|
|
<<< ΛΛΛ >>>
И не вы меня предали,
Годы, в тыл!
Эта седость - победа
Бессмертных сил.
Словоформа пеплы представляет собой окказиональный плюраль, поскольку “пепел” - существительное вещественное, а значит, чуждое самой идее счета, существует в языке как существительное singularia tantum. В БАС зафиксированы следующие значения существительного пепел: “1. Легкая, летучая, похожая на пыль серая или черная масса, остающаяся от чего-либо сгоревшего. 2. Спец. Горная порода в виде порошка черного или серого цвета, выбрасываемая на землю при извержении вулкана” (БАС. Т.9. С.385). В контексте стихотворения реализуется не прямое, а тропеическое, образное окказиональное значение существительного “пепел”, в котором оказывается возможной форма множественного числа пеплы.
Минимальным контекстом, в котором эксплицируется значение окказионального плюраля, является контекст всего стихотворения. Как видно из текста, прямая номинация вынесена в название стихотворения - "Седые волосы", то есть пеплы - образная номинация седых волос. Цель анализа - объяснить авторский выбор окказионального плюраля и определить семантический объем лексемы пеплы.
Пепел как вещество - продукт разрушения, уничтожения, гибели чего-либо. Ранняя седина - свидетельство и следствие перенесенных человеком потрясений, испытаний. В стихотворении "Седые волосы" имеет место авторская метонимия, т.е. употребление названия одного предмета вместо другого по окказионально установленной смежности, причем оба эти предмета (в широком смысле этого слова) - продукты свершившегося разрушения, потрясения. В стихотворении объект описания представлен дважды: через прямую номинацию в названии ("Седые волосы") и через признаковую номинацию в самом тексте стихотворения (пеплы). Формирование признаковой номинации, очевидно, и стало причиной образования окказиональной формы пеплы, так как форма единственного числа ориентирована только на вещественную семантику существительного. Семантическая интерпретация окказионального плюраля невозможна без смыслового анализа контекста всего стихотворения. Седины - естественный спутник старости ("беззакатного времени грозный мел"), тогда как ранняя седина - не только примета пережитых испытаний, но и знак богоизбранничества ("эта седость - победа бессмертных сил"; "значит, бог в мои двери - Раз дом сгорел!"). Так рождается метонимический перенос: дом сгорел - остался пепел, то есть седина. Прямое значение лексемы “пепел” присутствует в стихотворении имплицитно: "Не удушенный в хламе, Снам и дням господин, Как отвесное пламя, Дух - из ранних седин". Пламя предшествует пеплу, как страдание предшествует сединам. Пепел - победа бессмертных сил Времени, Вечности, это тлен, прах.
Таким образом, стихотворение структурируется двумя смыслами плюраля пеплы: пеплы - это “преждевременная седина” и “прах как след неумолимого движения Времени”. Обращение к затекстовым данным о личной судьбе и творчестве периода эмиграции М. Цветаевой подтверждает, что жизнь поэта - книга страданий и что быт никогда не заслонял от М. Цветаевой Время и Вечность.
Все вышесказанное позволяет следующим образом определить семантику окказионального плюраля пеплы: “преждевременные седины как трагический след пережитого, как мета Вечности и богоизбранничества”.
Специфично употребление окказиональных плюралей в поэтических текстах Б. Ахмадулиной:
В околицах ума, в рассеянных чернотах,
ютится бедный дар и требует сказать,
что он не позабыл Ладыженских черемух...
МАС определяет существительное “чернота” во втором его лексико-семантическом варианте как “тьму, мрак" ( Т.4. С.912). Окказиональному плюралю черноты присуще иное значение, которое формируется контекстом ближайшего окружения - контекстом строки: "В околицах ума, в рассеянных чернотах...". Распределительная семантика причастной формы “рассеянные” и грамматическая числовая семантика узуального плюраля “околицы” предопределяет рождение окказионального множественного черноты. Итак, чернотыума - это “непознанные глубины его, нереализованные, тайные возможности”. Таким образом в подтексте стихотворения формируется контекстуальный синонимический ряд: околицы (ума) - глубины (ума) - тайники (ума) - черноты (ума).
Возникновению плюраля мраки в одном из стихотворений А. Ахматовой способствует чередование в пределах контекста строфы исчисляемого и неисчисляемого:
Как я люблю
пологий склон зимы,
Ее огни, и мраки, и истому,
Сухого снега круглые холмы
И чувство, что вовек не будешь дома.
Пространство мрака в данном случае прервано, расчленено исчисляемым - огнями, что и объясняет появление окказионального плюраля мраки. В данном случае уместнее говорить о рождении окказиональной формы без сколько-нибудь существенного семантического сдвига.
4.5. Очень своеобразный эффект - рождение комической коннотации - дает окказиональная трансформация родовой характеристики существительного: “Было уже почти темно. На фоне иссякающей зари виднелась тщедушная фигура гробовых дел мастера Безенчука, который, прислонясь к еловым воротам, закусывал хлебом и луком. Тут же рядом сидели на корточках три нимфа и, облизывая ложки, ели из чугунного горшочка гречневую кашу. При виде Ипполита Матвеевича гробовщики вытянулись, как солдаты” (И. Ильф и Е. Петров); “Пришла какая-то фифа. А с ней молодой фиф” (А. Приставкин).Подобные примеры И. С. Улуханов квалифицирует как случаи сугубо окказиональной деривации, продукты так называемого “обратного способа словообразования”.35
Достаточно частотны в художественных текстах (прежде всего поэтических) окказиональные формы сравнительной степени прилагательных и наречий. Форма сравнительной степени прилагательного (компаратив прилагательного) обозначает, что названный ею качественный признак представлен в большей степени, чем тот же признак, названный формой положительной степени. Компаративы образуются от большинства качественных прилагательных, в основном - исконно качественных. Но, как известно, граница между качественными и относительными прилагательными в известной мере условна, проницаема. В русском языке очень активным является процесс "окачествления" относительных прилагательных, при котором в семантике прилагательного совмещаются значение предметных отношений и значение качественной оценки этих отношений. В разных контекстах одно и то же прилагательное может быть то относительным, то качественным. Встречаются случаи, когда исконно относительные прилагательные, “окачествившись", с течением времени начинают осознаваться носителями языка как исключительно качественные. Так произошло, например, с исконно относительным прилагательным “коричневый”, этимоном которого является существительное “корица”. “Коричневый” - "буквально цвета корицы" (Сл. Фасмера. Т.2. С.316). Со временем это прилагательное стало соотноситься не с цветом корицы, а с определенным цветом: "буро-желтым с темным оттенком" (БАС. Т.5. С.1428). Функционируя в языке только как качественное, прилагательное “коричневый” обрело способность образовывать формы степеней сравнения (“коричневее”, “самый коричневый”) и краткую форму (“коричнев”) в полном соответствии с нормами современного русского литературного языка. Образование узуальных компаративов прилагательных традиционно относят к формообразованию.
Появление окказиональных компаративов приводит к необходимости судить о степени лексической самостоятельности этих образований в каждом отдельном случае. Достаточно частотны в поэтических текстах примеры образования окказионального компаратива от прилагательных, являющихся относительными по происхождению, но уже переживших в отдельных своих лексико-семантических вариантах процесс "окачествления". Например, у А. Ахматовой читаем:
Взоры огненней огня
И усмешка Леля...
Не обманывай меня,
Первое апреля!
"Огненней огня" - пример такого частного проявления паронимической аттракции*, как анноминация (соединение, сочетание слов однокоренных, но различной частеречной принадлежности). В пределах миниконтекста строки очевидна актуализация переносного (качественного) значения прилагательного “огненный” ("сверкающий, пламенеющий - о глазах, взорах" - МАС. Т.2. С.801).
Следующий пример - из В.Хлебникова:
Ни хрупкие тени Японии,
Ни вы, сладкозвучные Индии дщери,
Не могут звучать похороннее,
Чем речи последней вечери.
Как видно из приведенного примера, компаратив, породивший в свое время из своей местоименной разновидности превосходную степень, сохранил способность при поддержке контекста выражать суперлативное значение превосходной степени. Словари фиксируют качественное значение первоначально относительного прилагательного “похоронный” ("2. Перен. разг. печальный, скучный, скорбный - похоронный (ое) вид, настроение, выражение лица" - МАС. Т.3. С.466). В приведенном тексте прилагательное приобретает иное - возвышенное, торжественное звучание, передавая предчувствие беды, предрекая трагедию.
Возможные изменения эмоционально-оценочной характеристики прилагательного хорошо иллюстрирует следующий пример из В.Маяковского:
Вижу -
оттуда,
где режется небо
дворцов иззубленной линией,
взлетел,
простерся орел самодержца,
черней, чем раньше,
орлинее.
“Орлиный” в переносном значении - "гордый, смелый" (МАС. Т.2. С.876) - имеет устойчивую положительную оценку. Миниконтекст употребления окказионализма (равный предложению) и макроконтекст (равный объему всей поэмохроники "Революция") способствует появлению в коннотации прилагательного других эмосем* - отрицательно-оценочных. Основания для формирования такой коннотации вполне очевидны: орел - хищник, зловещий символ ненавистного лирическому герою самовластья. Таким образом, семантически компаратив орлинее мотивирован существительным “орел”, а не прилагательным “орлиный”.
Еще один пример из В.Маяковского:
В дом уйду,
Прилипну к обоям.
Где роза есть нежнее и чайнее?
В данном примере риторическим вопросом подчеркивается высочайшая степень проявления признака розы. Сложнее с интерпретацией того, какой же именно признак проявляется так интенсивно, поскольку контекст не эксплицирует значения окказионального компаратива. Очевидно, речь идет об изяществе, красоте, неповторимости, изысканности цветка, поскольку значение компаратива чайнее семантически мотивировано не прилагательным “чайный” и не существительным “чай”, а всем нашим представлением о “чайной розе”, впечатлением от созерцания этого объекта внеязыковой действительности.
Степень окказиональности компаратива одного и того же относительного по происхождению прилагательного может быть разной в зависимости от контекстуальной позиции, внутриконтекстных связей этой формы. Так, пример использования компаратива относительного по происхождению прилагательного “каменный” находим в стихотворении Б.Пастернака "Зимние праздники":
Лица становятся каменней,
Дрожь пробегает по свечкам,
Струйки зажженного пламени
Губы сжимает сердечком.
В контексте стихотворения Б. Пастернака реализуется третье переносное значение прилагательного “каменный” - "равнодушный, безжизненный, жестокий" (МАС. Т.2. С.27). В этом своем лексико-семантическом варианте данное прилагательное функционирует как качественное. Компаративная форма лишь отчасти окказиональна, Б.Пастернак как бы заполняет имеющееся, но пустующее в место в грамматической парадиге относительно-качественного прилагательного “каменный”.
Р.Ю.Намитокова36 приводит пример употребления компаратива каменней С. Островым: "Любого камня каменней она". Этот пример - прекрасная иллюстрация того, насколько важной для восприятия значения окказионализма является его связь с контекстом. Имея лишь миниконтекст, равный поэтической строке, нельзя определить, какой из лексико-семантических вариантов прилагательного “каменный” реализуется в данном случае. Любое из трех переносных значений, зафиксированных словарями, могло стать основой для семантики окказионального компаратива. Допустим, что контекст ориентирован на первое переносное значение "неподвижный, застывший, безжизненный". В этом случае можно предположить, что речь идет о трагическом, горестном переживании в жизни лирического героя. Степень трагедийности переживаний и передает компаратив каменней.
Если ориентироваться на второе переносное значение - "равнодушный, бесчувственный, жестокий" (МАС. Т.2. С.27), то компаратив воспринимается как характеристика самого лирического героя. Сравнение с камнем подчеркивает его отрицательные качества.
Третье переносное значение "непоколебимый, стойкий, твердый" (МАС. Там же) также может быть применимо к данному контексту. Тогда эта форма является средством выражения положительной оценки лирического героя как человека волевого, стойкого. Таким образом, предпринятые попытки интерпретировать семантику окказионального компаратива, исходя из миниконтекста, недостаточно эксплицирующего семантику новообразования, показывают большой запас произвольности в толковании подобных примеров.
Наиболее сложный пример употребления компаратива каменней находим в стихотворении В.Брюсова "Лестница":
Все каменней ступени,
Все круче, круче всход,
Желанье достижений
Еще влечет вперед.
<<< ΛΛΛ >>>
Окказиональному плюралю черноты присуще иное значение
В деривационном отношении от основы имени существительного с помощью префикса обез со значением лишить
Окказиональные слова
|
|
