<<<     ΛΛΛ   

Однако уже тогда С. Тулмин ощущал явную неудовлетворенность подобной интерпретацией, сводящей коперниканскую революцию к рангу «повторного открытия», и потому писал: «Фундаментальной целью Коперника было доказать, что движение Солнца, Луны и планет составляет истинную систему, элементы которой униформны, описывают круговые движения и внутренне едины. Астрономия вынуждена была вернуться из Александрии в Афины и освободиться от технического решения проблем, предложенного Птолемеем. Рассмотрение этой ситуации в деталях позволяет прийти к выводу, что такое возвращение Коперника означало ретроградное движение, так как ньютоновская эпоха отбросила парадигму равномерного движения. При всем том его программа по своему духу являла собою реальный прогресс». Этот «дух» состоял, по Тулмину, в том, что Коперник направил астрономию обратно к физике. Без его гелиоцентрической перспективы не могло быть построено никакой адекватной системы небесной физики.

Дальнейшее развитие методологических взглядов Тулмина привело к тому, что он изменил свою оценку роли Николая Коперника. Он уже не сравнивает его с Аристархом, а предлагает иное по духу понимание коперниканской революции. Согласно его настоящему мнению Николай Коперник был больше, чем просто человек, осуществивший определенные чисто технические изменения в вычислительной астрономии, а именно заменивший Землю на Солнце в качестве стационарного «центра» планетарной системы. Тулмин представляет Коперника человеком, внесшим характерный и существенный вклад в общую интеллектуальную традицию. Он был тем, кто более 1200 лет спустя вновь поставил перед человеческим мышлением требование, на реализации которого покоится самоуважение естествознания: убеждение в том, что человеческое мышление способно создавать адекватные теории относительно мира, в котором мы живем, и может это делать в степени, далеко превышающей наш непосредственный опыт.

Коперниканская революция состояла, таким образом, по Тулмину, в том, что Коперник создал теорию, которая претендовала на отражение истинной структуры универсума, она означала победу реалистской установки в познании над скептической. Эту оценку Тулмина полностью разделяет Н. Джардин, который, исследуя ситуацию принятия коперниканства в XVI в., характеризует ее как борьбу со скептицизмом и указывает, что проблема, которую решала научная общественность того времени,—это не проблема выбора лучшего или более совершенного теоретического инструмента астрономической практики, а проблема выбора картины мира. Поэтому их оценка роли Коперника в истории науки противоположна той, которую дают Лакатос, Миттельштрасс и др.

По их мнению, введение новой коперниканской гелиоцентрической или гелиостатической картины планетарной системы представляет собой первую реальную, в современном смысле слова, заявку на почетный титул «научного открытия». «Когда мы подходим к Копернику,— пишет Тулмин,— мы отбрасываем метафизику древних греков и имеем дело с наукой, научными аргументами и научным открытием в собственно современном смысле слова. В этом отношении Коперник символизирует начало современной эпохи в науке».

Рассматривая методологический смысл и значение коперниканской революции, Тулмин указывает, что эта победа означала не только победу реалистской установки над скептической, но и вычленение науки из мифа — она демонстрировала осознание того факта, что проблемы астрономии не связаны с поисками достоинства и судьбы человека в этом мире и что проблемы знания и проблемы религии не имеют между собою ничего общего.

 <<<     ΛΛΛ   

Это явление может служить доказательством движения земли только в рамках современного научного мышления
Иные движения
История астрономии последующих веков демонстрирует постоянно возобновляющиеся попытки примирить эти две теории
Также теологии
Величайшего астронома своей эпохи