<<<     ΛΛΛ     >>>   

    Соотнося каждое новообразование с индивидуальными коннотациями референта имени, мы можем один за другим дешифровать слова-загадки.
Боровиково - наречие, мотивированное именем изумительного по теплоте колорита художника В. Боровиковского, поэтому боровиково натура живописца розовеет.
Суриковые шали отсылают нас к творческой манере В. Сурикова, отличительной чертой которой была яркая русская орнаментальность.
( Блуждать в) сальвадордалях - образование, построенное на игре смыслов омофонов: имени собственного художника-сюрреалиста Сальвадора Дали и существительного “дали” в форме предложного падежа, которое в союзе с глаголом “блуждать” говорит об изощренности,   фантасмагоричности творческой манеры художника.
 Леонардоввинчиваясь (в небо) - результат контаминации* имени собственного Леонардо да Винчи и узуального деепричастия “ввинчиваясь”, причем роднит обе мотивирующие основы, с точки зрения поэта, мотив энергичного действия-внедрения, исходя из контекста, - вверх, в небо, в космос, к предельной вышине творческого взлета (ср. у В.Маяковского: “Я и начал. С настойчивостью Леонардо да Винчевою, закручу, раскручу и опять довинчиваю”).
Сверхмикеланджелова (мощь) - префиксальное производное притяжательного прилагательного, мотивированного именем собственным Микеланджело, гений которого многие века поражает человечество необыкновенной своей мощью.
Все проанализированные новообразования характеризуются в высшей степени положительной эмоционально-экспрессивной оценкой и в этом отношении резко противопоставлены отрицательно оценочному окказионализму гробокопалех, мотивированному тремя узуальными словами: нарицательным существительным “гроб”, топонимом “Палех” и глаголом “копать”, корень которого последним своим звуком накладывается на первый звук слова “Палех”. Таким образом, опостылел натуре живописца гробокопалех как “низкопробная и штампованная подделка под искусство, которая хоронит подлинное, истинное, высокое”.
Достаточно многочисленны в поэтическом языке окказионализмы, мотивированные именами собственными - топонимами,: вспомним миссисипится (от “Миссисипи”) и нью-йоркистей (от “Нью-Йорк”) В. Маяковского, тавридит (от  “Таврида”) И. Северянина, словачь (от “Словакия”) М. Цветаевой. Рассмотрим некоторые примеры подробнее. В стихотворении С. Кирсанова “На кругозоре” встречается интересное новообразование:

                                           ... Я снег твой люблю
и в лед твой влюблюсь,
двугорый верблюд,
двугорбый Эльбрус.

                                                Вот мордой в обрыв
нагорья лежат
в сиянье горбы
твоих Эльбружат...

   Окказионализм второй степени Эльбружата образован от основы “Эльбрус” при помощи суффикса -ат- со значением детскости, невзрослости  лиц или животных. Необычным в данном примере является то, что производное слово также является именем собственным. Поэт описывает как бы горную семью: отец - Эльбрус, дети - Эльбружата. Поэтому контекстом оправдано написание производного слова с прописной буквы, хотя обычно новообразования, мотивированные именами собственными (антропонимами или топонимами), являются нарицательными. Новообразование характеризуется второй степенью окказиональности, поскольку является частично нестандартным: суффикс “детскости” присоединяется к основе неодушевленного существительного.
В стихотворении С. Кирсанова “Над Кордильерами” читаем:

                              ... И пока самолет
орет
турбодвигателями всесильными -
распластавшись внизу,
орел
кордильерствует над вершинами...

   В данном случае от основы топонима Кордильеры с помощью глагольного частеречного суффикса -ствова- (-ству-) образован окказионализм третьей степени,  который живописует и способ передвижения (мощный, свободный полет-парение), и географию этого полета (над Кордильерами).
Мотивированное топонимом наречие встречаем в стихотворении Л. Мартынова “Тени Таврии”:

                     В степи
Где ни пергамента, ни табулы,
Не конский череп глянул мне в глаза мертво, -
Кентавр лягнул кентавра, два кентавра
Переглянулись и свалились замертво.
Но сразу же возникло два гекзаметра,
Как наизнанку вывернуты. Эхо ли
Звучало так, возы ли где-то ехали,
Но где-то там, меж табуном и табором,
Затих античный стих, мерцая пламенно,
Где тени Таврии - кентавр с кентавром -
Застыли под луной тьмутаракаменно.

   Все стихотворение дышит прекрасной, таинственной архаикой, и окказиональное наречие тьмутаракаменно еще более усиливает мотив древности и вечности. Мотивирующими основами окказионализма следует признать слова “Тьмутаракань” и “камень” как компоненты наименования топонимического реликта. Само новообразование создано контаминацией части топонима Тьмутарака(нь) и  окказионального качественного наречия каменно. Данное сугубо окказиональное образование замещает собой троп - сравнение: “застыли под луной тьмутаракаменно”, то есть “застыли так давно, навечно и неподвижно, как Тьмутараканский камень”.
Интереснейшие примеры создания окказиональных топонимов на базе нарицательных и по образцу собственных имен существительных находим в повести Л. Кассиля “Кондуит и Швамбрания”, в которой братья Оська и Леля играют “в страну”, сочиняя свою географию. Само название страны Швамбрания произведено фантазерами от прозаической “швабры”, а звук [м] вставлен “для достижения благозвучия”. Такое описание процесса словотворчества дают сами герои книги, невольно воспроизводя для читателя  словообразовательный контекст, о котором уже говорилось выше (см. главу 1). Из бытовой лексики “портной”, “портянки” путем разъятия слов на части в некотором фонетическом и структурном соответствии с  топонимами типа “Порт-Артур” братья создают экзотические топонимы - наименования городов: Порт-Ной, Порт-Янки. Прозрачной внутренней формой характеризуются наименования придуманных авторами государств Шелапутия  ( от разговорного существительного “шелапут”), Пришпандория (от разговорного глагола “пришпандорить”), городов Наказань (от существительного “наказание” и топонима “Казань”), Рыбьежирск (от “фармакологического”   словосочетания ”рыбий жир”).
2.3.  Есть поэты, анализ идиолекта и идиостиля которых невозможен без функционально-семантической характеристики индивидуально-авторских слов, поскольку исключительно велик “удельный вес” этих образований как текстообразующих единиц в контексте творчества художника слова.. К таким поэтам относится И. Северянин, который сознательно включал принцип особо творческого общения со словом в свою поэтическую декларацию: “... пора популярить изыски”; “Я облеку, как ночи, - в ризы Свои загадки и грехи, В тиары строф мои капризы, Мои волшебные сюрпризы, Мои ажурные стихи”; “Скуку взорвал неожиданно нео-поэзный мотив. Каждая строчка - пощечина. Голос мой - сплошь издевательство. Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.” И. Северянин может быть нарочито манерен,  жеманен в своих стихах, современного читателя и забавляют, и раздражают многочисленные “тильбюри” и “шалэ”, “адъютантэссы” и “виконтессы”,  “эксцессы” и “экстазы”,  “фиолетовые трансы” и “мороженое из сирени”, но лучшее - “настоящий, свежий, детский талант” (А. Блок) - в поэзии И. Северянина  невозможно почувствовать без должного внимания к его особому, “грезному” миру, строить который помогали многочисленные слова-экспромты. Может быть, “детский талант” И.Северянина   и проявлялся в  его способности к щедрой словотворческой импровизации, в той непосредственности, с которой поэт создавал слова,  как бы не подозревая, что в языке их нет, что нельзя порождать их в таком огромном количестве, не оглядываясь на лексическую систему языка. В идиолекте И. Северянина потенциальные словообразовательные возможности языка реализуются с поразительной легкостью и дерзостью. Кажется,  нет препон на пути образования глаголов: крылит, кружевеет, хрусталит, драприт, бравурит, юнится, лунятся, кострят, солнцевеют, ручьится, ракетит, трелит, беззвучу, центрит, вуалится, водопадит, газелит, солнится, листвеют... Ряд глаголов нескончаем, формы разнообразны: поэкстазить, офлерила, огрезят, весенься, окандалив, омгленный...  Во вдохновении словотворчества И. Северянин оглаголивает свой поэтический мир, придавая ему особый динамизм. Он расширяет круг существительных - наименований состояния природы: по типу “тишь” создает сочь, влажь, ажурь, смуть, лунь... И творит в данном случае в русле словообразовательных языковых тенденций нашего века.

Словообразовательные цепочки, составляющие словообразовательное гнездо со стержневым словом “греза”, выглядят следующим образом (справа для сравнения приведем узуальное словообразовательное гнездо с опорным словом “греза” из “Словообразовательного словаря” А.Н. Тихонова):

греза - грезить - грезэр - грезэрка;       греза - грезить - грезиться -
погрезиться;
греза - безгрезье;                                    греза - грезить - грезиться -
пригрезиться;
греза - грезо-фарс;                                  греза - грезить - загрезить;
греза - грезоломня;                                 греза - грезить - погрезить;
греза - грезный - грезно;
греза - грезовый - грезово;
греза - огрезить;

  Как видим, гнездо окказионализмов построено поэтом без малейшего отступления от формальных законов словообразования современного русского литературного языка. Поэт как бы заполняет потенциально существующие, но по каким-то причинам не заполненные в языке дериватами существительного “греза” словообразовательные ячейки. Проанализируем окказиональные звенья выявленных словообразовательных цепей:

                                   Весенься вечно, бог пьяный слепо,
Всегда весенься, наивный бог!
Душа грезэра, как рай, нелепа!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я упоен. Я вещий. Я тихий. Я грезэр.

  Производное существительное  грезэр (то есть “тот, кто грезит”) образовано от основы узуального глагола “грезить” при помощи достаточно продуктивного в русском языке суффикса -ер- со значением лица мужского пола по действию (“дирижер”, “режиссер”, “монтажер”) в несколько необычной, передающей речевые особенности начала ХХ века огласовкой [эр]. “Шикаря свой слог”, И. Северянин не стремился русифицировать фонетически этот заимствованный суффикс. Окказионализм грезэр синонимичен узуальному существительному “мечтатель”, но генетическое родство с существительным “греза” (то есть “1. Мечта, создание воображения; 2. Сновидение, видение в бредовом состоянии” (МАС. Т.1. С.463) позволяет актуализировать значение “иллюзорности, несказанности, возвышенной оторванности от всего земного того царства “златосна”, в котором пребывает грезэр. Существительное грезэрка - суффиксальное производное окказионализма грезэр, образованное при помощи продуктивного суффикса -к- со значением лица женского пола, характеризующегося по действию, - обладает иронической коннотацией, привносимой в новообразование контекстом всего стихотворения, то есть макроконтекстом:

                                      Как мечтать хорошо Вам
В гамаке камышовом
Над мистическим оком - над бестинным прудом!
Как мечты сюрпризэрки
Над качалкой грезэрки
Истомленно лунятся: то - Верлэн, то - Прюдом.

  Недаром сам поэт называл себя “лирическим ироником”, в данном случае “капризничающие слова” “сюрпризэрка”, “грезэрка” стали средствами выражения иронии на лексическом  и словообразовательном уровнях.
Окказионализм безгрезье встречается в двух стихотворениях:

....ураган
Взревел над миром, я же, странный,
Весь от позора бездыханный,
Вином наполнил свой стакан,
Ища в нем черного безгрезья
От вдохновения и грез...
.......................................................

                 Мне кажется, гораздо лучше надеяться, хоть безнадежно,
Чем мертвому, в немом безгрезьи, покоиться
бесстрастно-нежно.

   В первом примере безгрезье - контекстуальный синоним “забвения”, “забвения мечты, творческих грез”. Во втором примере префиксально-суффиксальное новообразование безгрезье, которое в нулевом контексте может быть интерпретировано как “отсутствие грез”, приобретает контекстуально детерминированное значение “небытия, смерти”. Таким образом, перед нами своеобразный пример многозначности окказионализма, причем безгрезье как “смерть” представляет собой вторичное, тропеизированное значение, производное от безгрезья как “забвения”.
Безаффиксным способом чистого сложения образовано окказиональное существительное грезо-фарс:

              В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

  Сложение значений мотивирующих окказионализм основ  - “греза” и “фарс”  (“1. Комедия, водевиль легкого, игривого ... содержания” - МАС. Т.4. С.757) обеспечивает антонимическое противопоставление  узуального существительного “трагедия” и окказионального грезо-фарс. Итак, грезо-фарс - “реальность, преображенная изысканным и ироничным поэтом, рожденное его воображением шутовское представление, позволяющее оторваться от “опрозаиченной земли”.
Семантически своеобразен окказионализм грезоломня, формально образованный сложением основ с сопутствующей суффиксацией в полном соответствии со словообразовательной нормой (по образцу узуального существительного “каменоломня”):

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Бабенко Н. Окказиональное в художественном тексте лингвистики 1 словарь
Окказионализм грезэр синонимичен узуальному существительному мечтатель
Проанализированные примеры ни в коей мере