<<<     ΛΛΛ     >>>   

Дату вступления Д. П. Рунича в масонскую ложу «Умирающий сфинкс» 12 ноября 1804 г. подтверждают письма А. Ф. Лабзина. В 1805 г. он неоднократно упоминал о дате 12 ноября: «Приметно мне, что вы мало уважаете случай, случившийся с вами 12 ноября», «начатое с вами и в действо произведенное 12 ноября особенное устройство милосердного Промысла будет распространять влияние свое в вашу натуру разумную, моральную и физическую»[4]. 13 ноября 1804 г. собрат по ложе «Умирающий сфинкс» А. Г. Черевин поздравлял Д. П. Рунича с годовщиной 12 ноября и писал: «Из всех моих сил молю Начального, да совершит с вами, равно и с нами, славный тройственный путь; по совершению которого мертвенное наше повернуто будет животом, и все будет ново»[4].

С 1805 г. письма А. Ф. Лабзина меняют свой характер. Очевидно, что отношения корреспондентов становятся более близкими. А. Ф. Лабзин теперь опекун и наставник Д. П. Рунича, пишет ему по два-три письма каждый месяц. Так начинается воспитание молодого масона. 7 марта 1805 г.
А. Ф. Лабзин советует своему ученику не вступать в споры и соблюдать любовь к ближнему. Из дальнейшего текста письма выясняется, что это за споры. В это время Д. П. Рунич прибыл в Москву, чтобы получить новое место службы, и попал в новое масонское окружение. С новыми «братьями» шли споры на традиционные темы — книги Эккартсгаузена, Юнга-Штиллинга. А. Ф. Лабзин скептически относился к познаниям московских масонов, утверждая, что еще недавно книг И. Г. Юнга-Штиллинга в Москве не было вообще. Он предложил Д. П. Руничу не слушать никого и
согласовываться лишь с собственной совестью[4]. О масонском рвении
Д. П. Рунича в первые годы после посвящения свидетельствуют и письма А. Г. Черевина. 18 сентября 1805 г. он заметил Д. П. Руничу: «Вы с жаром говорите о вступлении вашем в нашу ложу, о пользе вашей от того приобретенной, признаете управление всеми поспособствовавшими в том случае обстоятельствами невидимой руки Промысла»[4].

Советы А. Ф. Лабзина своему ученику вполне конкретны: несколько часов в день посвящать молитве, чтению, переводам, на ночь вспоминать прошедший день и приносить благодарность и покаяние, и тогда «узна-
ете тайны, в собственном существе вашем кроющиеся»[4]. 18 апреля
А. Ф. Лабзин писал: «почаще молитесь, молитесь непрестанно»[4]. А. Ф. Лаб-зин внушал Д. П. Руничу следовать воле Бога, совершенствоваться, бороться со страстями. Но кроме этих полезных советов присутствовали и традиционные масонские методы воспитания, главный из которых — приобщение к мистической литературе. 8 апреля 1805 г. в своем письме
А. Ф. Лабзин негодовал на то, что его ученик не принимается за перевод книг Юнга-Штиллинга[4]. В мае он также настаивал на продолжении перевода, указывая, что такие работы приносят большую пользу[4]. А. Ф. Лаб-зин сердился на своего ученика напрасно. В архиве Д. П. Рунича сохранились его переводы, относящиеся к 1805 г. (Эккартсгаузен — «Наставления мудрого испытанным другом» и «Химическая философия»)[4].

В письмах часто упоминаются инициалы, за которыми скрывались масоны Н. И. Новиков и Ф. П. Ключарев. А. Ф. Лабзин обещал своему ученику устроить протекцию в Москве: «прочем так знают, что вы связаны со мной, и если кто уважает меня, тот не оставит без ласки и вас», — писал он 18 апреля 1805 г.[4] Назначение 25 июня 1805 г. Д. П. Рунича помощником московского директора почт А. Ф. Лабзин приписывал своему влиянию. 30 мая 1805 г. он сообщал своему корреспонденту, что Ф. П. (Ключарев) «известил меня о намерении сделать вас своим помощником»[4].
В дальнейшем он советовал своему ученику стараться сблизиться с
Ф. П. Ключаревым, «бывать чаще вместе и дружить с ним, сколько можно больше; ибо это твой благодетель, данный тебе от Бога»[4].

Особого внимания требуют отношения Д. П. Рунича с Н. И. Новиковым, возникновение которых прослеживается в письмах А. Ф. Лабзина.
Е. Н. Азизова считает, что Н. И. Новиков стал масонским наставником
Д. П. Рунича[4]. Такое утверждение может быть отнесено лишь ко времени после 1808 г. В своих письмах А. Ф. Лабзин старался отгородить Д. П. Ру-нича от связи с Н. И. Новиковым. 8 апреля 1805 г. он писал, что Н. И. Новиков не прав, говоря что у Юнга-Штиллинга, много фантазии и что истину лучше найти в самом Евангелии[4]. С другой стороны, А. Ф. Лабзин стремился показать, что его усилиями вызвано внимание Н. И. Новикова к Д. П. Руничу. 18 апреля 1805 г. он уверял Д. П. Рунича, что Н. И. Новиков скоро начнет лучше к нему относиться и сам приедет в Москву. А. Ф. Лабзин отговаривал своего ученика от поездки в деревню к Н. И. Новикову[4]. Когда стало очевидно, что контактов с известным масоном избежать не удастся, А. Ф. Лабзин приписал всю заслугу себе. Он сообщил Д. П. Руничу, что писал о нем к Н. И. Новикову, и поэтому тот «обратился к вам с некоторую доверенностью»[4]. Переписка Д. П. Рунича с Н. И. Новиковым (изданная с 1806 г.) приняла масонский оттенок лишь с декабря 1808 г., до этого речь шла лишь о бытовых темах, о мелких услугах и передаче корреспонденции[4].

В ряде случаев в своих письмах А. Ф. Лабзин переходит грань, разделяющую отношения учителя и ученика, и заставляет подозревать отношения более интимного характера. Особенно надрывными письма становятся, когда делается очевидным, что Д. П. Руничу придется остаться в Москве. 30 мая 1805 г. А. Ф. Лабзин писал своему ученику: «может быть промыслу угодно было, чтобы Л. заложил фундамент, а отстроил бы строение другой»[4]. Дальше идет следующее: «Никто и ничто не разлучит меня с вами. Где бы и что бы я ни был, везде и всегда прибуду верным сему чувству и не перестану испрашивать у источника любви, чтобы он продолжал и благословил союз, связывающий меня с вами, и не попустил мне сделаться клятвопреступником. Будьте уверены, что какие бы не деланы мне были предложения, я ни на что не соглашусь, не снесясь перед с вами, и сие единожды и навсегда подтверждаю. Кого Бог сочетал, того человек да не разлучит»[4]. Письмо 7 августа 1805 г. начинается стихами, несомненно, посвященными Д. П. Руничу: «Чернобровый, черноглазый, Молодец хороший! Вложил мысли в мое сердце, Не могу забыть». Дальше идет: «Авось Господь Бог даст, что мы и никогда друг другу не наскучим»[4]. Встречаются в письмах и упоминания о прямом физическом контакте.
16 апреля 1807 г. после долгой обиды А. Ф. Лабзин писал Д. П. Руничу: «Обнимемся и поцелуемся мысленно, и сие будет так же действенно, любезный друг, как если бы мы прикоснулись друг к другу устами»[4].

А. Ф. Лабзин очень болезненно воспринял известие о женитьбе
Д. П. Рунича (28 сентября 1806 г.). 1 января 1807 г. А. Ф. Лабзин писал своему подопечному: «В женитьбе своей вы последовали страсти своей, а не разуму: и так заслужите по крайней мере вину вашу покорностью… Вы сделали сие не посоветовавшись даже со мной, когда вы, буде подлинно соединены со мной вечными и верными узами, не должно было бы, мой любезный друг, предпринимать такого вздорного дела, не сказав мне о том ни слова»[4]. Вообще, А. Ф. Лабзин требовал, чтобы члены его ложи спрашивали его согласия на брак. У него был специально разработанный ритуал для масонских свадеб. Уже после состоявшего примирения А. Ф. Лабзин инструктировал Д. П. Рунича по поводу церемонии масонской свадьбы, которою тот организовывал: «Братья мои, женившиеся моим посредством, должны подвергаться некоторым обязательствам, которые должны они в церкви всенародно произнести вместе с той, которую брат изберет себе в законную каменщицу»[4]. Причем священник, совершающий брак, также получал инструкции и должен был задавать брачующемуся масону определенные вопросы.

С 1806 г. в Санкт-Петербурге действовало общество «Нового Израиля» во главе с Т. Лещиц-Грабянкой, куда вошли многие видные масоны[4]. До Москвы дошли слухи о новой петербургской затее. В ответ на вопросы Д. П. Рунича А. Ф. Лабзин отвечал, что скоро в Москву приедет князь, который «может вам несколько дать света и для той материи, о которой вы любопытствуете, хотя сей свет будет от дымящейся еще лучины»[4]. Уже через месяц, сообщая о ликвидации «Нового Израиля», А. Ф. Лабзин утверждал, что вступил в это общество «почти по нужде», так как туда при помощи А. А. Ленивцева были вовлечены все петербургские масоны. По словам А. Ф. Лабзина, ему удалось убедить главу общества Т. Лещиц-Гра-бянку, выступавшего против масонства и судившего о нем по немецким и французским ложам, в пользе такового[4]. (Все это опровергает утверждение А. И. Серкова о том, что Д. П. Рунич состоял членом общества Грабянки под № 5)[4].

8 марта 1807 г. А. Ф. Лабзин сообщал Д. П. Руничу о разгроме общества: «Начальник наш 6-го числа арестован у себя дома, и бумаги его все взяты. В этих бумагах есть много такого, что может не понравиться правительству, когда ему и Сионский вестник показался странным и опасным»[4]. Т. Лещиц-Грабянка был заключен в тюрьму, где и скончался во время следствия.

В этот период в письмах А. Ф. Лабзина появляются ноты отчаяния и подозрительности. 13 февраля 1807 г. он пишет, что уже не может доверять почте, так как: «все христианские материи почитают за подозрительные, и мыслить по христиански многим кажется не только безумием, но и преступлением… Если большинству дать судить само Евангелие и самих Евангелистов и Апостолов, то они найдут первое наполненным глупостями, а вторых негодяями»[4]. Он пишет, что чувствует опасность для себя, но «без воли Государя ничего сделать не может», и в то же время «Государь не Бог и ошибиться может»[4].

Первоначально А. Ф. Лабзин предлагал своему ученику записывать все важное, предназначенное для передачи ему, в особый журнал, который и пересылать с надежным человеком[4]. После ареста Т. Лещиц-Грабянки А. Ф. Лабзин стал еще более подозрительным и предложил Д. П. Руничу тайный способ переписки. Теперь все секретное в их письмах должно было писаться молоком между строк (текст проявлялся при нагреве). Чтобы корреспондент понял, что письмо содержит секретное послание, дату предлагалось ставить в конце письма (обычно ставили в начале). Такие письма предписывалось по прочтении сжигать[4]. В письмах А. Г. Черевина прослеживается и другой сюжет. 25 октября 1809 г. А. Г. Черевин упрекал Д. П. Рунича за то, что тот не читает присылаемые ему ссылки на Евангелие (довольно частые в письмах А. Ф. Лабзина и А. Г. Черевина). Можно предположить, что тут мог заключаться какой-то тайный пароль, доступный посвященному. «Я видел, что вы не прочитываете иногда приведенные вам тексты в письмах благодетеля нашего. Иное письмо так и
забудете, и вы не знаете подлинно, что и на что вам писано», — писал
А. Г. Черевин[4].

Из писем этого периода становится понятно, чем Д. П. Рунич мог быть полезен А. Ф. Лабзину. 26 февраля 1807 г. он сообщал, что получил сведения о том, что Ф. В. Ростопчин написал на него жалобу императору, объявляя его книги иллюминатскими. А. Ф. Лабзин просил Д. П. Рунича сообщить ему, часто ли Ф. В. Ростопчин пишет к государю[4]. Он обещал: «будьте уверены, мой друг, что сии ваши труды и ваша верность не останутся без вознаграждения»[4].

Волнения А. Ф. Лабзина оказываются напрасными. Проходит без последствий для него и реформа масонских лож, проведенная в 1810 г. Вот как она освещается в письмах Д. П. Руничу. По мнению А. Ф. Лабзина, главный вдохновитель реформы — М. М. Сперанский, он вошел в «жеребцовское» масонство, чтобы подчинить его себе. Для этой цели в Россию был вызван известный реформатор масонства И. А. Фесслер. Откупщиком Злобиным ему было выделено 20 000 рублей, на которые он создал ложу, куда вошли М. М. Сперанский и М. Л. Магницкий. Этот капитул планировал подчинить себе все масонские ложи России. «В ложе Сперанский точно занимается сим делом, или как шпион, или чтобы образовать с Фесслером свой департамент, начальников отделений и пр. От них уже подают бумаги к государю, и ожидается, что мастера лож призваны будут к Министру полиции, а затем к Министру просвещения», — писал А. Ф. Лабзин. Он считал, что мастерам будут выданы новые акты, где сокращено все религиозное, а «оставлено, что забавно». Он также предполагал, что ложи вообще запретят[4]. А. Ф. Лабзин был в панике и не знал, как вести себя в создавшейся ситуации. Он то утверждал, что ничего не предпримет без
Н. И. Новикова, то заявлял, что войдет в новое масонство, чтобы попытаться вернуть его к «старине». Волновался А. Ф. Лабзин напрасно, реформы его ложи не затронули.

Все, что происходило с наставником, Д. П. Рунич переживал очень остро. До конца жизни он продолжал смотреть на М. М. Сперанского глазами А. Ф. Лабзина. В своих записках 50-х гг. Д. П. Рунич писал, что
М. М. Сперанский памятен, как чума и холера. Он объяснял это тем, что семинарист М. М. Сперанский уничтожил план Н. И. Новикова примирить христианство с просвещением и ввел в России философию и вольнодумство Европы. Популярность М. М. Сперанскому создали деньги винных откупщиков Злобина и Устинова, желавших сделать из него «английского Пита и французского Мирабо»[4].

Весной 1807 г. отношения А. Ф. Лабзина и Д. П. Рунича вновь нормализовались. Наставник опять начал поучать ученика: предлагал творить добро, а если нет на это времени, то меньше спать. Как наилучшее средство духовного совершенствования А. Ф. Лабзин предлагал книгу Фомы Кемпийского: «Когда сии мысли о вездесущье Божьем проникнут в ваше сердце, и оно попросит пищи, всего лучше принимайтесь тогда, мой любезный друг, за Кемпиево “Подражание Иисусу Христу”. Книга сия вас усладит, ободрит и укрепит к действию»[4]. (В бумагах Д. П. Рунича осел перевод «Подражания Иисусу Христу», относящийся к 1833 г.)[4]. 30 апреля 1807 г. А. Ф. Лабзин хвалил свод переводов Евангелия, сделанный
Д. П. Руничем: «весьма хорош, добр и благ». [4] В дальнейшем он высылал своему ученику материалы для этого свода. (В фонде Д. П. Рунича есть «Опыт евангельского свода на немецком языке»)[4]. В 1810 г. А. Ф. Лабзин одобрил объявление Д. П. Руничем своим сочинением перевод «Мысли о небе» (два экземпляра хранятся в фонде под 1809 годом)[4].

В 1808 г. Д. П. Рунича перестало устраивать его положение, и он обратился к своему наставнику с просьбой помочь его карьерному росту.
10 марта А. Ф. Лабзин ответил, что считает своим долгом помочь другу, но место директора почт Москвы очень сложно получить. Он указывал, что на это место претендовал камергер Рябинин при посредничестве М. М. Фи-лософова, но получил отказ. А. Ф. Лабзин уверял, что не имеет подобного влияния, и предлагал обратиться к начальнику канцелярии князя. Наставник пытался утешить своего ученика: «Смотри, друг мой, если тебе не будет дороги по почтовому департаменту, то найдется в другом месте». Речь шла о том, что в дальнейшем Д. П. Рунич сможет получить место губернатора[4].

В 1809 г., без какого-либо разрешения со стороны Н. И. Новикова или И. А. Позднева, А. Ф. Лабзин открыл в Санкт-Петербурге ложу шотландского ритуала «Вифлием», где получали теоретический градус. В ложу вошли А. Е. Лабзина, А. П. Мартынов, В. В. Романовский, П. И. Русановский, А. Г. Черевин, И. П. Чернов, позже к ним присоединились А. Л. Витберг, Д. Г. Левицкий, П. Д. Маркелов. В то же время Н. И. Новиков начал лично посвящать в теоретический градус новых братьев вне зависимости от того, к какой ложе они принадлежали[4].

Летом 1809 г. Д. П. Рунич, видимо, получил сведения о том, что
А. Г. Черевин, женатый на его сестре, посвящен в теоретический градус в новой ложе А. Ф. Лабзина. Охваченный ревностью, он также решил стать шотландским мастером и обратился с соответствующей просьбой к
А. Ф. Лабзину. 15 августа 1809 г. А. Ф. Лабзин отвечал: «я сему очень рад и никак не отказываюсь от ведения тебя далее, желаю такого усердия всем братьям»[4]. При этом А. Ф. Лабзин объяснял, что при приеме в шотландские мастера нужно собирать совет. Это можно сделать в Санкт-Петер-бурге или в Москве. А. Ф. Лабзин не был уверен, что в Москве его влияния хватит на то, чтобы добиться посвящения[4]. В своем энциклопедическом словаре А. И. Серков утверждал, что Д. П. Рунич был посвящен в мастера
6 августа 1809 г.[4]. Видимо, в эту периодизацию нужно внести коррективы: через 10 дней после посвящения в мастера Д. П. Рунич не мог требовать, чтобы ему вновь повысили градус. Скорее всего, это произошло раньше.

В письме А. Ф. Лабзину 26 августа 1819 г. Д. П. Рунич постоянно упоминал А. Г. (Черевина) и жаловался, что тот имеет 3-ю степень, но «вошел». Д. П. Рунич заявлял, что из письма А. Ф. Лабзина следует невозможность «получить желаемое»[4]. В письме 30 сентября 1819 г. Д. П. Рунич отмечал, что получил облегчение в том, что А. Ф. Лабзин «развязал ему руки»[4]. Осенью 1819 г. Д. П. Рунич решил обратиться за посвящением к Н. И. Новикову.

А. И. Серков считал, что Д. П. Рунич был посвящен в теоретический градус Н. И. Новиковым в ноябре 1809 г.[4]. В письмах А. Ф. Лабзина можно найти подтверждение такому мнению. Во время ссоры в 1818 г., окончившейся окончательным разрывом, А. Ф. Лабзин писал Д. П. Руничу о том, что их расхождение началось с 1808 или с 1809 г.[4] При разногласиях, возникших за несколько лет до этого, А. Ф. Лабзин указывал, что перепоручил Д. П. Рунича заботам Н. И. Новикова и, «следовательно, ты зависишь уже от него»[4]. 5 декабря 1808 г. Н. И. Новиков приглашал Д. П. Рунича приехать к себе на неделю для масонского обучения и уверял, что их совместные занятия принесут пользу[4]. Видимо, осенью 1809 г. Д. П. Рунич это приглашение принял и стал шотландским мастером. 25 октября 1809 г. А. Г. Черевин писал Д. П. Руничу о том, что он рад его сближению с Н. И. Новиковым. Текст письма заставляет предположить, что, встречаясь с Н. И. Новиковым, Д. П. Рунич выполнял поручения А. Ф. Лабзина[4]. 29 ноября 1809 г. А. Г. Черевин поздравлял Д. П. Рунича с посвящением в новую степень[4].

При этом посвящение Д. П. Рунича Н. И. Новиковым было воспринято как измена своему великому мастеру А. Ф. Лабзину. 4 октября 1809 г. А. Г. Черевин в письме убеждал Д. П. Рунича сохранить верность своей ложе. «Может быть, тебе будут сулить журавлей, но с условием, чтобы
синицу выпустил из рук», — писал он[4]. В письме 29 ноября 1809 г.
А. Г. Черевин предлагал Д. П. Руничу вернуть оставшиеся у него «многие бумаги» ложи, так как «вас обратили на другое занятие». При этом было много иносказаний о воде, которую лучше пить из своего колодца, чем из чужого[4]. В конце 1809 г. почти произошел разрыв отношений.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Масонские сочинения там же обозрение видимый
Лично знавший феодосия
Друг юношества
Обвиняя цензора
Заметки к религиозно мистическому толкованию библии там же