<<<     ΛΛΛ     >>>   

Отметим, что уже сами по себе эти усилия составляют объединя-
ющий фактор; они так или иначе пронизывают и мобилизуют всю
страну, а не только ее приграничные области.

Мы по необходимости подробно остановились на не осуществленных
в полной мере возможностях нашей страны на море. Задача, стоявшая
перед Францией, была сложной, очень часто почти непосильной, и все
же французы непрерывно и упорно старались ее решить. Во Франции
не было ни одной крупной реки, по которой не сплавляли бы древесину
или мачтовые стволы для нужд флота; ни одной плавильни, отлива-
вшей пушки или ядра, которая не работала бы для флота; ни одного
военного порта, где не строились бы новые корабли,- и корабли эти со
времен Кольбера стали лучшими кораблями в Европе, наравне с анг-
лийскими. Пришел конец превосходству голландских кораблестроите-
лей! И, конечно же, флот был бы невозможен без постоянного, мучи-
тельного рекрутского набора во всех областях, как-то связанных с мо-
рем,- Нормандии, Бретани, Лаигедоке, Провансе... В 1632 году,

330

в правление Ришелье, был введен «набор под нажимом» "", но этого
оказалось недостаточно. Впрочем, Англии и Голландии тоже никогда не
удавалось укомплектовывать экипажи своих кораблей одними лишь
собственными моряками; они были вынуждены призывать в свой флот,
порой с помощью грубой силы, иностранных матросов. От некомплекта
флотских экипажей страдала и Франция. Насильно набранные матросы
пользовались любой оплошностью вербовщиков, чтобы улизнуть ^".
При Людовике XVI за неимением лучшего стали мобилизовывать во
флот речных лодочников. Ну, а каторжники отправлялись в Тулой,
словно в адское пекло. То был, конечно, способ избавиться от преступ-
ников - или сочтенных таковыми,- но мощи королевского флота это
почти не усиливало, даже на Средиземном море, ибо галеры, где труди-
лись осужденные, уже отслужили свой век.

Сухопутные войска не знали такого численного недостатка. Фран-
ция - страна многолюдная, и она всегда щедро подпитывала свою
армию. В дореволюционную эпоху не было ни одной провинции, даже
самой удаленной от границ, которая не принимала бы участия в наборе
рекрутов и в обеспечении войск всем необходимым,- не исключая даже
Берри, Лимузена, Оверни, Веле, Бурбоннэ... Не было такой провинции,
через которую войска каждый год не проходили бы походом и не давили
бы ее (слово вполне подходящее) необходимостью расселять пехотинцев
и кавалеристов - причем не обязательно на грозные «зимние квар-
тиры».

Эти воинские части стягивались не для противостояния внутренним
угрозам. Их редко привлекали к подавлению волнений и беспорядков.
Правда, уже одним своим присутствием они были способны усмирить
какой-нибудь город или провинцию, хотя интенданты и не решались
в полной мере использовать их силу. В большинстве случаев такая
преувеличенно мощная реакция властей грозила бы попросту разорить
всю область, между тем как с приближением солдат даже мелкие
правонарушители спешили убраться куда подальше. Таким образом,
постоянная передислокация войск служила превентивной мерой. Фран-
ция, как и другие государства Европы, как и европейские нации по-
зднейших времен, была обречена содержать мощную военную машину.

Для этого ей приходилось мобилизовывать все свои ресурсы, все
население, жившее на ее территории. Полки именовались по названиям
провинций - Бресский полк, Ангулемский полк... Но уже довольно
скоро они утрачивали всякий реальный контакт с провинциями, да-
вшими им свое имя, так как воинский набор, перемешивая уроженцев
разных краев Франции, приводил в брожение всю эту людскую массу,

331

заставляя людей, даже не говоривших на одном языке, приспоса-
бливаться друг к другу, порывая со своей родной средой **'.

Итак, наряду с королевской администрацией, армия сделалась
активнейшим орудием формирования унитарной Франции. В начале
XIX века, согласно приблизительным, но в целом верным подсчетам,
по Франции каждый год странствовало 150 000 мигрантов - рабочих
на все руки, специалистов по сезонным работам, которые также спо-
собствовали перемешиванию населения. В то же время армия (на-
пример, в 1709-1713 годах) срывала с мест от 500 000 до миллиона
человек "°. Таким образом, в эти последние мрачные годы войны
за испанское наследство произошло нечто сравнимое с будущей мас-
совой мобилизацией II года Республики. А с началом национальных
войн XIX и XX веков ненасытные, исполинские аппетиты армии
стали и вовсе непомерными.

Итак, в процессе объединения Франции действовали и переплета-
лись разнообразные исторические силы: социальные, экономические,
государственные, культурные (а именно - французский язык, выше-
дший из Иль-де-Франса и ставший языком власти, административного
упорядочения страны). Все эти реальности придется иметь в виду
в следующих главах, ибо без них не понять того грандиозного и неспеш-
ного движения к единой Франции, для становления которой потребова-
лось столь долгое время.

Трудность заключается в том,
чтобы найти гипотезы,
имеющие какое-то отношение
к действительности.

Джоан Робинсон

ПРЕДИСЛОВИЕ

В предыдущих главах я рассматривал историю Франции как историю ее
пространства - слишком обширного и одновременно слишком богатого
контрастами, в котором тем самым должны были сосуществовать бок о
бок множество Франции. Если же теперь взглянуть на Францию в ее
самых общих хронологических рамках, то она предстанет целой чередой
Франции, последовательно сменяющих друг друга, разных и похожих,
попеременно то тесных, то широких, то единых, то раздробленных, то
благополучных, то страждущих, то удачливых, то неудачливых. Имен-
но эти состояния Франции и их последовательные изменения - я бы
предпочел называть их общими циклами - мне бы и хотелось принять
здесь за исторические вехи и в значительной мере за объяснения.
Приливы и отливы этих циклов, чередуясь, приводили в движение
живые массивы нашей истории, подобно тому как приливы и отливы без
устали волнуют воды морей.

Сначала я озаглавил первую часть второй книги моего сочинения
«Долговременные циклы в истории Франции», но потом побоялся, что
это заглавие приведет к известной двусмысленности, поскольку слово
«цикл» употребляют, как правило, только экономисты. В их терминоло-
гии каждый цикл включает в себя две истории, два склона по обе
стороны от некоторой верхней точки. Существует, таким образом, вос-
ходящая ветвь цикла - подъем, и нисходящая - спад; вершина от-
деляет одну от другой. Восходящая ветвь исходит из определенной
нимсней точки, нисходящая завершается другой нимсней точкой. Как
раз такого рода колебания я и намерен здесь проследить, но на протяже-
нии весьма длительного периода, какой для самих экономистов и тем
более для историков безусловно непривычен. Однако я искренне верю,
что историческая наука нуждается в этом понятии и в той рискованной
постановке проблем, которую оно предполагает.

Нужно раз навсегда условиться: эти долговременные, многовековые
циклы - не только экономического происхождения. Они несоотносимы
с историческим материализмом, для которого экономика выступает
причиной и главнейшей движущей силой жизни людей. Причины и сле-

8       Предисловие

дствия в них, как всегда и бывает, переплетены друг с другом и связаны
определенной системой feed back *, которая превращает их поочередно
то в причины, то в движущие силы, то в следствия. Всякий затяжной
упадок, всякий вековой подъем уровня жизни, всякая экономическая
депрессия, не преодолимая в короткие сроки, безусловно предполагают
взаимодействие множества факторов, в число которых может входить
что угодно - политика, общественная жизнь, культура, развитие тех-
ники, войны и т. д. Это целостность, прекратившая полезное действие и
ставшая вредоносной либо вновь становящаяся полезной и подготав-
ливающая подъем. Короче, мы наблюдаем общий упадок или оживле-
ние, но почти никогда не можем определить их истинные причины.

В конечном счете я надеюсь, что читатель, освоивший язык со-
временных экономистов, пусть даже по ежедневным газетам, согласится
с тем расширительным толкованием, которое я в этой книге вкладываю
в слово «цикл». Историки, конечно, будут более сдержанны. Дейст-
вительно, мы привыкли рассматривать каждую из сменяющих друг
друга Франции саму по себе: у нас есть специалисты по доисторической
эпохе, специалисты по независимой Галлии или галло-романской анти-
чности, есть медиевисты, исследователи новой истории и т.д. И без
этого никак нельзя обойтись. Однако все эти Франции нужно сблизить
между собой. Нелишне упомянуть, что история каждой из них неумоли-
мо циклична. Они рождаются, достигают расцвета, клонятся к упадку.
Они приходят на смену одна другой - но разрыва между ними нет.

В этой, второй книге, называющейся «Люди и вещи», я, чтобы в
общих чертах обрисовать наше прошлое, обратился к языку двух наук,
демографии и экономики, поскольку именно в этих областях обнаружи-
ваются наиболее очевидные, легкоуловимые признаки подобных глу-
бинных сдвигов. Люди: сколько их? Вещи: как они позволяют людям
жить, выжить, заставляя их в случае необходимости двигаться вперед
либо отступить с той или иной линии, позиции, завоеванной раньше?
Численность народонаселения - Андре Пиатье говорит в подобном
случае о «человеческом капитале» - является здесь первичным «ин-
дикатором» и даже, по утверждению Ги Буа °, «наименее произвольным
критерием». Ей и посвящены по преимуществу главы 1 и II «Население
Франции от доисторического периода до 1000 года», «Население с Х
века до наших дней». Главы III и IV посвящены крестьянской экономи-
ке до XX века; их названия: «Инфраструктуры» и «Суперструкту-
ры» - я объясню в свое время.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

На юге франции говорят un a кормили правило
Указанным беднякам впредь
Есть сравнительно поздно километров равнине
Бродель Ф. Что такое Франция истории Европы 5 серебра
чья культура