<<<     ΛΛΛ     >>>   

Весьма впечатляющая сцена. Правда, непонятно многое. Если яд подействовал, то зачем заклинание понадобилось? И с чего это Захарьин оказался незнакомым Александру III? Ведь Государь заболел, как мы знаем, еще в Спале и в Ливадию приехал лечиться. Захарьин был не единственным лечащим врачом. Цесаревич Николай Александрович пишет в дневнике: «3-го октября <1894 г.> Понедельник. Сегодня подъехало еще двое эскулапов, Грубе и Захарьин; так что теперь их набралось в Ливадии пятеро, те двое, Лейден, Вельяминов и Попов».
Напрасно г-н Салтус передергивает карты!
Кончина Императора потрясла его сына. Высоконареченная невеста молодого Царя помогла ему перенести тяжкую утрату. Получившие благословение еще при жизни Государя Императора Александра III, через неделю после похорон влюбленные обручились браком.
Вечером того дня молодая Императрица записала в дневнике мужа: «Наконец-то мы соединены, связаны узами на всю жизнь, и когда эта жизнь окончится, мы снова встретимся в мире ином и навечно останемся вместе».
Многое можно поставить в заслугу Царю-Миротворцу, но, к сожалению, задачу Царского служения своему сыну, Николаю Александровичу, он не облегчил. Последние три года своей жизни он почти не занимался его подготовкой к тяжкой работе монарха. Вера в Бога, в свой долг, как носителя самодержавной власти; поддержка любящей, преданной и умной, тактичной жены — вот что помогло молодому Царю в эти годы. У Государя был живой ум, он быстро схватывал суть проблемы, но никогда не прерывал докладчика или собеседника. Многие считали, что молодой Царь чересчур мягок. Однако под бархатной перчаткой у него скрывалась железная рука.
Вежливость, учтивость молодого Царя были восприняты либералами, мечтавшими, чтобы все было «как на западе», как незрелость и слабость. Но в своей речи 17 января 1895 г., обращаясь к земским депутатам, Император нарушил их ожидания: «Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный Родитель». Молодой Император полностью разделял воззрения своего учителя К. П. Победоносцева. Знаменитый правовед писал:

«Парламентаризм — великая ложь нашего времени. Вместо неограниченной власти монарха мы получаем неограниченную власть парламента, с той разницей, что в лице монарха можно представить себе единство разумной воли, а в парламенте нет его, ибо здесь все зависит от случайности». Еще более резкой и справедливой критике Константин Петрович подвергал прессу, которая, как мы попытаемся в дальнейшем показать, многое сделала, чтобы подорвать престиж Верховной власти. «Любой уличный проходимец... может, имея свои или достав... чужие деньги, основать газету... Опыт показывает, что самые ничтожные люди,— какой-нибудь бывший ростовщик, жид фактор, газетный разносчик, участник банды червонных валетов, могут основать газету, привлечь талантливых сотрудников и пустить свое издание на рынок в качестве органа общественного мнения...»

«Образованцы» того времени восприняли речь молодого Императора, как вызов себе. В то время, как свидетельствует В. В. Шульгин, «было выгодно, прибыльно и почетно быть левым... Очень легко было... «плавать» в качестве борца за «освободительное движение» (каковое..., как все убедились, несло не освобождение, а высший тип тирании)». Именно эти «образованцы» вкупе с частью дворянства, липли к днищу государственного корабля, наподобие моллюсков, которые замедляли его ход. Именно эти моллюски приведут к неудачной русско-японской войне.
Вступив в брак, Государь, как это бывает и в крестьянских семьях, стал полновластным хозяином. Неженатый мужчина в русских деревнях считается как бы неполноценным. Но Государю предстоял еще более важный акт. Им стало священное коронование. Ему предшествовал манифест:

МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ,
Царь Польский, Великий Князь Финляндский
и прочая, и прочая, и прочая

Объявляем всем верным Нашим подданным: при помощи Божией вознамерились Мы, в мае месяце сего года, в первопрестольном граде Москве, по примеру Благочестивых Государей, Предков Наших, возложить на Себя Корону и восприять, по установленному чину, Святое Миропомазание, приобщив к сему и Любезнейшую Супругу Нашу Государыню Императрицу Александру Феодоровну.
Призываем всех верных Наших подданных в предстоящий торжественный день Коронования разделить радость Нашу и вместе с Нами вознести горячую молитву Подателю всех благ, да излиет на Нас Дары Духа Своего Святаго, да укрепит Он Державу Нашу и да направит Он Нас по стопам Незабвенного Родителя Нашего, Коего жизнь и труды на пользу дорогого Отечества останутся для нас навсегда светлым примером.

Дан в Санкт-Петербурге, в 1-й день января, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот девяносто шестое, Царствования же Нашего во второе.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:
«НИКОЛАЙ»

За месяц с лишним до начала торжеств из Зимнего дворца в Петербурге в московскую Оружейную палату были перевезены Императорские регалии: усыпанная бриллиантами малая цепь ордена Св. Апостола Андрея Первозванного; большая цепь того же ордена, также усыпанная бриллиантами; Держава, Скипетр; малая Императорская Корона Государыни Императрицы; большая Корона Государя Императора. К торжествам Священного Коронования в Москву были вызваны представители дворянства, земства, городского населения, духовенства иноверных исповеданий, казачьих войск; областей, находящихся в управлении военного ведомства; Великого Княжества Финляндского. Эти представители приглашались для участия в церемониях — торжественного въезда в Москву Государя, торжества Священного Коронования и принятия поздравлений Их Императорскими Величествами.
Гости начали съезжаться в древнюю столицу задолго до торжеств. К приезду Императора в день его рождения — 6/19 мая 1896 года — Москва была украшена национальными флагами и цветными фонариками. Государь остановился вместе с Государыней в старинном Петровском подмосковном дворце. Все дома от Петровского дворца к Кремлю были украшены флагами, цветами, в окнах были установлены портреты Царя и Царицы. На перекрестках — триумфальные арки.
Первой приехала депутация от восточных патриархов — митрополиты Никомидийский Филофей и Анхиальский Василий, (представители Константинопольского патриархата) митрополит Киликийский Герман от Антиохийского патриархата и архиепископ Филадельфийский Дамиан — представитель Иерусалимского патриарха. Вслед за ними — эмир Бухарский и хан Хивинский, затем чрезвычайный посол Китайского Императора и чрезвычайный посол испанского короля...
7 мая в 9 часов вечера у Петровского дворца выступил грандиозный хор из тысячи человек, исполнявший классические хоровые произведения русских композиторов.
9 мая начался торжественный Царский въезд в Москву. День был солнечный. Впереди двигалась колонна конных частей во главе с московским полицмейстером и взводом жандармов. Чуть поотстав, шел Собственный Его Величества Конвой. Сотни кубанских и терских казаков в красных черкесках ехали на великолепных лошадях; за ними — лейб-казаки в алых мундирах и лейб-атаманцы в синих. Затем двигалась туземная кавалерия...
Следом за конной колонной шла пешая. За ними в коляске ехал главный церемониймейстер, придворные чины и кавалеры. Это отделение замыкал эскадрон кавалергардов и эскадрон Л.-Гв. Конного полка.
На крыльце Петровского дворца появился Император Николай II. Грянул пушечный выстрел, означавший начало движения.
Царь сел верхом на белую лошадь, подкованную серебряными гвоздями на серебряные же подковы. Раздался второй выстрел. Едва Царь выехал из ворот, раздался третий. Ударили колокола московских «сорока сороков», грянуло «ура». Вслед за Царем двинулась карета Императрицы Матери, за ней — карета молодой Императрицы. Следом — Великие Княжны и придворные дамы.
Красная площадь была заполнена крестьянскими старшинами и старостами с медалями на груди и на шее. От площади к воротам Кремля выстроились ряды преображенцев. Вдоль помостов — кавалергарды и конногвардейцы. Вдруг послышались слова команды. Преображенцы взяли «на караул», ударили барабаны, грянуло «ура».
На площади верхом на белой лошади появился Царь, в отдалении — свита. Подъехала карета Вдовствующей Императрицы. Как, должно быть, тяжело ей было вспоминать такую же церемонию, состоявшуюся 13 лет назад, когда она короновалась вместе с Императором Александром III.
Спешившись, Николай II помог родительнице выйти из кареты, а затем и молодой Императрице, которая приехала следом. Все трое в ряд пошли пешком к Успенскому собору. У подножья Красного крыльца остановились, затем стали подниматься. На верхней площадке Царь и обе Императрицы в пояс поклонились народу. Крики «ура» раздались с новой силой.
По традиции, коронование происходило в Успенском соборе. Смысл таинства выразил митрополит Московский Сергий, встретивший Государя на паперти собора вместе с духовенством:

«Благочестивый Государь! Настоящее Твое шествие, соединенное с необыкновенным великолепием, имеет цель необычной важности. Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на себя Царский венец и восприять священное миропомазание. Твой прародительский венец принадлежит Тебе Единому, как Царю Единодержавному... Как нет выше, так нет и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяжелее Царского служения. Чрез помазание видимое да подастся Тебе невидимая сила свыше действующая, к возвышению Твоих царских доблестей озаряющая Твою самодержавную деятельность ко благу и счастью Твоих верных подданных».

Следом за Императрицей Матерью в собор вошел Царь и молодая Царица. Все трое заняли свои места: Государь и Государыня Александра Федоровна на троне под балдахином напротив алтаря. На отдельном троне восседала Вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Палладий обратился к Императору: «Како веруюши?»
Громким, отчетливым голосом Царь произнес «Символ Веры». Надев на себя порфиру и венец, взяв в руки державу и скипетр, он произнес коронационную молитву:

«Боже Отцов и Господи милости, Ты избрал мя еси Царя и Судию людям Твоим. Исповедаю неисследимое Твое о мне смотрение и благодаря Величеству Твоему поклоняюсь. Ты же, Владыко и Господи мой, не оставь мя в деле, на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем... Да будет со мною преседящая Престолу Твоему премудрость. Посли ю с небес святых Твоих, да разумею, что есть угодно пред очима Твоима, и что есть право в заповедях Твоих. Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроиши к пользе врученных мне людей и к славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостыдно воздам Тебе слово, милостью и щедротами единородного Сына Твоего, с Ним же благословен еси, со пресвятым, и благим, и животворящим Твоим Духом, во веки аминь...»

Выслушав стоя литургию, Царь снял с себя корону. Юная Царица подошла к супругу, опустилась на колени. Коснувшись своей короной ее лба, Государь надел ей на голову малую корону, обнял и поцеловал молодую Императрицу. Грянули орудийные выстрелы. Вдовствующая Императрица обняла сына и невестку, за нею к ним стали подходить члены Императорской фамилии.
Сняв оружие, Государь спустился с помоста и, Царскими воротами пройдя в алтарь, принял миропомазание.
От лица всего народа митрополит Палладий огласил молитву:

«Умудри убо и постави проходити великое к Тебе служение, даруй Ему разум и премудрость, во еже судити людям Твоим во правду... покажи Его врагом Победительна, злодеем Страшна, добрым Милостива и Благонадежна, согрей Его сердце к призрению нищих, к приятию странных, к заступлению нападствуемых...»

Хор грянул: «Тебе Бога хвалим».
Императрица Мать направилась во дворец. Император и молодая Императрица обошли другие соборы, затем, поднявшись на Красное крыльцо, трижды поклонились народу.
В тот же день состоялся парадный обед в Грановитой Палате. «Там, на помосте, под парчовым балдахином, — вспоминала свыше полувека спустя Великая княгиня Ольга Александровна, — был накрыт стол для торжественного обеда. По традиции Царь и Царица обедали одни. За ними наблюдал цвет русского дворянства. Один за другим поднимались со своих мест послы иностранных государств, провозглашая здравицу Царственной чете». К яствам на золотых блюдах Царская чета почти не прикасалась. За троном Царя с палашом наголо стоял барон фон Грюнвальд, командир Кавалергардского полка. Блюда с кушаньями подносили депутации от сословий.
Вечером была устроена грандиозная иллюминация. Когда Государыне подали букет, тотчас вспыхнули огнями башни Кремля, колокольня Ивана Великого, мосты через Москва-реку, ввысь взвились снопы ракет.
Всеобщая радость была омрачена трагедией на Ходынском поле. Ольга Александровна вспоминала:

«Как и при Александре III, на Ходынском поле должна была состояться раздача населению и гостям Царских подарков. На окраине города обычно происходили учения артиллеристов и саперов. В празднестве на Ходынке должны были принять участие и крестьяне. Они тысячами направились на это поле, чтобы получить гостинец — украшенную Императорским гербом эмалированную кружку, наполненную конфетами, и бесплатный завтрак, как гости Императора, и остальную часть дня провести в танцах и песнях. В центре поля находились деревянные помосты, на которых были сложены груды ярких кружек с гербами. За порядком наблюдали сотня казаков и несколько десятков полицейских... Кто-то пустил слух, будто подарков всем не достанется. Люди, ближе всех стоявшие к оцеплению, двинулись к помостам. Казаки попытались было остановить их, но что может сделать горстка верховых под натиском полумиллионной толпы? В считанные минуты неуверенное движение превратилось в стремительный бег обезумевшей толпы. Задние ряды напирали на передних с такой силой, что те падали, и их затаптывали насмерть. Точное количество жертв неизвестно, но оно насчитывало тысячи. Утреннее майское солнце равнодушно взирало на сцену ужасного побоища».

(С.С.Ольденбург отмечает, что «погибших на месте и умерших в ближайшие дни оказалось 1282 человека, раненых — несколько сот». )
Власти растерялись и напрасно теряли время. В конце концов, было решено не посылать срочной депеши в Кремлевский дворец. Со всей Москвы пригнали фургоны и телеги, чтобы отвезти раненых в больницы, а убитых — в покойницкие... Катастрофа привела москвичей в уныние. Она имела много последствий. Враги Царской власти использовали ее в целях пропаганды. Во всем винили полицию, администрацию больниц и городскую управу.
Ольга Александровна впоследствии отмечала:

«Многие разногласия, возникшие среди членов Императорской фамилии, стали достоянием гласности. Молодые Великие Князья, в частности, Сандро, муж моей сестры Ксении, возложили вину за трагедию на дядю Сержа, Московского генерал-губернатора. Полагаю, что мои родичи были к нему несправедливы. Кроме того, дядя Серж сам был в таком отчаянии, что готов был тотчас же подать в отставку. Однако Ники отставки не принял. Своими попытками свалить вину на одного человека, да еще своего же сородича, мои кузены, по существу, поставили под удар все семейство, причем, именно тогда, когда было необходимо единство. После того, как Ники отказался отправить в отставку дядю Сержа, они набросились на него».

Против Великого Князя Сергея Александровича, Московского генерал-губернатора выступили Михайловичи, в особенности, «Сандро» и Николай Михайлович. Ненависть к нему они унаследовали от матери, Великой Княгини Ольги Федоровны, «главной сплетницы Империи». Именно она пустила ядовитую сплетню, будто бы Сергей Александрович — «голубой». Однако Государь заступился за своего дядю, и в трагедии на Ходынском поле никакой вины Великого Князя не нашел.
Русские социалисты, в то время скрывавшиеся в Швейцарии, обвинили Императора в равнодушии к страданиям своих подданных, поскольку вечером того же дня Государь и Императрица отправились на бал, который дал французский посол маркиз де Монтебелло. Великая Княгиня заявляла:

«Я знаю наверняка, что ни один из них не хотел идти к маркизу. Сделано это было лишь под мощным нажимом со стороны советников. Дело в том, что французское правительство истратило огромные средства на прием и приложило много трудов. Из Версаля и Фонтенебло для украшения бала были привезены бесценные гобелены и серебряная посуда. С юга Франции доставлены сто тысяч роз. Министры Ники настаивали на том, чтобы Императорская чета отправилась на прием с целью выразить дружественные намерения по отношению к Франции. Я знаю, что Ники и Алики весь день посещали в больницах раненых. Так же поступили Мама, тетя Элла, жена дяди Сержа, а также несколько других дам. Много ли людей знает или желает знать, что Ники потратил многие тысячи рублей в качестве пособий семьям убитых и пострадавших в Ходынской катастрофе? Позднее я от него узнала, что в то время сделать это было непросто: он не желал обременять Государственное казначейство и оплатил все расходы по проведению коронационных торжеств из собственных средств. Сделал он это так незаметно, что никто из нас — за исключением, разумеется, Алики — об этом и не подозревал».

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Глава одиннадцатая солнеЧный луЧ30 июля 1904 года в петергофе родился наследник престола государь алексей
Перезахоронением останков российского императора николая ii крестный государя
Сначала государь отказался
Воспоминания камергера
Нашего горячо обожаемого государя императора