, овцы сбиваются в стадо, так и христиане во время беды должны собираться в церковь, «которую явно некоторые духи хотят упразднить, обольщая словом Веры, которая без Церкви есть слово, своего точного определения не имеющее»[4], — писал он.

Следующее письмо А. С. Стурдзе Е. И. Станевич написал 20 мая
1819 г. Здесь он продолжал пропаганду своих идей: Одна Церковь определяет веру, нельзя оставить церковь, при этом не оставив веры, порицающий Церковь порицает и Иисуса Христа. «Наипаче таковой хитростью пользуются лже-мистики, которые под усвоенными христианскими выражениями понимают противное и собственно ими вымышленное, но все сие прикрывают общим словом вера… Вовлекают их в свои замыслы, отвлекают их равно от Церкви, как и от Веры истинной… Для этого и придуманы общества, где под видом веры собираются люди всех исповеданий»[4]. Как и в своей запрещенной книге, Е. И. Станевич в письме критиковал писателей вредных книг: «ужасайтесь же после этого, тем как ныне все устремления лукавых учителей клонятся к поколебанию сей самой церкви». «Всякий еретик свою ересь начинает с уверения в том, что он обладатель Духа Святого», — писал Е. И. Станевич[4]. В заключение письма он сообщал своему корреспонденту, кого считать православным: «Я не могу сказать по виду какая в вас вера, но если вы любите свою церковь, по духу исповедуете ее истинною, что почитаете за святое в точности выполнять ее повеления, верите беспрекословно ее учению, я смело тогда скажу, что в вас дух церкви вашей»[4].

18 июня 1819 г. А. С. Стурдза наконец написал ответ Е. И. Станевичу (сохранившийся в фонде в виде черновика). В начале письма он извинялся за то, что по состоянию здоровья долго не мог ответить (не видел правый глаз). Затем С. А. Стурдза изъявлял радость новому знакомству и сообщал, что придерживается тех же взглядов, что и Е. И. Станевич. «Вера в Христа без церкви Христовой существовать не может… сия церковь есть Единая, видимая, непреложная, явно отделяемая от всех суетных учений, и выше небес утверждающаяся, яко и архиерей ее выше небес бывший»[4], — писал он. В этом подлежащем цензуре письме чиновник Министерства духовных дел и народного просвещения позволял себе высказывания, в корне противоречащие политике Библейского общества (президент которого А. Н. Голицын был его министром): «никогда не прилеплюсь я к суетному учению, яко бы книги Св. Писания достаточны были вне церкви к обращению всех верующих». Прекрасно понимая ситуации в религиозной сфере России, А. С. Стурдза отмечал, что надеяться можно лишь на то, что Господь внушит верховной власти желание оградить христианство от волков. «Бог посылает нам испытания за грехи» — писал он.

Из послания А. С. Стурдзы видно глубокое понимание им сложившейся ситуации: «пастырство есть нечто без священства, равным образом и высокий дар священства, сделаться может праздным и зарытым талантом без усердного исполнения пастырских обязанностей. Ибо вера без дел мертва есть», «больно видеть гибельную неосторожность, попустившую многим вредным книгам распространяться в России, но еще больнее видеть, что лица духовные дремлют»[4], — продолжал он.

Из послания А. С. Стурдзы можно заключить, что вину за падение влияния Русской православной церкви в России он возлагал на православный клир, который ослабил свою проповедь и не справлялся с пастырскими задачами. Такой откровенности мы не найдем ни у одного из членов русской православной оппозиции (за исключением Фотия, критиковавшего своих коллег). С другой стороны А. С. Стурдза был уверен, что светские люди не должны выступать в защиту церкви — это дело клира. В 1836 г. он сообщал архиепископу Херсонскому и Таврическому Иннокентию: «В 1817 г. я писал в защиту порицаемой святой церкви… кто без законного призвания и власти учит не вторя, подвергнется сугубому осуждению, я с некоторого времени перестал писать о предметах собственно духовных»[4].

Весной 1824 г. в духовной сфере России был совершен переворот. Оппозиционеры, воспользовавшись изданием книги И. Е. Госснера «Комментарии к Евангелию от Матфея», вышли с жалобой к Александру I. Они просили прекратить издание книг, противоречащих учению православной церкви. Император удовлетворил просьбы оппозиционеров. А. Н. Голицын был отстранен от управления духовной сферой, Министерство духовных дел и народного просвещения расформировано, а работы Российского библейского общества приостановлены. Новым министром народного просвещения стал А. С. Шишков, а формально сохранившееся Библейское общество возглавил митрополит Санкт-Петербургский Серафим.

9 августа 1824 г. А. С. Шишков был с докладом у государя, которому сообщил о несправедливом запрещении в 1819 г. книги Е. И. Станевича «Беседа на гробе младенца»: «Она содержит в себе возражения против тех ложных умствований, которые к поколебанию веры и церкви и престола рассеялись тогда во многих сочинениях и переводимых книгах»[4], — до-кладывал А. С. Шишков. Адмирал просил императора передать это сочинение на рассмотрение духовного лица, на что получил одобрение. Чудом сохраненный экземпляр книги Е. И. Станевича был передал на рассмотрение митрополиту Серафиму.

9 ноября А. С. Шишков явился к государю, вновь повторил свой доклад о «Беседе на гробе младенца» и приложил рапорт митрополита Серафима о том, что он передал книгу на рассмотрение протоиерею Тимофею Вещезерову и профессору академии Иоакиму Кочетову, которые дали заключение, что это нужное и полезное воззвание, обличающее злые книги. А. С. Шишков прямо заявил императору, что при прежнем министерстве подобные книги запрещались, а вредные для церкви и государства рассылались по епархиям и училищам. Затем адмирал поднес императору готовый проект указа о цензуре, который и был подписан по рассмотрении.

«Ныне по случаю препровождения к Новгородскому и Санкт-Петер-бургскому митрополиту на рассмотрение книги под названием “Беседа на гробе младенца о бессмертии души”, из донесения его усмотрено Мной, что в противность помянутым указам, многие, к вере относящиеся книги, часто содержащие в себе ложные и соблазнительные о Св. Писание толкования, печатались в частных типографиях без всякого Синодального рассмотрения, и что напротив того книги, в духе Православной Нашей Веры написанные, подвергались строгому запрещению»[4], — говорилось в указе. Наконец, Александр I сделал то, чего так долго добивались от него оппозиционеры. Цензура ужесточалась, а наиболее вредные книги изымались из духовных училищ: «Повелеваю вам войти в строгое наблюдение, дабы как в изданных, так и впредь издаваемых сочинениях и переводах, особливо же в преподавании по училищам наук, ничего колеблющего веру и благонравие не укрывалось. Народное благоденствие много от сего пострадать может, и потому обязаны вы перед Богом и Нами употребить неусыпный свой надзор, истребляя и обличая всякие рассеянные в книгах, или иначе внушаемые лжеучения, и не допускать ни в каком виде, существовать и вновь появляться оным»[4], — предписывал Александр I членам Св. Синода. «Беседу на гробе младенца» было дозволено печатать и продавать.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Случайно приезд эмиссаров английского библейского общества перевод августа
Одна церковь знает предписать каждому члену своему образ
Кондаков Ю. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой 2 деятельности
Друг юношества
Кондаков Ю. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой 6 видимый