<<<     ΛΛΛ     >>>   

Современные польские коперниковеды Е. Рыбка и П. Рыбка задались целью восстановить на основе ремарок, сделанных на первом и втором изданиях книги Коперника «О вращениях», имена тех, кто читал эти издания, и их отношение к коперниканству. Всего было найдено и проанализировано 100 экземпляров. На основе их анализа ими был составлен список лиц (вероятно, неполный) действительно читавших первые два издания Коперника. В него вошли лишь семь человек: Ретик, единственный ученик Коперника; Эразм Рейнгольд, автор Прусских таблиц, профессор Виттенбергского университета; Иоган Шонер, профессор Нюрнбергского университета; Тихо Браге; Христофор Клавий, иезуит, астроном, принимавший участие в реформе календаря; Михаил Местлин, профессор математики Гейдельбергского, а затем Нюрнбергского университетов, теолог по образованию, учитель Кеплера; Иоган Кеплер.

Отсюда явствует, что круг лиц, знавших и способных оценить аргументацию Коперника, в ту эпоху был крайне ограниченным. Ситуация усугублялась тем, что до 1616 г . отсутствовали какие-либо непосредственные эмпирические подтверждения гелиоцентрических идей. Академик А. А. Михайлов отмечал в связи с этим, что «прямых доказательств, т. е. таких фактов, явлений или экспериментов, которыми можно было бы объяснить движение Земли, и ничем другим, у него (Коперника) не было. Даже, более того, было обстоятельство, которое противоречило орбитальному движению Земли. Это — отсутствие параллактического, т. е. перспективного смещения звезд, представляющего собой отражение движения Земли». Правда, по мнению академика В. А. Амбарцумяна, все-таки существовал один факт, подтверждающий правоту теории Н. Коперника, а именно — кратность параллактического движения верхних планет одному году. Однако историческим фактом является и то, что параллакс планет не рассматривался в качестве доказательства движения Земли. Это явление может служить доказательством движения Земли только в рамках современного научного мышления, не обремененного метафизическими спекуляциями. Для научного же мышления XVI в. лишь параллакс звезд мог рассматриваться в качестве подтверждения системы Коперника. Созвездия, обладая божественной природой, должны были всегда оставаться неподвижными и поэтому только факт их смещения мог заставить сформулировать вопрос — что движется: Земля или созвездия? Планеты же со времен Прокла воспринимались как обладающие промежуточной природой между божественными созвездиями и Землей, а потому и никакое их движение не могло опровергнуть положения о неподвижности Земли.

Коперниканская теория могла бы (с некоторыми оговорками) рассматриваться как истинная после эмпирического подтверждения предсказанных ею звездного параллакса или открытия фаз Венеры. Но фазы Венеры, как известно, были обнаружены только в 1616 г ., а звездный параллакс почти три столетия спустя — в 1837 г .

Одновременно с открытием фаз Венеры она получила свое обоснование в физике Галилея, а до этого на протяжении 73 лет существовала, с одной стороны, в противоречии с общепринятой картиной мира и аристотелевской физикой, а с другой — в условиях упорного сопротивления со стороны церкви, защищавшей религиозно-теологическую картину мира и занимавшей скептическую позицию в отношении наук.

Что касается широких кругов неакадемической и неклерикальной общественности, то ее отношение к гелиоцентрической системе Коперника чрезвычайно пестро и не имеет сколько-нибудь четко улавливаемой схемы.

Новая космология Коперника была известна в Европе задолго до того, как она предстала в строгой математической обработке в его основном труде «О вращениях...». Слухи и общее представление о его работе бродили по Европе начиная с 1515 г ., когда в виде манускрипта вышел его «Малый комментарий». Широкому распространению его идей в непрофессиональных кругах способствовало выработанное гуманистами представление о человеке, в котором образованность и эрудиция играли не последнюю роль. Каждый культурный человек считал себя обязанным быть в курсе идей эпохи. Трудно сказать, сыграл ли этот момент положительную или отрицательную роль в процессе признания коперниканства. С одной стороны, он, безусловно, способствовал тому, что идея гелиоцентризма стала привычной для обыденного непрофессионального сознания; с другой стороны, необходимо учесть и то, что воспринималась она обыденным сознанием вне контекста математической доказательности. Вот почему, как мы думаем, утверждение теории Коперника в обыденном сознании не могло не сопровождаться скептическим к ней отношением, если учесть, что скептицизм в отношении науки вообще был свойствен этой эпохе. Это, наверное, и дало возможность Риджли утверждать, что в общем и целом отношение к теории Коперника представляло собой «удивительную смесь незнания, безразличия и враждебности».

Критика гелиоцентризма осуществлялась на основе аристотелевской физики и ее аргументов против движения Земли. Эти аргументы, использованные в свое время Птолемеем, а затем повторенные в средневековой дискуссии относительно суточного вращения Земли (XIV в.), стали достоянием обыденного сознания, поскольку единственным источником, на основании которого формировались космологические и физические представления обыденного сознания, была физика Аристотеля. Примером этому может служить поэма Дю Бартаса «Неделя, или творение мира», опубликованная в 1575 г . и ставшая широко известной во Франции и Англии. В этой поэме гелиоцентрическая гипотеза Н. Коперника опровергается именно на основании физики Аристотеля. Аналогично Дю Бартасу опровергал Коперника и один из авторитетных в то время французских философов Жан Бодэн. Если бы Земля двигалась, рассуждал он, то пущенная стрела не летела бы прямо вперед, а камень, брошенный с высоты, падал бы не перпендикулярно. В конце концов все вещи, имеющие свое место в соответствии со своей природой, находятся там, где им предназначал быть Аристотель.

Особенно ощутимым противодействие было там, где оно связывалось с этико-религиозными чувствами. В коперниканском космосе не оставалось места ни для рая, ни для ада, под сомнением оказалась идея спасения и загробной жизни. Именно это было определяющим мотивом в отношении к коперниканству, например, английского поэта Джона Донна, который, обращаясь к коперниканцам, писал, что вполне возможно, что их мнение верно и поэтому оно широко распространяется среди людей, но ничего кроме вреда он в этом не видит. Именно религиозно-этический мотив в неприятии коперниканства как самый важный звучит в его поэме «Анатомия мира» (1611). Почти дословно позицию Донна повторяет Джон Мильтон в «Утерянном рае» (1667): гелиоцентрическая космология, хотя она, возможно, и верна, не оставляет места для драмы христианской жизни.

Протестанты начали борьбу с гелиоцентризмом еще до появления главного труда Коперника и вели ее на основании библейских текстов. Современники Лютера приписывали ему высказывания о Копернике как о выскочке, который старается показать, что вращается Земля, а не небеса, Солнце и Луна. Пфистер приводит слова Лютера: «Этот глупец желает перевернуть астрономическую науку. Но Священное Писание говорит нам, что Иисус Навин потребовал, чтобы остановилось Солнце, а не Земля». В 1549 г . Меланхтон, ближайший сподвижник Лютера, также присоединил свой голос к антикоперниканскому хору: «Глаза видят, что небеса совершают в пространстве оборот за 24 часа. Но некоторые люди, или из любви к новшествам, или чтобы показаться оригинальными, утверждают, что движется Земля, а не Солнце, и восемь сфер. ...Это является проявлением недостатка честности и приличия, поэтому необходимо опровергать эти воззрения и пример как пагубные. Уму приличествует принимать истину такой, какой она открывается Богом, и молча соглашаться с ней». При этом Меланхтон не ограничился простым опровержением Коперника, он призвал принять строгие меры для наказания неблагочестивых коперниканцев. Сходным образом высказывался Кальвин. В «Комментарии к Книге Бытия» он восклицал: «Кто осмелится поставить авторитет Коперника выше авторитета Святого Духа?».

Борьба с коперниканством велась Реформацией осознанно и методично. Цитаты из Библии были единственным аргументом, и представители протестантских церквей не жалели сил в отыскании все новых и новых мест в священных книгах, свидетельствующих в пользу неподвижности Земли, а Коперник и его немногие приверженцы все чаще обвинялись в атеизме. Такое активное неприятие коперниканства было связано с его явно разрушительными потенциями относительно сложившегося христианского миропонимания. Сомнительными представлялись не только христианская картина мира и некоторые места из Писания, но под сомнение ставились все представления о судьбе христианина и его мораль.

Гелиоцентризм поставил перед христианином, представлявшим универсум в соответствии с учением церкви, много жизненно важных вопросов. Если Земля не покоится в центре мира, а, являясь всего лишь одной из планет, вращается вместе с ними вокруг Солнца, то как быть с историей падения и христианского спасения человека? Если Земля ничем не отличается от других планет, то возможно, что и другие планеты также населены людьми, а как тогда эти люди относятся к Адаму и Еве и первородному греху, что они знают о боге и вечной жизни? Как быть с представлениями о божественности неба, с пониманием человека как занимающего срединное положение между ангельским и дьявольским? А если мир бесконечен, то где находится бог и как он в этом бесконечном космосе может найти человека, а человек -бога?

Впоследствии церковь попыталась найти ответы на эти вопросы, но это потребовало времени, а главное — должны были измениться некоторые взгляды на мир, на отношение человека к богу и на основания морали. А пока это не произошло, церковь постоянно видела в коперниканстве источник возможного атеизма и вела с ним активную борьбу.

Волею судеб коперниканство было вовлечено в борьбу двух конфессий — католиков и протестантов. Особо активное неприятие коперниканства со стороны последних объясняется еще и тем, что для них коперниканство представлялось образцом пустого мудрствования и схоластической учености, потакание которой и увело Римскую церковь далеко от истинного учения Христа.

Виттенбергский университет, основанный в 1502 г ., стал колыбелью протестантизма, здесь Лютер в 1517 г . выступил со своими тезисами, здесь были собраны лучшие профессорские кадры. Виттенбергский университет стал также и центром оппозиции протестантов коперниканству. Наиболее заметную роль в академической протестантской оппозиции сыграл Осиандер (1498—1552) — лютеранский теолог из Нюрнберга, написавший анонимное предисловие к трактату Коперника и назвавший гелиоцентризм всего лишь удобной гипотезой.

Осиандер первым сформулировал эту позицию в отношении коперниканства. Не подписавшийся автор «Обращения к читателю о предположениях, лежащих в основе этой книги» сводил все содержание теории Коперника к математической части, а гелиоцентрическую картину мира предлагал рассматривать как вспомогательное средство, служащее удобству математических вычислений, а не как истинную структуру универсума.

Справедливости ради надо сказать, что эта позиция Осиандера была не совсем уж необоснованной для той эпохи. Два момента заслуживают здесь внимания. Один из них можно было бы назвать эпистемологическим. Суть его в следующем: существование сразу нескольких наблюдательно-эквивалентных картин мира указывает на невозможность достижения какого-либо достоверного знания. Одни и те же движения небесных тел могут быть выведены из различных геометрических гипотез, поэтому в астрономии не существует способа показать истинные причины этих движений. В качестве аргумента при этом использовалось одно из положений аристотелевской «Аналитики», гласящее, что истинное следствие может быть получено из ложных посылок, т. е. верные предсказания могут быть сделаны на основе ложных теоретических посылок. Другой аргумент может быть назван дисциплинарным. То есть, принято было считать, что решение вопроса о движении Земли должно лежать в иной, нежели астрономия, области. Астроном не может делать физические выводы из геометрических посылок, это — дело натурфилософии.

В Виттенберге была разработана четкая математическая модель отношения к коперниканству в Европе. Современный западный исследователь коперниканства Р. Уэстман ввел термин «виттенбергская интерпретация» для обозначения общего взгляда, разделяемого группой виттенбергских астрономов, на то, как «надо» читать книгу Коперника. Это прочтение прежде всего отрицало гелиоцентрический тезис Коперника. Из математической части его учения были приняты только те положения, которые не противоречили геостатической астрономии и могли быть в ней легко ассимилированы. Они касались прежде всего способов предсказаний угловых положений планет. Те же, которые противоречили геостатической астрономии, замалчивались. Характерным для виттенбергского прочтения было сознательное игнорирование коперниканского анализа порядка планет и расстояний между ними, который свидетельствовал в пользу реалистической интерпретации системы Коперника, в пользу ее истинности.

Особое место среди виттенбержцев занимал Меланхтон (1497—1560). Соратник и друг Лютера, ученик Эразма, он, как уже говорилось, отрицал гелиоцентризм на основе Священного Писания. Но как гуманист, как человек, создавший и реформировавший принципы организации протестантских университетов, как ученый, писавший по проблемам физики, астрономии, истории, этики, он всячески способствовал изучению книги Коперника. На первый взгляд такая его позиция может показаться противоречивой, однако в рамках введенного в средневековье дисциплинарного членения астрономии на практическую и физическую она оказывается естественной.

Меланхтона трудно назвать астрономом математического направления. Его лекции по физике и астрономии основывались на текстах Аристотеля и Птолемея, содержали прекрасно разработанную систему аргументации, но в них почти полностью отсутствовал материал по практической астрономии.

В своем отношении к идеям Коперника Меланхтон прошел несколько этапов. Поначалу он рассматривал новую теорию как явление случайное и скорее как недоразумение, чем что-то угрожающее теории Птолемея. В дальнейшем его отношение приняло более определенный характер. В лекциях, опубликованных в 1549 г ., Меланхтон рассматривал коперниканский гелиоцентризм как абсурдный парадокс, реминисценцию античных идей Аристарха, которые должны быть отброшены, поскольку противоречат Писанию и аристотелевской доктрине движения простого тела. С другой стороны, Меланхтон с большим уважением относился к теории движения Луны у Коперника, поскольку она более соответствовала наблюдениям; он использовал данные Коперника для солнечного апогея и для апогеев верхних планет. Позднее он еще более смягчил свое отношение к Копернику, перестав в духе Лютера характеризовать коперниканцев как людей, которыми движет любовь к новшествам или желание показаться умнее других.

В отличие от Лютера, бывшего непримиримым к коперниканству, позиция Меланхтона сочетает лютеранское неприятие гелиоцентризма с заимствованием и использованием концептуальных и эмпирических компонентов коперниканской теории, таких, как уточненные Коперником астрономические данные, расчетные математические таблицы, его решение проблемы прецессии и некоторые его планетарные модели в рамках геостатической схемы.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Вторую ступень образует группа математических дисциплин
Совершенным же телом для платона был шар

Процесс формирования новой идеи природы происходил под влиянием практически всех античных космологий
Это явление может служить доказательством движения земли только в рамках современного научного мышления