В результате усилий окружения великого князя в недрах армии государя романов.

В середине июля 1998 года в Музее политической истории России (б. особняк М. Ф. Кшесинской) открылась выставка «Кто убил Царя». Музей, несмотря на смену названия, сохранил все свои кадры и коммунистические воззрения. Недаром кто-то прозвал его «Музей на крови»: ведь именно с балкона «экспроприированного» особняка Кшесинской «Ильич» выступал со своими людоедскими тезисами. Однако в числе сотрудников есть и честные люди. Одна из сотрудниц (не станем называть ее имени) на вопрос, вынесенный в название выставки, ответила кратко: «Кто любил, тот и убил». Действительно, те, кто клялся Императору в верности, присягал ему и заявлял о своей любви и преданности, отступились от него.
У о. Г. Шавельского в мае 1914 г. завязалась дружба с князем Орловым, имевшим при дворе влияние. У этого «придворного» однажды вырвалась фраза: «Я много бы дал, если бы имел какое-либо основание сказать, что Императрица живет с Распутиным, но по совести ничего подобного не могу сказать». Следовательно, князь Орлов знал о чистоте Императрицы. Это подтверждают слова о. Шавельского: «Князю Орлову, как никому другому, было известно все сокровенное в жизни Царской семьи, (что) служит лучшим опровержением той грязной, к сожалению, весьма распространенной сплетни, будто бы влияние Распутина утверждалось на нечистой связи с молодой Императрицей». В результате усилий окружения Великого Князя в недрах армии, в широких слоях народа — а уж об «образованщине» и говорить нечего — возникло неистребимое чувство ненависти к Императрице и Императору. Именно этого-то и добивались враги русского народа, цель которых состояла в том, чтобы разрушить в сердцах простых людей, испокон века преданных Царю, идеальный образ Царя-батюшки — доброго и милостивого — и Царицы-матушки, заботящейся о нуждах и чаяниях русского народа.
Приходишь к невольному выводу, что главными убийцами Государя Императора, Императрицы, Царских Детей и слуг были не палачи Юровский и Компания и даже не Ленин со Свердловым, а князи орловы, о. шавельские, николаи николаевичи с их родней и челядью. Такого же мнения придерживается и значительная часть объективно относящихся к себе эмигрантов.
М. Арцыбашев признавал:

«Интеллигенция почти сплошь была проникнута революционными идеями. Бунтарский дух бродил даже по аристократическим салонам, где хорошим тоном считалось быть в оппозиции двору... И в час гибели у несчастного последнего царя не оказалось защитников, но зато в изобилии нашлись тюремщики и палачи. ...Народ остался равнодушен к судьбе империи... Он... грабил, убивал, но все это относилось вовсе не к монархии, а к его собственным счетам и расчетам». Писатель считал себя врагом Императора, тем ценнее его признания. «Много было темного и страшного в истории русских царей. Но все они — и этого никто не посмеет отрицать — чувствовали себя ответственными за судьбы России. Они... могли совершать величайшие ошибки, но ни один из них не мог предать Россию... И последний русский царь, даже уже лишенный престола, даже уже примирившийся со своею участью,.. не мог даже и помыслить о том, чтобы ценою позора России спастись от... гибели. И когда он узнал о большевицком перевороте, когда понял, что близится его собственный конец, он ничего другого не мог записать в свой дневник, кроме краткой и горячей молитвы: Боже, спаси Россию!»

Не следует думать, что мы пытаемся обелить захвативших власть профессиональных убийц. В отличие от французских революционеров, принявших на себя ответственность за казнь короля и королевы, даже тени гражданского мужества не проявили большевики. «Вместо зала народного собрания — высокий забор вокруг места убийства; вместо эшафота на площади Революции — подвал в доме Ипатьева...»
После смены места заключения Царской Семьи — переезда в дом инженера Ипатьева — для нее началась новая жизнь, если можно ее так назвать, эту жизнь.
Даже из дневниковых записей Государя Императора, немногословного и сдержанного в своих оценках, можно понять, что положение узников «мертвого дома» ухудшалось с каждой неделей.
«1 мая. Вторник [1918 г.]. ...Сегодня нам передали через Боткина, что в день разрешается гулять только час; на вопрос: почему? ис. долж. коменданта ответил: «Чтобы было похоже на тюремный режим»...»
«2 мая. Среда. Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью... Вышли гулять в 3 1/4, а в 4.10 нас погнали домой». 10 мая из Тобольска приехали дети и слуги. 14 мая Седнева и Нагорного вызвали на допрос в облсовет. Больше они не вернулись».
«О Седневе и Нагорном ни слуха, ни духа!» — записал 16 мая Царь.
«9 июня. Суббота. ...Вошло 6 человек, вероятно — областного совета, посмотреть, какие окна открыть...»
«28 июня. Четверг. Утром около 10 1/2 час. к открытому окну подошло трое рабочих, подняли тяжелую решетку и прикрепили ее снаружи рамы».
Ухудшилось и питание Семьи. Государь адресовал письмо Ленину:
«...События имеют свою историческую неизбежность, и с этой стороны я не жалуюсь на то, что произошло в феврале 1917 года. Но против последующего позвольте мне горячо протестовать. Именно против угнетения моей личности, не как бывшего Императора, а как добровольно объявившего себя гражданином Николаем Романовым. Этот гражданин в вашей, господин комиссар, республике угнетается до того, что ему не позволяется иметь на руках обычный арестантский порцион 25 коп. в сутки, как равно не позволяется пользоваться своим столом...»
Вместо того, чтобы призвать к порядку своих распоясавшихся опричников, «Ильич» наложил резолюцию: «Одерните, в самом деле, этих екатеринбургских саврасов».
Для Их Величеств и Великой Княжны Марии Николаевны восхождение на русскую Голгофу после их приезда в Екатеринбург продолжалось 78 дней, для остальных Мучеников — 55 дней. Дом, по прибытии в него Царской Семьи, находился в полном порядке, но уже спустя несколько дней был превращен охранниками в бедлам — заплеванный, загаженный. Стены в уборной, в соседних комнатах, на балконе были покрыты порнографическими рисунками, оскорбительными надписями.

«Однако вера, — писал П. Жильяр, — очень сильно поддерживала мужество Узников. Они сохранили в Себе ту чудесную веру, которая уже в Тобольске вызывала удивление окружающих и давала Им столько сил и ясности в страданиях».

Государыня и Великие Княжны, не обращая внимания на скверную ругань и неприличные песни, находили утешение в молитвенных песнопениях и к охранникам относились не с презрением, а с сочувствием. И настроение большей части красноармейцев начало меняться. Видя простоту, незлобивость, истинное благочестие Царственных Узников, духовную высоту Государя и Его Семьи, они начинают осознавать недостойность своего поведения. Подобрел даже Авдеев — пьяница и бузотер.
Большевицкое начальство сразу же заметило изменение в настроениях охраны. Охрану сменили. Вместо охранников пришли палачи. Возглавлял их Янкель Юровский, сын Хаима Юровского, сосланного за кражу в Сибирь. Помощником был Никулин, а Медведев, бывший при Авдееве начальником караульной команды, сохранил свою должность.
От Юровского веяло таким холодом, напоминавшим могильный, что Государь записал: «Этот тип нам нравится все менее». Остальные были австрийскими военнопленными, выполнявшими при Екатеринбургской ЧК роль палачей. За два дня до убийства Юровский пригласил в «мертвый дом» священника о. Сторожева и дьякона Буймирова. Оба обратили внимание на то, что Царственные Узники подавлены. Отец Сторожев, служивший 1/14 июля, вспоминал:

«По чину обедницы положено прочесть молитву «Со Святыми упокой». Почему-то дьякон запел эту молитву, стал петь и я, но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены семьи Романовых опустились на колени... Алексей Николаевич сидел в кресле-каталке, одетый в куртку с матросским воротником. Татьяна Николаевна подкатила его кресло, когда после богослужения Они прикладывались к Кресту». Выйдя на улицу, дьякон, обращаясь к священнику, сказал: «Знаете, отец протоиерей, у них там что-то случилось».

Не прощались ли Царственные Узники с земной юдолью ? Не решили ли они, что Их заранее отпевают? Но неужели же не было попыток спасти Царскую Семью? Несомненно, были. Однако большевики и немецкие агенты внедряли своих людей во все организации. В Тобольске таким провокатором был Б. Соловьев, зять Распутина, который и женился-то на дочери старца, Матрене, чтобы войти в доверие к Императрице. Все люди и средства, направлявшиеся Царской Семье, оказывались у Соловьева. Львиную долю денег он забирал себе. В мае 1918 года в Екатеринбург была переведена бывшая Николаевская Академия Генерального штаба. Ее разместили недалеко от Тихвинского монастыря. Среди слушателей была тайная офицерская организация. Но в нее был внедрен чекист-провокатор. Он-то и подкинул идею спровоцировать Государя на побег.
Царь не поддался на провокацию, заявив, что не желает повредить охранникам, которые будут сурово наказаны большевиками в случае побега Семьи. Войков и Родзинский (знакомая фамилия, не так ли?) сочинили письмо на французском языке, подписав его «Офицер», где излагался план побега. Государь ответил:
«Они [охранники] охраняют наше заключение, как и наши жизни, добросовестно и очень хороши с нами». В начале мая в Екатеринбурге побывала немецкая миссия Красного Креста. Хотя она знала, в каких условиях находится Царская Семья, никакой помощи Семье, как и «немке» Александре Феодоровне, миссия не оказала. Что же касается слушателей Академии, то за несколько дней до прихода Сибирской армии они скрылись из города, опасаясь быть расстрелянными большевиками.
Тучи сгущались над Царской Фамилией. В июне в Перми был расстрелян Великий Князь Михаил Александрович и его секретарь Джонсон. Но большевики об этом не сообщили, объявив, будто они были кем-то похищены — известный прием с целью замести следы преступления.

* * *

Летом 1914 года Сидней Гиббс уехал в отпуск на родину. После того, как в ночь с 22 на 23 июля германские войска перешли бельгийскую границу, Англия объявила Германии войну.
Недели две спустя Государыня попросила учителя приехать в Царское Село. Англичанин тотчас откликнулся на просьбу и вернулся в Россию через Скандинавию — Норвегию, Швецию и Финляндию. В одном поезде с ним, как оказалось, ехал и тридцатишестилетний Великий Князь Михаил Александрович, младший брат Государя. До самого рождения Цесаревича он считался Наследником престола. Во время кризиса в Спале в 1912 году, узнав из бюллетеней о критическом состоянии Алексея Николаевича, Великий Князь поторопился вступить в Берхтесгадене в морганатический брак с дважды разведенной дамой — женой своего однополчанина, поручика «Синих кирасир» В. В. Вульферта. Эта дама, дочь московского присяжного поверенного Шереметевского, до этого побывала замужем за московским музыкантом Сергеем Мамонтовым. В 1910 году она родила Великому Князю сына.
Государь лишил брата регентства и запретил ему возвращаться в Россию. С началом Великой войны запрет был снят. Великий Князь был назначен начальником Дикой Дивизии, сформированной на Северном Кавказе. Через четыре месяца ее отправили на австрийский фронт.
После февральской революции всем членам дома Романовых было запрещено занимать начальственные должности, и Великий Князь стал жить, как частное лицо. С переворотом же в октябре их положение ухудшилось. Уцелели, по существу, лишь те, что оказались в Крыму.
Остальных Великих Князей и князей императорской крови выслали из Петрограда и расстреляли. На смену доброму, великодушному монарху, каким был Николай II, должны были прийти кровавые самодержцы, поэтому любой член дома Романовых был им помехой на пути в Кремль.
Хотя такая «опасность» (занятие им престола) едва ли существовала, Михаил Александрович, обладавший огромным ростом и невероятной силой, питал отвращение к власти. Изгнанный из Большого дворца в Гатчине, Великий Князь снимал в этом городе частную квартиру. Но изгнан был и оттуда.
Высланный в Пермь, первое время Великий Князь пользовался свободой. В начале мая (1918 г.) в Перми побывала его жена — Наталья Сергеевна Брасова. Не желая мириться с ссылкой, она решила поехать в Москву. По некоторым сведениям, она встречалась с Лениным с просьбой разрешить им отъезд за границу. Великий Князь страдал болезнью желудка, и ему нужно было лечение за границей. Но «Ильич» не разрешил отъезд.
В газете «Ишимский край» от 19 июля 1918 года появилась провокационная статья, озаглавленная

«Михаил Романов»
В связи с известием об исчезновении из Перми Михаила Романова и в печати, и в обществе циркулируют самые противоречивые слухи.
«Новая Газета» передает: «Бывший великий князь Михаил Романов передал одному из сенаторов, находящихся в Омске, для распубликования текст манифеста о своем восшествии на престол. Михаил Романов одновременно уведомит о своем восшествии на престол союзников.
С другой стороны, хорошо знающие Михаила Романова лица, как, например, проживавший в доме рядом с ним в Гатчине бывший гласный петроградской городской управы Шлейфер решительно заявляет, что все слухи об исчезновении великого князя, о похищении его чехословаками и о манифесте к народу ему представляются вымыслом.
По словам Шлейфера, графиня Брасова (супруга великого князя), недавно вернувшаяся из Перми, рассказывала о том, что посланные письмо и телеграмму от Михаила Романова она получила в Гатчине 15 июня. Письмо, привезенное с нарочным, было датировано 12 июня. Из этого видно, что еще в четверг Романов был в Перми. В письме и телеграмме он сообщает, что собирается переехать в специально нанятый им дом и просит приехать в Пермь жену. Накануне же, в субботу, Зиновьев в заседании петроградского совета сообщил телефонограмму о бегстве Романова. В воскресенье госпожа Брасова уехала в Петроград, была в понедельник в Смольном, но ничего положительного об исчезновении ее мужа из Перми узнать ей в Петрограде не удалось.
Лица, хорошо знающие Михаила Александровича, тем менее верят в манифест Михаила Романова, что бывший великий князь слишком далек от политики и ни при каких условиях не согласится, по их мнению, играть ответственной роли.
Сын Михаила Александровича, девятилетний мальчик, по слухам, отвезен в Англию».

Великий Князь вместе со своим секретарем Джонсоном свыше полутора месяцев назад был расстрелян, а газета, явно с подачи большевиков, морочила русскому читателю голову. Как будет делать это не раз.

* * *

В апреле 1918 года в Екатеринбурге проходила 4-я Уральская областная конференция РКП(б), на которой присутствовало 102 делегата от 57 местных организаций «партии нового типа». «Конференция одобрила действия партийного комитета и областного совета, и в частном совещании большинство делегатов с мест высказывалось за необходимость скорейшего расстрела Романовых, чтобы в будущем предупредить все попытки к освобождению бывшего царя и восстановлению в России монархии», — писал П. М. Быков.
Под понятие «Романовы» подпадали, очевидно, все члены Царской Семьи. Даже если допустить, что была какая-то их вина (в чем только?), то причем тут Царские Дети? Нужно сказать, что хотя палачами Царской Семьи стали большевики, «процесс пошел» с подачи «благоверного» Временного правительства. Предатели-февралисты обвинили Императрицу в измене, но после тщательной работы комиссии было установлено, что никакой измены не было. Следовало освободить напрасно оклеветанную семью. Хотя Англия, сначала обещавшая убежище своим русским родственникам, и отказала им в нем, как, впрочем, и Франция, спасенная от разгрома русским Императором, возможность найти убежище имелась. Так, испанский король, находившийся в отдаленном родстве с русской Императорской Семьей, предлагал ей кров.
Что же касается большевиков, то их привычка валить с больной головы на здоровую хорошо известна. Не они ли отдали немцам около трети территории Российского государства, разве не «Ильич» бросил лозунг о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения? (Лозунг, успешно разваливший Советский Союз, а теперь разваливающий на «удельные княжества» и «новую Россию»). Если же говорить о попытках спасти Царскую Семью, то они свелись к провокаторской роли чекистов. Их агент Борис Соловьев играл роль громоотвода, который притягивал к себе всех лиц, пытавшихся спасти Царя и Его Семью, а также денежные средства, которые собирались монархистами с целью помочь Семье в ее бедственном положении. Корнет Крымского полка Марков, связанный с Соловьевым, возможно, и не знал о предательской роли последнего.

* * *

<<< ΛΛΛ >>>

что лишь часть экипажа пошла за краснознаменным великим князем кириллом к мятежной думе
20 декабря 1916 года наследник находился в кабинете государя в могилеве
Перезахоронением останков российского императора николая ii
Тридцатишестилетний великий князь михаил александрович
Екатеринбургские останки это лжемощи ничуть

Евгений