<<<     ΛΛΛ     >>>   

авторитарии-реакционеры

авторитарии-институцноналисты

235

Нужно сказать, что данная схема (как все схемы) достаточно условна и неизбежно упрощает реальное многообразие консервативного движения в Германии и России. Кроме того, смысловое значение использованных в ней смысловых понятий не всегда совпадает с общеупотребительным. Так, например, понятие «авторитарный» может соотноситься не только с мировоззрением, но и с политическим действием (авторитарные методы). Поэтому автор не претендует на универсальность данной схемы, но полагает, что она поможет показать своеобразие различных охранительных направлений в Германии и России.
Если кратко охарактеризовать представленные группировки, то следует отметить, что грань между традиционалистами и авторитариями-легитимистами очень тонка, но все же существует. Если первые отстаивали легитимность Богом и природой данных традиций сословно-корпоративного общества, то последние отдавали предпочтение защите авторитета монархии и личной преданности монарху. Наиболее зримо особенность взаимоотношений различных направлений партии легитимизма проявилась в судьбе братьев Герлахов: будучи едины в защите устоев прусского трона, они расходились в трактовке последних. Нужно отметить, что партия легитимизма достаточно рано сошла со сцены как реальная политическая сила, так как ко второй половине XIX века возможностей для реставрации фактически не осталось. Поэтому легитимисты. пережившие политическую смерть своего направления, вливались в другие консервативные группировки, передавая им часть своих идеологических установок.
Что касается России, то рискнем предположить, что в ней не сформировалось легитимистского направления,

236

так как для его формирования необходимо обладающее высоким самосознанием и достаточной автономией дворянство, опирающееся на глубокие традиции сословно-корпоративного общества, а именно эти традиции в России (в силу различных причин) были очень слабы.
Более жизнеспособным в условиях исторического развития Германии и России оказалось реакционное направление, которое было едва ли не самым влиятельным в правящих кругах обеих стран, так как именно среди реакционеров находились наиболее последовательные защитники принципов абсолютизма в Германии и неограниченного самодержавия в России. Поэтому основную массу реакционного лагеря составляли авторитаристы, занимавшие многие важные посты в аппарате государственного управления. Наиболее ярким воплощением авторитариста-реакционера в Германии являлся канцлер Мантойфель, взгляды и действия которого вызывали недовольство даже у Л. фон Герлаха. И хотя позиции авторитаристов-реакционеров во второй половине XIX века несколько ослабли. их взгляды и особенно методы всегда оставались в резерве правящей бюрократии Германии как своеобразный ultima ratio по отношению к тем общественно-политическим силам, которые желали более динамичного преобразования страны. Что касается традиционалистов-ре-акционеров, то, как ни странно, они являются достаточно поздним образованием, возникшим в Германии, на наш взгляд, на рубеже XIX-XX вв. Представители этого направления институционализировались в Союз сельских хозяев и ряд других сходных группировок в тот момент, когда риск потерять традиционные привилегии был настолько велик, а темпы модернизации настолько высоки,

237

что юнкерство уже не надеялось на авторитет государственной власти и под лозунгом «Blut und Boden» выдвигало программу действий, которая обескураживала даже многих не отличавшихся либерализмом деятелей правительства.
Если рассматривать реакционное направление консерватизма в России, то с достаточной долей уверенности можно утверждать, что оно было еще мощнее, чем в Германии. Традиции деспотизма были настолько сильны, а авторитет самодержавия так высок, что реакционеры-авторитаристы вплоть до февраля 1917 г. составляли значительную силу в правительстве, при этом высшими точками авторитарно-реакционной политики были эпоха Николая 1 и период контрреформ Александра III. Показательна в этом отношении судьба Витте и Столыпина:
оба, несмотря на достигнутые успехи, были оттеснены от руководства страной именно благодаря усилиям реакционно настроенных сановников. Всплеск активности традиционалистов-реакционеров в России пришелся на период после революции 1905-1907 гг. и выразился в деятельности различных черносотенных организаций. Нужно отметить, что, в отличие от Германии, традиционалистское влияние было распространено и среди высших реакционных сановников; достаточно вспомнить в этом отношении Победоносцева и Плеве, которые до конца своих дней сохраняли традиционалистские иллюзии по поводу особого характера российского крестьянства, хотя, в конечном счете, были представителями авторитарной реакции.
Можно сказать, что наличие мощного реакционного течения в консерватизме Германии и России ослабляло

238

позиции институционалистского направления, и в этом показательное отличие обеих стран от Англии и частично от Франции, где консервативный сегмент политического спектра смог с большей или меньшей степенью успеха приспособиться к изменениям в общественно-политической и экономической жизни.
В Германии и России представители авторитарно-институционалистского направления были, в основном, сосредоточены в бюрократическом аппарате, где им противостояло мощное реакционное крыло. При этом позиции институционалистов в правящей элите Германии были сильнее, чем в России. В этом отношении символично отличие карьеры Бисмарка от судьбы уже упоминавшихся Витте и Столыпина. Первому, в отличие от последних, все-таки удалось так или иначе осуществить определенный комплекс общественно-политических и экономических преобразований. Другое дело, что подавляющая часть немецкого (в основном прусского) дворянства осталась в лучшем случае равнодушна (а в худшем — открыто враждебна) к этим изменениям. Большую поддержку авторитарный институционализм нашел среди представителей катедер-социализма, видевших в государстве гаранта и главного проводника социальных реформ.
Что касается представителей традиционалистского институционализма в Германии, то это были в основном наследники традиционалистского легитимизма, объединившиеся вокруг «Kreuzzeitung» и христианской рабочей партии Штокера и пытавшиеся в новых условиях возродить ценности христианского долга и патерналистской морали. Однако традиционалистская составляющая сближала их с традиционалистами-реакционерами. Те же, кто

239

был более склонен к институциональности, тяготели к авторитарному институционализму, имевшему более прочные позиции. Поэтому к началу XX в. немецкие традиционалисты-институционалисты перестали играть самостоятельную роль.
В России зарождение традиционалистско-институционалистского направления было более мощным, чем в Германии, так как его носителем выступали славянофилы, обосновавшие многие стержневые идеи охранительной идеологии. Однако в силу оторванности славянофилов от реальных рычагов власти они не смогли воплотить то лучшее, что содержалось в их взглядах. В то же время ярко выраженный у славянофилов антиевропейский комплекс русской исключительности был в выхолощенном виде использован реакционными правящими кругами, что привело к падению популярности идей славянофилов среди сторонников умеренных преобразований, и к концу XIX в. традиционалисты-институционалисты фактически сходят со сцены, и уникальная фигура Льва Тихомирова (именно в силу своей уникальности) так и осталась исключением, поэтому реформистский потенциал тихомировских идей так и не был востребован российским консерватизмом.
Таким образом, если посмотреть на общее соотношение сил в консервативном лагере Германии и России, то выясняется, что представители конфронтационных направлений (ориентированных как традиционалистски, так и авторитарно) были либо в явном большинстве, либо оказывали достаточно жесткое воздействие на сторонников умеренных преобразований. Такой перекос в развитии консерватизма двух стран лишал охранительные круги

240

органической целостности, приводя фактически к их самоизоляции от новейших тенденций в общественно-политической и экономической жизни.
Можно сказать, что консерватизм Германии и России, отягощенный многочисленными внутренними противоречиями, не смог приспособиться к бурным темпам общественно-политической и экономической модернизации на рубеже XIX-XX вв. В условиях увеличивающейся политической активности охранители не смогли сохранить (как это было в Германии) или завоевать (как в России) достаточного количества сторонников. Консервативная идеология в обеих странах все более отставала от реальных потребностей времени. Это привело к тому, что в результате революционных потрясений 1917-1918 гг. консерватизм достаточно легко и быстро сошел со сцены и прекратил свое существование в том виде, в котором он сформировался в течение XIX века. Консервативная традиция в Германии была «спасена» благодаря мощной христианской составляющей дореволюционного консерватизма, которая была сохранена группировками, до Ноябрьской революции к консерваторам не причисляемыми (например, католической партией «центра»). В России же собственно консервативное направление было настолько дискредитировано, что прекратило свое существование сразу же после свержения самодержавия. В случае осуществления эволюционной альтернативы консервативную нишу должны были заполнить умеренно-либеральные группировки. Однако в силу известных обстоятельств этого не произошло. Поэтому можно утверждать, что консервативная традиция, формировавшаяся в России в XIX - начале XX в., навсегда отошла в историю.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В прообразе германской сущности
Инициированная идеями просвещения
Данная позиция напоминает представления прусских консерваторов о том
Российского консерватизма