<<<     ΛΛΛ     >>>   

Таковы были аргументы, незамедлительно выработанные католическими теологами против претензий коперниканской теории на истинность, основывавшиеся на положениях аристотелевской физики и некоторых утверждениях Писания. Методологическая позиция, разработанная еще Фомой Аквинским, состоящая в утверждении приоритета теологии над наукой и, соответственно, физики Аристотеля над астрономией, позволяла католикам хранить спокойствие.

Коперниканство «под прикрытием» этой «фикционалистской» установки на астрономическое знание и предисловия Осиандера распространялось по научным центрам Европы. К 1600 г . можно назвать по крайней мере 10 мыслителей, принявших основные положения гелиоцентрической теории. Это Томас Диггес и Томас Гарриот в Англии, Джордано Бруно и Галилео Галилей в Италии, Диего де Суньига в Испании, Симон Стевин в Нидерландах, Георг Ретик, Михаил Мостлин, Кристофер Ротман и Иоганн Кеплер в Германии.

Особую и выдающуюся роль в истории науки суждено было сыграть двоим из них — И. Кеплеру и Г. Галилею.

Для И. Кеплера (1571—1630), величайшего астронома своей эпохи, борьба за коперниканство как за истинную картину мира и вообще за право астрономии и науки судить о мире согласно своим собственным теориям стала одной из главных целей жизни.

Кеплер вслед за Коперником провозгласил единство физики и астрономии, причем не через соответствие астрономии догматизированной физике Аристотеля, а через систематическое выведение системы гипотез на основании наблюдений и принципов самой астрономии.

Борьба Кеплера со скептицизмом в науке XVI в. была одним из основных факторов, предопределивших в конечном счете принятие коперниканской теории. Прежде всего он выявляет основные аргументы этой позиции, которые сводились к следующим традиционным положениям. Первый аргумент заключался в ссылке на аристотелевское употребление термина «гипотеза» как ложного постулата. Соответственно все астрономические гипотезы объявлялись удобными фикциями. Второй аргумент сводился к тому, что точное предсказание координат небесных тел не гарантирует истинности астрономических гипотез, на основе которых оно было сделано, так как, согласно Аристотелю, истинные выводы могут быть сделаны из ложных посылок. Третий аргумент формулировался по аналогии с другими дисциплинами, например, с математикой, в которой истинные выводы также могут следовать из ложных посылок. Четвертый же апеллировал к истории астрономии, в соответствии с которой предшествующие астрономические системы являлись якобы одинаково «абсурдными».

Рассматривая первый аргумент, Кеплер указывал, что скептическое истолкование термина «гипотеза» является результатом его неаристотелевского развития. Он считал неверной скептическую интерпретацию астрономических гипотез и утверждал, что переходя от геометрии через логику к астрономии, термин сохранил свой первоначальный смысл как определенного и очевидного утверждения.

Что касается второго аргумента, то, утверждает Кеплер, ложность посылок, даже если поначалу она и приводит к верным выводам, в каждом последующем случае обнаруживает себя, так как требует ситуативных модификаций. Кроме того, рассматривая наблюдательную эквивалентность различных систем мира, прежде всего Коперника и Птолемея, он указывает, что в их рамках предсказание осуществляется только на основе относительного движения, общего для обеих систем гипотез. Кеплер утверждает, что две системы гипотез эквивалентны только кинематически. В то же время коперниканская система имеет то преимущество, что она не только предсказывает явления, но и «вскрывает их причины».

Так ответил Кеплер на второй аргумент скептиков, в результате чего им был сформулирован тезис, согласно которому выбор астрономических гипотез должен осуществляться на основе «физических рассуждений» (как называет их Кеплер в «Апологии» ( 1600 г .)). Этот тезис лег в основу кеплеровской позиции относительно статуса астрономии.

Следующий аргумент скептиков Кеплер опровергает, показывая, что метод аппроксимации в математике нельзя рассматривать как пример истинного вывода из ложных посылок, подтверждающий фикционалистскую установку в астрономии.

Что касается последнего аргумента, то Кеплер решительно заявляет, что история астрономии — не собрание абсурдных теорий. Видно, что в ней имеются еще не решенные проблемы, но столь же верно и то, что некоторые проблемы уже решены; например, никто не сомневается, что Солнце является центром вращения пяти планет. Кеплер рассматривает историю астрономии как историю действительных открытий астрономов относительно природы космоса; он утверждает наличие прогресса в ее истории, причем развитие физических критериев этого прогресса является одним из его движущих средств. Кеплер заканчивает свой историографический анализ оценкой коперниканской системы, которую считает вершиной исторического развития астрономии.

В 1609 г . выходит в свет книга Кеплера «Новая астрономия», где он модифицирует гелиоцентрическую теорию Коперника, заменяя круговые орбиты движения светил на эллиптические. Осуществляется кардинальный разрыв с традицией — отказ от аксиомы кругового равномерного движения, что влечет за собою революционные изменения не только в астрономии, физике и теологии, по и в принципах мышления как такового.

Положение еще больше усугубляется, когда Галилей, провозгласив вслед за Коперником и Кеплером свободу научного творчества, независимость науки от теологии, приступает к созданию новой, неаристотелевской физики, основывающейся на гелиоцентрической астрономии Н. Коперника. Так система Коперника осуществляет «прорыв» в область физической теории. Происходит полный и окончательный разрыв с традицией.

Реакция церкви последовала мгновенно, но она уже не имела ни прежней силы, ни значения. Начатое церковью в 1616 г . дело Галилея и внесение книги Н. Коперника в «Индекс» запрещенных книг было отчаянной попыткой вернуть себе былое господство над наукой, которая фактически уже давно, в 1543 г ., вышла из-под ее опеки.

1616 г . следует рассматривать как начало повой эпохи в отношениях между религией и наукой. Творчество Коперника является началом современной науки, но этим не исчерпывается значение коперниканской революции. Система Коперника, дискуссия вокруг нее и борьба за ее утверждение имели громадное мировоззренческое значение, прежде всего в плане утверждения действительной автономии науки, ее освобождения от религиозной идеологии.

Кимелев Ю. Полякова Т. Наука и религия

Глава 3. Коперниканская революция

Коперниканская революция в оценке современной западной философии и истории науки

Коперниканская революция является одним из наиболее важных этапов в развитии науки и культуры в целом, в истории отношения религии и науки, а коперниковедение — одна из самых развитых областей современной истории и философии науки. Коперниканская революция — это не только научная, но и мировоззренческая революция, что и обусловило ее колоссальные последствия для всей истории европейской культуры. Однако именно этот мировоззренческий аспект до самого последнего времени недооценивался западной философией и историей науки.

Специфическая черта коперниканской революции, во многом обусловливающая постоянный интерес к ней со стороны исследователей, заключается в том, что теория Коперника была ассимилирована наукой, несмотря на то, что не имела новых эмпирических подтверждений по сравнению с системой Птолемея и не обладала какими-либо прагматическими преимуществами перед ней.

В 1978 г . И. Лакатос в статье «Почему программа Коперника вытеснила программу Птолемея?» подвел итог усилиям современной философии в изучении коперниканской революции. Результатом явилось то, что, по его мнению, ни одна из предложенных концепций так и не смогла объяснить причин коперниканской революции, показать, чем же действительно теория Коперника превосходила теорию Птолемея, почему коперниканство было принято в качестве новой картины мира и ассимилировано астрономической практикой, несмотря на отсутствие фактов, его подтверждающих. Это связано, по нашему мнению, с неадекватностью методологических подходов к анализу истории науки, разработанных позитивистски ориентированной философией науки, в рамках которой систематически предавался забвению мировоззренческий аспект научной теории, а значит выпадала из поля зрения и картина мира, и анализ сводился лишь к исследованию чисто формальных характеристик теории, таких, например, как эмпирическое содержание теории, ее простота, точность предсказаний и т. д.

Система Коперника действительно не имеет преимущества перед теорией Птолемея с точки зрения чисто формальных критериев, выдвинутых позитивистской методологией науки. Во-первых, она не имеет преимущества перед системой Птолемея по критерию эмпирического содержания теорий. Общим местом современного западного коперниковедения является утверждение об эмпирической эквивалентности теорий Коперника и Птолемея. Оно связано со следующими соображениями. Несмотря на то, что теория Коперника основывалась на большем количестве астрономических фактов, чем теория Птолемея, эти факты (наблюдения и самого Коперника, и арабских астрономов, а также наблюдения Региомонтана) не имели принципиального значения и не создавали качественного превосходства эмпирической базы теории Коперника над эмпирической базой теории Птолемея, поскольку они были не более точны, чем наблюдения античных астрономов, так как никакого принципиального прогресса в измерительной технике в период от Птолемея до Коперника не произошло. Кроме того, и это главное, методология Птолемея позволяла ассимилировать в его теорию новые наблюдения путем увеличения и усложнения системы эпициклов-эксцентров. Иными словами, то эмпирическое содержание, которым обладала Коперниканская теория сверх Птолемеевой, без особого труда могло вмещаться и в теории Птолемея.

Во-вторых, теория Коперника но имела преимущества перед теорией Птолемея и с, так сказать, инструменталистской точки зрения: она не позволяла делать более точные астрономические предсказания, чем Птолемеева теория. Это стало очевидным сразу после появления коперниканской теории. А систематические сравнения коперниканских «Прусских» таблиц с птолемеевскими «Альфонсовыми» на основе своих собственных астрономических наблюдений, которые проводил Тихо Браге, свидетельствовали о том, что «Альфонсовы» таблицы нередко даже дают более точные предсказания, чем «Прусские».

В Григорианской реформе календаря Коперниканская теория использовалась лишь частично, только в той ее части, которая связана с расчетом движения Луны (эти расчеты были сделаны по «Прусским» таблицам Рейнгольда, основывавшимся на теории Коперника). Можно предположить, что большая точность теории Коперника в предсказании движения Луны может рассматриваться как ее эмпирическое преимущество перед теорией Птолемея. Однако это неверно, поскольку о преимуществе можно говорить только в каком-то «среднем» смысле; некоторое преимущество коперниканской теории в предсказании лунного движения компенсировалось преимуществом теории Птолемея в предсказании движения планет, например Марса. Недаром расчет движения планет осуществлялся при реформе календаря на основе теории Птолемея.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Как практического астронома его прежде всего интересовало видимое движение планет
У платона громадное значение в космологии имеют понятия гармонии
К размышлениям о другом способе расчета движений мировых сфер его побудило именно то
Представляющего собой отражение движения земли
Астрономии