|
|
<<< ΛΛΛ >>>
Капитал, согласно самому распространенному определению, это
продукт выполненного прежде труда, вновь вводимый в процесс произ-
водства. В этом смысле он присутствует во всех областях жизни и во все
эпохи существования человечества. Экономист Шарль Жид, дядя знаме-
нитого писателя, писал, что капитал - «вещь столь же древняя, что
и первый каменный топор» '"",- можно было бы сказать: столь же
древняя, что и палка для копания, «самое примитивное сельскохозяйст-
венное орудие» ^, или, a fortiori *, что и мотыга или плуг *°\
Капитализм, если он порождает капиталистов, но представляет из
себя «не что иное, как мобилизацию капиталов» (определение, конечно,
чересчур поспешное *^), также имеет право на звание долгожителя.
Поэтому меня, в отличие от некоторых критиков, нисколько не смущает,
что Марсель Лаффон Монтель назвал свою книгу 1938 года «Этапы
капитализма от Хаммурапи до Рокфеллера», а превосходный историк
Теодор Моммзен, к великому возмущению Маркса, писал о капитале
и капиталистах в связи с древней Вавилонией.
Однако «капиталисты» и «капитализм», в отличие от «капитала»,
в рамках определенной экономики или определенного общества не
вездесущи. Они принадлежат высшим, самым сложным уровням эко-
номической жизни. Там они и функционируют. Разумеется, капитализм
по необходимости спускается в низшие слои, но при этом в первую
очередь он остается элементом суперструктуры, чье место - на самой
вершине иерархической лестницы. Поэтому исследовать капитализм -
значит занять превосходный наблюдательный пункт. Недаром я люблю
говорить, что капитализм - это все равно что превосходная степень
в грамматике.
* Тем более (лат,).
V. Верхняя ступенька иерархической лестницы капитализма 341
Капиталы, капиталисты и капитализмы. Жаку Лаффиту мы обя-
заны наблюдением запоздалым и немного преувеличенным, но позволя-
ющим сразу показать, какими разными бывают капиталы, капиталисты
и, следовательно, капитализмы. «Капиталы,- говорит Жак Лаф-
фит,- не всегда [курсив мой.- Ф. Б.] принадлежат тем, кто ими
пользуется. Напротив, те, кто ими владеет и кого в просторечии зовут
богачами [Тюрго и многие его современники задолго до Лаффита гово-
рили в этом случае о «капиталистах»], стремятся не использовать их
самостоятельно, но давать их взаймы тем, кто трудится, с условием, что
часть произведенного продукта возвратится к заимодавцам, благодаря
чему они смогут существовать безбедно и покойно» ^.
Таким образом прочерчивается важная, пожалуй даже самая важ-
ная, граница экономической жизни, однако напрасно было бы ждать от
этого критерия особой четкости: в самом деле, я могу одновременно
финансировать свое собственное предприятие, быть капиталистом на
покое и участвовать в предприятии, созданном третьими лицами. Но
если принять определение Жака Лаффита, уже нельзя будет вслед за
его знаменитым современником Давидом Рикардо (1772-1823) утверж-
дать, что человек становится банкиром, «лишь только он начинает
использовать деньги, принадлежащие другим людям». Эта удачная фор-
мулировка применима также к купцу, негоцианту и даже, чуть позже,
к промышленнику: все они также «используют деньги, принадлежащие
другим людям».
Таким образом, если я не ошибаюсь, на верхнем уровне экономика
делится на две зоны: ту, где капиталы накапливаются, дремлют и,
тезаврируясь *, рискуют стать бесплодными, и ту, где они устремляются
в производство, подобно тому как вода устремляется по хорошо проло-
женному руслу прямо к мельничному колесу, которое она приводит
в движение. Те, кто принимает разделение на эти две зоны, будут,
естественно, считать капиталы, участвующие в процессе производства,
«истинными», отвечающими своему предназначению, все же осталь-
ные- «мнимыми», представляющими собою скандальное отклонение
от нормы: ведь они отстранены от производства и, следовательно, не
служат общественному благу. Жозеф Шаппе писал о «мертвой монете»;
быть может, существуют также и мертвые капиталы ^'?
Мне подобная точка зрения кажется совершенно неверной. Я не
возьму на себя смелость оправдывать накапливание капиталов, их
откладывание про запас. Но если абстрагироваться от моральных оце-
* Накапливаясь частными лицами в виде сокровища (примеч. ред.).
342 Глава четвертая. Суперструктуры
нок, я полагаю, что активный капитализм может существовать только
благодаря резервуару капитализма - держателям денег. Первый невоз-
можен без второго - водокачки, постоянно дающей жизнь более или
менее обильным потокам воды. Больше того, я вообще сомневаюсь
в том, что бывают капиталы мертвые, инертные: некая сила тяжести
заставляет и воду, и деньги покидать их первоначальное местона-
хождение.
В связи с этим мне приходит на память мелкое, даже ничтожное
происшествие, описанное в «Мемуарах господина де Гурвиля» *". Дело
происходит в начале царствования Людовика XIV, в 1663 году. Мему-
арист возвращается в Брюссель, где, уточняет он, «жил я с большей
приятностью, нежели в прочих местах. Господин маркиз де Силлери
оказал мне честь своим посещением, а поскольку поведал он мне, что
с охотою посетил бы Антверпен, отправился я туда с ним заодно. Повел
я его взглянуть как на диковину на господина Палавичини ^°, одного из
самых богатых людей в мире, вовсе, однако ж, в том не убежденного.
Я сказал ему [господину Палавичини], что надобно ему раскошелиться
[...] что должен он нас угостить и дать нам по крайней мере карету
и шестерку лошадей для прогулок. Он же в ответ принялся уверять
господина де Силлери, что нет у него того богатства, какое все ему
приписывают, и, указав нам на каморку подле своей спальни, открыл,
что хранит там серебряные слитки стоимостью в добрую сотню тысяч
экю, которые не приносят ему ни единого су [...] в Венецианском же
банке лежат у него сто тысяч ливров, с которых также не получает он
ни единого су, а в Генуе, откуда он родом, имеются у него четыре сотни
тысяч ливров, с которых получает он прибыли ничуть не больше,
одним словом, он только и твердил, что от всех этих богатств нет у него
никакого дохода. И когда вышли мы от него, господин маркиз
де Силлери признался мне, что трудно ему поверить [...] в то, что видел
он только что своими глазами, и после, возвратившись в Париж, не раз
говаривал он мне о том, как жалеет, что не сообщил эту сцену Мольеру,
дабы тот вставил ее в комедию "Скупой"«. Поскольку «Скупой» был
впервые сыгран лишь в 1668 году, это было вполне возможно.
Но я вспомнил этот случай и даже пересек границы королевства не
для того, чтобы порассуждать о скупости. Конечно, любопытно видеть
капиталиста, дошедшего до такой крайней степени осторожной и даже
смиренной бездеятельности. Любопытно также отметить походя, что
наследник славного рода Палавичини, который уже в начале XV века
был одним из самых богатых в Генуе, и в XVII веке еще очень богат:
следовательно, в противоположность тому, что думали Анри Пиренн
V. Верхняя ступенька иерархической лестницы капитализма 343
и виконт д'Авенель, совершенно не обязательно, чтобы всякое состоя-
ние, нажитое капиталистом, ipso facto *, словно в угоду некоему закону
справедливости, проматывалось в течение жизни двух или трех поколе-
ний и на место прежних богачей приходили новые. Что мы и принимаем
к сведению.
Но, пожалуй, прежде всего этот пример доказывает, что, пусть даже
капитал кажется крепко спящим, зарытым глубоко в землю, это чаще
всего одна лишь видимость. Не только потому, что слитки серебра
играют для их владельца роль резерва, гарантирующего ему, что однаж-
ды он сможет продать один или несколько из них на антверпенском
рынке, но и потому, что деньги, которые он хранит в Венеции или
в Генуе, в серьезных, пользующихся всеобщим доверием банках, оказы-
ваются благодаря этому включены в общий ход дел, пусть даже сам
владелец ничего об этом не знает.
Таким образом, неподвижные деньги как будто только силою своего
веса, из-за одной лишь необходимости поместить их куда-либо, стремят-
ся войти в обращение, «ожить». Бывает также, что богач завещает
деньги самому неожиданному наследнику, а тот оказывается транжирой
и проматывает всю огромную сумму; другой богач исполняет нравствен-
ный долг перед родными (такое тоже случается) или наделяет приданым
молодую родственницу; третий, не в силах устоять перед соблазном
и пользуясь успокоительным посредничеством нотариуса или даже
банкира, отдает некоторую часть капитала в рост или доверяет его
«дольщикам», сборщикам налогов, которые снабжают кредитами нуж-
дающегося в том государя.
Короче говоря, между капиталами живыми и капиталами более или
менее неподвижными всегда сохраняется взаимосвязь; вторые постоянно
превращаются в первые. Причем как во вчерашней экономике, так
и в экономике сегодняшней процесс этот совершается весьма успешно;
ведь - это, вероятно, смог бы доказать список налогоплательщиков,
которые с 1981 года облагаются налогом, взимаемым с больших состоя-
ний,- самые богатые люди Франции безусловно не принадлежат к чис-
лу активных капиталистов.
Вес спящего капитала. Для экономики в целом эти деньги, хранящи-
еся в надежном месте,- не что иное, как гарантия, резерв, запас
прочности. Однако для того чтобы губка оставалась влажной, нужно,
* само по себе (лат,).
344 Глава четвертая. Суперструктуры
<<< ΛΛΛ >>>
В строении франции есть некая система
Не регионы франции человек рабочих
Нижних сообщений обнаруживается
Посколькупозволительно говорить о единстве всей франции
Затруд нительность путешествий влияла на повседневную жизнь французов
|
|
