<<<     ΛΛΛ     >>>   

Пророческий дар Русская православная церковь признавала избирательно. Одним из первых письменных свидетельств о пророческом даре на Руси дает Киево-Печерский патерик. Но уже там приводятся и свидетельства о лжепророчествах. Одним из ярких примеров является Никита Затворник (впоследствии Новгородский епископ). По рассказу Патерика Никита просил у Бога дать ему дар чудотворения, но под видом ангела божия монаха посетил дьявол. «Ты не молись, а только читай книги, и таким путем будешь беседовать с Богом, и из книг станешь подавать полезное слово приходящим к тебе», — сказал Никите бес. Вслед за этим монах начал пророчествовать, «и пошла о нем слава великая, и дивились все, что сбываются предсказания его… с тех пор прослыл затворник пророком, и охотно слушались его князья и бояре». Патерик сообщает нам, что бес, помогавший Никите, знать будущего не мог, но сам совершал то, о чем потом сообщал затворнику. Лишь усилия всей братии монастыря помогли изгнать от Никиты беса. В дальнейшем «предался Никита воздержанию, и послушанию, и чистому житию, так что всех превзошел в добродетели… и много чудес сотворил он»[4].

С позиций Русской православной церкви пророк, вышедший из масонской среды, неизбежно являлся лжепророком, получившим свой дар от сатаны. Архимандрит Фотий писал в своей автобиографии по поводу секты Е. Ф. Татариновой: «По ночам собирались у нее и днем девицы и прочие и действовали… демон же входи в них, производил глаголы, предсказания, и потому называлась секта сия пророков и пророчиц…»[4]. К счастью для себя, А. И. Ковальков не попал в поле зрения православных оппозиционеров. Даже в среде самих мистиков его дар скрывался и упоминался лишь иносказательно.

В Санкт-Петербурге А. И. Ковалькову было уготовлено блестящее будущее. С помощью А. Н. Голицына он мог сделаться известным Александру I и со временем занять при нем такое же место, как занял Г. Е. Распутин при Николае II. Но обстоятельства сложились иначе. По ряду причин император стал ориентироваться на консервативную часть общества. Вместо А. И. Ковалькова А. Н. Голицын был вынужден представлять Александру I Фотия, пророка от православной оппозиции. Но даже такой ловкий ход уже не мог сохранить влияние князя. В 1824 г. А. Н. Голицын был уволен со своих постов. При этом князю удалось сохранить членов своего кружка, и он предоставил им должности в Главном управлении почт. С этим местом на долгие годы оказалась связана карьера и А. И. Ковалькова.
А. Н. Голицын заботился о судьбе своего подопечного и провел его по всем этапам чиновничьей карьеры до тайного советника включительно. При этом славу пророка и литератора А. И. Ковалькову пришлось принести в жертву карьере, его пророчества навсегда остались внутри узкого круга единомышленников А. Н. Голицына. Прошло совсем немного времени, и «Российский Юнг» был всеми забыт.

Клирик-либерал Ф. Н. Левицкий

В начале XIX в. клирики Русской православной церкви считались одним из низших сословий. В известной мере это было оправдано. Рядовой приходской священник был беден и вел жизнь, полную трудов. Кроме непосредственно богослужения и заботы о душах паствы он вынужден был вести хозяйство, чтобы прокормить семью. Более благополучно с материальной частью обстояло дело у городского клира. При этом работа с мещанами и дворянами должна была занимать больше времени у городского священника и требовала от него большей подготовки. Отнимало время и составление проповедей, к которым в городах духовное и светское начальство относилось более внимательно. Имели мало свободного времени и архиереи, заседавшие в Св. Синоде. В епархиях архиереи руководили работой консисторий, а в Св. Синоде вели множество дел. Преподаватели духовных академий, семинарий и духовных училищ были загружены больше своих светских коллег, так как участвовали в богослужении и читали проповеди.

У клира Русской православной церкви просто не было времени, что-бы принимать участие в политической борьбе или религиозных течениях. Недаром нам известны всего несколько клириков, членов масонских лож. На одного из них, священника Иова, посещение ложи А. Ф. Лабзина произвело столь сильное впечатление, что он повредился в уме и осквернил церковь кадетского корпуса, где был законоучителем. Можно назвать лишь несколько имен священников, принимавших участие в деятельности либерального и консервативного направлений. Активную роль в среде консерваторов играл архимандрит Фотий. Как видно из документов, приведенных в посвященном ему разделе, политическая деятельность Фотия не давала ему должным образом заниматься братией Юрьева монастыря (во всяком случае, до 1827 г.). Притом он был одним из немногих православных клириков, благодаря помощи А. А. Орловой-Чесменской не ограниченным в средствах.

Православные клирики практически не принимали участия и в либеральном направлении в религиозном движении первой четверти XIX в. Хотя архимандрит Фотий обвинял своих противников в сотрудничестве с А. Н. Голицыным: «Архиереи синодальные, каков был Филарет и Иона, архиепископ Тверской, все знали, читали и, как бы во всем согласны будучи, совершенно молчали, никогда не токмо противно не говорили, но даже дружбу водили с ересиархами… действовали на перевод Библии с тем намерением, чтобы скорее дать вид новый Слову Божьему, споспешествовали тем нововведению, нововведениям и всем церковным соблазнам»[4].

Кроме того, Фотий критиковал Г. Постникова и архимандрита Феофила (законоучителя Одесского лицея). Очевидно, что Фотий исходил в своей оценке главным образом из того, кто из клириков поддерживал перевод Св. Писания на русский язык и принимал участие в деятельности Библейского общества. По тем же соображениям к либеральному направлению можно было бы отнести и митрополитов Амвросия, Михаила и Серафима. В действительности дело обстояло сложнее. Деятель либерального направления должен был не только разделять либеральные взгляды, но и активно действовать по их воплощению в жизнь. Именно таким образом поступал священник города Балты Феодосий Левицкий.

Литературы о Ф. Н. Левицком совершенно недостаточно. Оценка его жизни и деятельности современниками была различна. Консерваторы критиковали Феодосия, его начальники епископы Подольские также осуждали некоторые его действия. Были воспоминания и другого плана. Архиепископ Могилевский Анатолий, лично знавший Феодосия, утверждал, что он «обладал даром слова, благоухающего помазанием от святого, был строгой целомудренной, примерной жизни»[4]. Из огромного рукописного наследия Ф. Н. Левицкого опубликованы лишь фрагменты. В 1880 г. в журнале «Русская старина» Н. А. Астафьевым были опубликованы две из четырех книг автобиографии Ф. Н. Левицкого (рукопись получена от протоиерея Каменец-Подольской гимназии). В 1876 г. отдельным изданием были опубликованы некоторые письма Ф. Н. Левицкого и фрагмент его посланий царю. В 1911 г. Л. К. Бродский предпринял масштабное издание рукописей Ф. Н. Левицкого, куда вошли его дневниковые записки, проповеди, послания царю и переписка. Есть сведения о материалах Ф. Н. Левицкого, содержащихся в делах архива обер-прокурора Св. Синода и делах Подольской духовной консистории. Подробная биография Ф. Н. Левицкого пока не написана. Но даже опубликованных материалов достаточно, чтобы оценить особенности религиозных взглядов Ф. Н. Левицкого, проследить пути их формирования и практическую реализацию.

Феодосий родился 11 января 1791 г. в селе Корытном близ города Балты. Отец его Нестор был священником. Первоначальное образование мальчик получил дома. Грамоту он освоил так хорошо, что помогал отцу в качестве писца. В 13 лет Феодосий поступил в семинарию, располагавшуюся в местечке Шаргород. Основные этапы своей биографии Феодосий пересказывал в письме А. Н. Голицыну в 1823 г. По его словам, в 1803 г. он поступил в семинарию, в годы учебы подрабатывал в качестве учителя. В последних классах стал задумываться о будущем. Видя способности Феодосия, разные лица предлагали ему поступать в Духовную академию или университет, но он стремился стать священником.

В семинарии Феодосий начал вести особый журнал «Живой опыт провидения Божия о человеке, или собственный практический журнал Феодосия Левицкого», куда записывал наиболее яркие события своей жизни. Журнал начал писаться с 1809 г. с очередного происшествия, которое Феодосий посчитал волей Господней. В письме А. Н. Голицыну Феодосий писал, что в 1813 г. ему было откровение, после которого он окончательно решил стать священником[4]. С этого времени Феодосий начал вести добродетельную жизнь. В своем «Журнале» он писал: чтобы идти путем добродетели и благочестия каждое утро перед началом трудов надо читать житие святого, которому посвящен день, а вечером читать по несколько страниц из Священного Писания[4]. Его начало беспокоить пренебрежение к церковным традициям, проявляемое привилегированными сословиями. Феодосий писал, как он обращает внимание на то, что помещики посвящают субботу и воскресенье забавам и торжествам вместо того, чтобы ходить в церковь.

В 1810 г. Феодосий закончил класс риторики и перешел в класс философии, находившийся в Каменец-Подольске. На его успехи обратил внимание ректор семинарии, и последний год учебы Феодосий жил в доме ректора, находившегося в монастыре, где его уговаривали принять монашество. Летом 1815 г., по окончании семинарии, судьба Феодосия решилась окончательно. В город приехала вдова священника города Балты и привезла с собой свою одиннадцатилетнею дочь. Вдова просила духовное начальство найти дочери мужа из семинаристов, способного занять место священника в Балте. Родственники уговорили Феодосия принять это предложение. 1 октября 1815 г. Феодосий был посвящен в сан. Молодой человек столь серьезно относился к новой сфере деятельности, что составил для себя правила: «Всякий день выполнять в хваление Божие в церкви службы, Святой Церковью установленные... всякий день по утру прочесть жития святого того дня, а к вечеру из Священного писания… Учить народ священной и отечественной нравственности проповедовать слово Божие каждое воскресение и праздничные дни»[4]. Феодосий считал обязательным для себя научиться прививать оспу, заниматься животноводством и огородничеством

Семейная жизнь Феодосия поначалу не сложилась. По его словам, жена была молода, бедна и не сходилась с мужем характерами. В письме
А. Н. Голицыну Феодосий крайне строго оценивал этого двенадцатилетнего ребенка: «Первый год весь была моя жена, как по телесному, так и по душевному своему состоянию, совершенным уродом и отчаянною калекой»[4]. Через некоторое время ситуация изменилась, жена съездила на богомолье в Киев и переродилась. Феодосий приписывал это своим молитвам. Но счастье супругов было недолгим: в 1818 г. жена родила ребенка, но через восемь дней оба скончались. Еще в 1816 г. умер отец Феодосия, а в 1818 г. — его мать.

Смерть жены произвела на Феодосия очень сильное впечатление, и он обратился к мистике. В журнале Феодосия остались заметки о Божественном откровении, посетившем его в эти трудные дни: «В оное самое время. Когда почувствовал я… чрезвычайною оную по покойной необыкновенную сердца болезнь, в наступившую затем ночь, предавшись мыслям и мечтаниям воображения и возжелавши проникнуть сквозь непроницаемую завесу, состояние духовного мира вечности перед смертным нашим взором закрывающую… имел я, грешный и недостойный, счастье, что мысль моя мало-помалу, осиялась необыкновенным светом и мне представилась неизреченно прекрасная и неизобразимая картина»[4]. Феодосий увидел себя стоящим посреди рая, описанного Иоанном Богословом, — Небесного града Иерусалима, в центре находилась Пресвятая Троица, а вокруг летали ангелы и стояли святые. Все это было воспринято им как особое откровение, побуждающее его стать «свидетелем Господа». Во время написания автобиографии Феодосий вспоминал 1818 г. и отмечал, что «В том году… предначато мною, благодатью Божию, великое оное мое духовное, к всеобщему спасению мира дело»[4].

Это время было расцветом влияния в России Библейского общества, и Феодосий начал принимать участие в его трудах. Он решил за свой счет обучать детей прихожан чтению, молитвам и Божественному писанию. Старался уговорить прихожан, чтобы они имели у себя дома Библию[4]. «Когда Богу угодно будет поставить меня в силах, предлагаю намерение открыть свету новое, по благодатному Божию действию, пришедшее мне в мысли средство, всякому христианину читать могущему, в доме своем иметь непрестанно перед глазами своими всегда отрытую священную книгу Слова Божия», — писал Феодосий в своем «Журнале». В это же время в поведении Феодосия начали проявляться странности. В 1818 г. он собирался писать в Св. Синод, чтобы на Святой Великий четверток распространить архиерейское омоновение ног на всех священников и всю паству[4].

В своей автобиографии Феодосий описывал и другое нововведение, принятое им в 1818 г. В это время у него гостили паломники из Иерусалима и на прощание подарили хлеб, освященный на Гробе Господнем. С тех пор он взял за правило перед любым приемом пищи принимать частицу этого хлеба с особой сочиненной им молитвой. После двух или трех лет употребления этого хлеба Феодосию было новое откровение, и он осознал, что практикуемая им процедура имеет силу литургии. Свой рецепт он советовал применять и А. Н. Голицыну. Тот со своей стороны познакомил с этой практикой Александра I и Р. А. Кошелева, взявших ее на вооружение[4]. С
1818 г. у Феодосия случаются видения. Несколько раз он видит Иисуса Христа, кроме того, умерших Александра I и своего деда. Бывали видения войн и мятежей, что-то подобное он видел и перед наводнением 1824 г.[4]

В послании А. Н. Голицыну Феодосий сообщал, что с 1819 г. углубился в исследование Св. Писания и книг святых отцов и начал писать свои собственные сочинения[4]. Какие «святые книги» вдохновили Феодосия на написание его мистических сочинений, можно установить из его автобиографии. Описывая свою жизнь на Тверском подворье Санкт-Петербурга, Феодосий отмечал, что они с его другом священником Ф. Лисевичем занимались чтением святых книг, доставляемых им архиепископом Ионой и А. Н. Голицыным. Это были номера «Сионского вестника» и книги И. Г. Юнга-Штил-линга «Победная повесть», «Тоска по отчизне», «Угроз Световостоков»[4]. Любовь к мистическим сочинениям Феодосий пронес через всю жизнь. В 1835 г. в автобиографии он писал, что после отставки А. Н. Голицына «прекрасные и самые душеспасительные переводы иностранных книг почти все по всей империи велено опечатать»[4]. Вряд ли Феодосий в одиночку смог бы справится со своей задачей — написать послания миру о конце света. Свои обширные сочинения он не только составлял, но и тиражировал. В 1820 г. в его доме поселился 70-летний старик, бывший канцелярский служащий, и взял на себя всю бумажную работу. Именно им в 1822 г. были написаны послания Александру I, в Св. Синод и князю А. Н. Голицыну.

В это время Феодосий составил молитвы, которые следует читать в преддверии второго пришествия. Об этом он писал царю в 1823 г.: «С самого того часа, как благодатью Господней они мне дарованы ради безмерной важности и настоятельной нужды дела сего... я неотложно начал читать оные в церкви по Святым праздникам принародно… Таким образом, охотнейшие и счастливейшие из христиан, приходящих в церковь, делались слушателями сей молитвы и не оставались без немалой духовной пользы и просвещения»[4].

Погрузившись в мистику и занявшись литературными трудами, Феодосий неизбежно стал пренебрегать своими обязанностями священника. В ответ на запрос А. Н. Голицына епископ Подольский Ксенофонт отрицательно характеризовал Феодосия. «Узнав о помянутом священнике Левицком, обратил я особое внимание на образ жизни его и домашние занятия духовными сочинениями», — писал Ксенофонт. Выяснялось, что на Феодосия неоднократно жаловались в консисторию и Св. Синод, который трижды приказывал обратить на него особое внимание. На вызовы в консисторию Феодосий не реагировал. Вскоре появились сообщения, что «некоторые из духовных молитв и песней его, были употребляемы сообщниками его при богослужении»[4]. Иначе говоря, Феодосий на свой страх и риск стал вносить изменения в богослужение. С этого момента Феодосий встал в строй российских либералов. Очень скоро он постарался, чтобы о нем узнали в столице. Что толкнуло простого приходского священника на реформирование православного богослужения?

Обстоятельства духовного переворота, происшедшего в Феодосии, были очень схожи с перерождением есаула Е. Н. Котельникова, случившимся несколько раньше[4]. И тот и другой под влиянием пропаганды Библейского общества и сочинений И. Г. Юнга-Штиллинга о приближающемся втором пришествие Иисуса Христа начали составлять собственные учения. Содержание их было очень схожим: в мире в настоящее время сбываются пророчества Апокалипсиса, народные нравы развращены, вера пришла в упадок, истинно верующим необходимо сплотиться в единую церковь христову и очиститься. Священный союз государей идеализировался как зачаток новой всеобщей церкви, а Александр I расценивался как Богом избранный предтеча или даже сам Иисус Христос.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Кондаков Ю. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой 5 комиссии
Друг юношества
Об истинном начале христианской религии
В нашем распоряжении нет ранних религиозных сочинений м
По собственной инициативе он предпринял расследование деятельности санкт петербургских масонов