<<<     ΛΛΛ     >>>   

Для понимания личности В.Жаботинского показательны, отмечаемые биографами, такие черты его натуры, как честолюбие, напористость, амбициозность, цинизм, тяготение к применению насилия и мрачный взгляд на человеческое существование. Характерная для него беспринципность в выборе средств для достижения желаемой цели проявилась, например, в таком эпизоде: для того, чтобы добиться от Англии скорейшего согласия на создание в Палестине еврейского государства, он вел переговоры с политическими противниками Англии, в том числе и с Б.Муссолини . Заслуживает внимания также и увлечение В.Жаботинского антинаучной реакционной теорией так называемого социального дарвинизма. В 1910 году он написал специальную статью на эту тему под очень красноречивым заголовком — “Человек человеку — волк”; в этой статье содержался призыв автора к своим читателям расстаться со всякой сентиментальностью, никому не доверять и полагаться лишь на использование грубой, непреклонной силы.

В свете вышеизложенного, вполне закономерным представляется то, как В.Жаботинский предполагал решать вопрос еврейско-арабских отношений в Палестине. Если кратко определить главный принцип его подхода к решению проблемы будущей судьбы палестинских арабов, то это был расчет на проведение самой жестокой и беспощадной политики подавления любого протеста со стороны палестинских арабов против сионистской колонизации. В.Жаботинский не испытывал ни малейших сомнений в том, что предполагаемое еврейское государство в Палестине должно занимать всю территорию на обоих берегах реки Иордан, в пределах древнееврейских царств. Когда после окончания первой мировой войны Лига Наций выдала Великобритании мандат на управление Палестиной, он стал требовать от британских мандатных властей немедленного создания в Палестине еврейского государства “в его исторических границах”. В.Жаботинский настаивал на том, чтобы ВСО отказалась от тактики пассивного приспособления к колониальной политике Великобритании на Ближнем Востоке и перешла бы к проведению решительных мер по созданию еврейского государства, используя методы вооруженного насилия над палестинскими арабами.

Отношение В.Жаботинского к арабам определялось всей совокупностью качеств его характера, в том числе и его расистскими убеждениями. Он причислял арабов к числу “нецивилизованных” наций и поэтому считал, что любое проявление жестокости по отношению к ним совершенно оправданно “потребностями цивилизации” и “правом сильнейшего”. В.Жаботинский говорил об арабах, как о народе умственно неполноценном, который тем не менее не хочет смириться с верховенством над ним евреев — передовой цивилизованной нации. Расистский взгляд на арабов не оставлял в его сознании никакого места для мысли о возможности согласия между евреями и арабами, и он предполагал разделить эти два родственных народа “железным занавесом”.

Последователи В.Жаботинского в современном Израиле, которые называют себя неоревизионистами, пошли дальше своего учителя, их уже не удовлетворяет “железный занавес”, они уже говорят о “железном кулаке”, который следует пустить в дело против арабов. Неоревизионисты сумели убедить многих, если не всех, еврейских граждан Израиля в том, что с арабами можно разговаривать только с позиции силы. Впрочем, и “железный занавес” В.Жаботинского предполагал не простую изоляцию арабов от евреев, но и полное подчинение арабского большинства воле еврейского меньшинства. Профессор из США И.Пелег определяет планы В.Жаботинского по созданию еврейского государства в Палестине и покорению арабского населения, как чистейший империализм. “Все же, — пишет И.Пелег, — подобно многим другим европейским либералам [?], Жаботинский был империалистом, продуктом колониальной эры. Он мыслил об арабах как западный империалист: подобно прочим туземцам, они несомненно будут сопротивляться новым пришельцам, но со временем будут покорены превосходящей силой, выражающей более высокий уровень цивилизации” .

В.Жаботинский имел достаточно много сторонников; его идеи пользовались успехом в самых низших — полупролетарских и люмпенпролетарских — слоях еврейского населения в странах Восточной Европы и в России. И в настоящее время в Израиле неоревизионисты пользуются наиболее активной поддержкой со стороны наименее политически развитых слоев еврейского населения, о чем уже говорилось в главе II.

Важнейшим пунктом политической программы израильских неоревизионистов было и остается решительное противодействие созданию на земле Палестины суверенного национального государства палестинских арабов. Уместно в связи с этим напомнить следующий исторический факт. Когда после окончания второй мировой войны палестинская проблема была поставлена на обсуждение в ООН, и стал рассматриваться проект раздела Палестины на два самостоятельных государства — арабское и еврейское, то сионисты-ревизионисты самым решительным образом выступили против этого проекта. Когда же все-таки Генеральная Ассамблея ООН утвердила план раздела Палестины между арабами и евреями, то ревизионисты восприняли резолюцию ГА ООН как “предательство сионистского идеала и дела Герцля”.

Возвращаясь к теме о связи религиозного фундаментализма и антиарабизма в Израиле, заметим следующее. Тема о религиозном фундаментализме, вообще, и религиозном фундаментализме в Израиле, в частности, является для исследователя достаточно рискованной в наше время повального увлечения религией. Поэтому хотелось бы обратить внимание на то, что факт существования иудаистского фундаментализма в Израиле и сильного давления его на общественное сознание, во-первых, признается в самой еврейской среде, а, во-вторых, является предметом озабоченности не только представителей секуляризованной части общества, но и умеренных членов религиозной общины и даже раввинов, принадлежащих к реформаторскому течению. Правда, не все авторы отваживаются называть исследуемое явление фундаментализмом и используют термин “религиозный экстремизм”. Мы же все-таки остаемся при своем мнении: данный феномен справедливее именовать именно фундаментализмом, поскольку экстремистские взгляды в идеологии этого течения органично сочетаются с религиозным консерватизмом, ригоризмом и фанатизмом, а также ультранационализмом, легко переходящим в шовинизм и расизм на религиозной почве. Для нас еще одним основанием для того, чтобы именовать рассматриваемый феномен именно фундаментализмом, служит то обстоятельство, что эти идеологические доктрины и связанные с ними политические действия направлены своим острием против палестинских, и вообще всех арабов, которые рассматриваются как определенное этнокультурное и этноконфессиональное сообщество, чуждое и противостоящее другому этнокультурному и этнорелигиозному сообществу — еврейскому. Таким образом, борьба между евреями и арабами приобретает характер не просто столкновения за территорию или за политическое и экономическое господство в регионе, а именно борьбы религий и построенных на этих религиях цивилизаций.

Каким же именно “техническим” способом увязывается в настоящее время религиозная культура с военно-политической конфронтацией между Израилем и палестинскими арабами, которые, на первый взгляд, добиваются чисто политической цели — создания своего национального суверенного государства? В библейском вероучении, а точнее, в текстах библейских книг, есть множество таких идей, слов, описаний, выражений, образов, которые при надлежащем умении можно довольно легко использовать для проповеди антигуманных целей. Возьмем в качестве первого примера область, казалось бы, самых отвлеченных богословских понятий “вера” и “действие” и их связи. Философ и богослов М.Бубер, о котором уже упоминалось во введении к настоящей работе, оперировал этими понятиями для построения религиозной философии истории еврейского народа. Например, описывая ранние стадии движения хасидизма, М.Бубер писал о смысле учения хасидов: “В действии ему (то есть стороннику хасидизма — А.В.) открывается истинный смысл жизни. Здесь еще явственнее и глубже, чем в первобытном христианстве, равнодушие к тому, что [!] делается, потому что всякий поступок, совершаемый с благоговением, то есть с мыслью, направленной на божественное, ведет к сердцу мира. Ничто не дурно само по себе; каждая страсть может превратиться в добродетель, каждое влечение в “колесницу для Бога”. Не материя поступка, а только его освященность имеют значение. Каждый поступок свят, когда он направлен на спасение. Душа деятеля, и она одна, определяет сущность его деяния” .

По нашему разумению, приведенные рассуждения являются примером крайне опасного этического релятивизма, прикрытого философической риторикой. По существу, все этическое учение библейских пророков выворачивается наизнанку, ставится с ног на голову: благочестие и добродетель понимаются не как благие и добрые, то есть общественно полезные, результаты деятельности верующего, а главным образом как субъективное представление о богоугодности того или иного поступка. Аналогия с иезуитской доктриной “цель оправдывает средства!” напрашивается сама собой, — во имя божие можно совершать любые деяния. Именно под девизом “все позволено ради благой цели!” и развиваются религиозный фанатизм и экстремизм. М.Бубер, по-видимому, не хотел даже задумываться над вопросом о том, кому же дано право определять благость или неблагость цели, преследуемой индивидом, обществом или религиозной общиной. Судьей человеческих поступков ставился даже не бог, а только сам человек. Если вдуматься, то концепция М.Бубера по существу является антирелигиозной и анархической. Вот так разрушаются самые благородные идеалы отвлеченных, абстрактно-гуманистических учений, если они не подкрепляются соответствующей общественной практикой, и надлежащей общественной организацией, и если религия ставится на службу низменным целям.

Нам уже приходилось говорить о том, что консервативно настроенная часть израильского общества, а по итогам парламентских выборов 1996 года ее можно считать большей частью, настаивает на аннексии арабских земель, оккупированных Израилем в ходе военных действий в июне 1967 года. Политические успехи экстремистских сил в израильском обществе объясняются, помимо прочих причин, еще и слабостью сторонников мирного и справедливого урегулирования палестинской проблемы. По мнению специалиста по национальным проблемам Иосифа Вейлера, “В Израиле между всеми политическими силами (исключая несколько маловлиятельных групп) существует единство мнений в отношении того, что создание нового независимого палестинского государства полностью противоречит жизненным интересам Израиля” . Вполне понятно, что такая массовая оппозиция реализации самого главного национального чаяния палестинского арабского народа не может не перерасти в оппозицию арабам, как нации в целом, во всех ее проявлениях.

И.Вейлер раскрывает истинную цель плана введения самоуправления на оккупированных арабских территориях, которая заключается в недопущении создания суверенного арабского государства. “[...] ясен, — пишет И.Вейлер, — главный израильский принцип: “автономия” не должна обладать возможностью стать переходом к образованию на оккупированных территориях палестинского государства” .

Под аннексионистские политические претензии правящих кругов Израиля подводится доступный пониманию широких еврейских масс идеологический фундамент, для построения которого используется Священное писание. Типичный представитель иудаистского фундаментализма, раввин Давид Хартман использует Писание для создания целой концепции нетерпимости к иноверцам — “чужакам”, как он их называет. В одном из своих интервью представителю прессы он заявил: “Я хочу, чтобы Вы запомнили: Библия вовсе не учит терпимости. Книги Библии — вовсе не источник терпимости. К Библии обращаются в поисках страстности, воодушевленности, пламенных чувств. Запомните: персонажи Библии — экстремисты” . Когда Д.Хартману был задан вопрос о том, как он может связать свои слова с тем несомненным фактом, что в еврейской культуре существует сильная гуманистическая традиция, то он ответил так: “Не следует думать, что традиции образуют некое единое целое. В общем русле традиций находят свое место различные направления. Существует такая же сильная традиция нетерпимости. Так что, если Вы ищете в Библии образец поведения, то Вы не извлечете из нее примеров гибкости и приспособляемости, Вы не научитесь сердечности по отношению к “чужаку”. Если Вы сможете найти в Библии весьма выдержанную идеологию, которая поможет Вам осознать Вашу национальную принадлежность, то уж Вам не удастся отыскать в Библии ничего похожего на предписание вроде “полюби чужака”. Библия — это вовсе не проповедь терпимости и плюрализма мнений” .

В словах раввина Д.Хартмана мы обнаруживаем квинтэссенцию идеологии иудаистского религиозного фундаментализма. Он с завидной откровенностью, и полным безразличием к чужому мнению, излагает свое убеждение: он не считает библейское учение общечеловеческим достоянием, а видит в нем основу этнического себялюбия и эгоизма. Идеи всечеловечности истории, сближения и взаимодействия цивилизаций и культур и т.п. явно чужды мировоззрению Д.Хартмана.

Для иудаистского фундаментализма, как мы уже отмечали, характерно “осовременивание” текстов Библии, их использование для насущных нужд текущей политики. Нужды нет, что для этого приходится совершать насилие над духом и буквой Писания. В частности, Д.Хартман, пренебрегая тем фактом, что книги Писания сочинялись за много веков до появления арабов в Палестине, использует тексты этих книг для проповеди нетерпимости по отношению к современным палестинским арабам. Содержащиеся в Библии указания на борьбу с идолопоклонством он прямо переносит на палестинцев, хотя они, так же как и евреи, веруют в единого бога. Здесь налицо преднамеренная фальсификация Писания в интересах текущей политики.

Журналист из “Нью-Йорк Таймс”, беседовавший с Д.Хартманом, пришел к выводу о том, что многие авторитетные религиозные деятели в Израиле усиленно подливают масло в огонь ближневосточного конфликта, не давая ему угаснуть. В своей чрезвычайно интересной и поучительной книге о еврейско-арабских отношениях этот журналист пишет: “Большинство противоречий между Израилем и арабами носит сугубо земной характер: конфликт из-за территорий, обеспечение военной безопасности, культурные несходства [...]. Однако религия является составным компонентом некоторых сторон конфликта и придает им дополнительную окраску масштабности и безысходности. Роль религии возросла в обстановке широко распространившегося тяготения к фундаментализму, который выходит за рамки только социального или только религиозного. Поэтому некоторые раввины и имамы подают свой голос за применение насилия” .

Хотя “шестидневная” война в июне 1967 года завершилась триумфальной победой израильтян, тем не менее она имела весьма драматические последствия для израильского общества. Согласно широко распространенному в Израиле мнению, война 1967 года привела к серьезным переменам в израильском обществе в смысле повышения роли правых консервативных сил. В исследованиях по современному Израилю обращается, в частности, внимание на усиление влияния на общественную жизнь клерикальных кругов и на сплочение всех правых (по терминологии, принятой в самом Израиле) сил. Клерикалы поспешили использовать состояние умственного смятения и чувственной взбудораженности в обществе, вызванных войной, для того, чтобы взять реванш за некоторые временные успехи секуляристских сил, одержанные ими в 50-е и в первой половине 60-х годов. В отечественном академическом издании “Государство Израиль” есть следующий вывод о последствиях войны 1967 года: “Агрессия 1967 года и ее результаты усилили и расширили активность правых политических сил в Израиле [...]. После агрессии 1967 года, которая усилила крайне националистические и антиарабские настроения в стране, правые и экстремистские силы перешли в наступление во внутриполитической жизни. Херут, Государственный список (часть РАФИ во главе с Бен-Гурионом, отказавшаяся вступать в МАИ в 1968 году), Свободный центр и Движение за неделимый Израиль требовали аннексии всех оккупированных в 1967 году территорий и неограниченного создания там еврейских поселений” . Добавим от себя, что в этом дрейфе израильского общества вправо религиозные партии и организации сыграли далеко не последнюю, а возможно и главную, роль.

Одним из результатов “шестидневной” войны 1967 года, который усилил религиозную конфронтацию между Израилем и палестинскими арабами, да и арабским миром в целом, стала оккупация израильскими войсками восточной части Иерусалима, так называемого “старого города”, где находятся очень почитаемые мусульманами святыни. Положение усугубил принятый израильским кнесетом закон, по которому Иерусалим объявлялся “вечной и неделимой” столицей еврейского государства. Так развернулся новый акт вражды из-за религиозных святынь, которая длится уже почти восемь десятилетий.

Арабское население Палестины стало испытывать тревогу за безопасность мусульманских святых мест в Иерусалиме еще в 20-е годы нашего столетия в связи с установлением английского правления в Палестине и началом организованной и значительной по численности еврейской иммиграции. Заметим, что религиозные еврейские круги уже в то время были настроены очень агрессивно. Как сообщает А.Кудрявцев, “[...] настойчивые попытки религиозного крыла палестинских сионистов добиться расширения прав евреев на отправление культа у “Стены плача”, равно как и проявление у части иммигрантов (еврейских — А.В.) антимусульманских настроений, способствовали распространению среди мусульман мнения, что истинной целью сионистов является уничтожение мечети Аль-Акса и восстановление на ее месте Соломонова храма” . Стоит отметить, что в течение веков мусульманские правители в Палестине не чинили препятствий религиозным евреям совершать паломничество к иудаистским святыням и проводить религиозные церемонии возле них, в том числе и у Стены плача. Надо сказать, что, пропуская евреев к Стене плача, мусульмане демонстрировали свою веротерпимость и благосклонность ко всем “людям Писания”, то есть к представителям трех монотеистических религий, — ведь эта святыня иудаизма находится на месте, священном и для мусульман (по-арабски, аль-Харам аш-Шариф), и непосредственно примыкающем к мечети Аль-Акса.

В 1922 году была организована кампания всеарабской солидарности по защите и сохранению мусульманских святынь в Иерусалиме и против попыток оскорбления чувств верующих мусульман. Палестинский арабский конгресс совместно с Высшим исламским советом подготовили обращение к мусульманским народам Востока и Запада с призывом “оказать помощь народу Палестины в защите его земли”. В обращении выражалась полная уверенность в том, что “каждый мусульманин и каждая мусульманка считают защиту чести мечети Аль-Акса, первой кыблы и третьей святыни ислама , своей религиозной обязанностью” . Представители арабской общественности из Палестины совместно с главным муфтием Египта составили фетву , которая устанавливала обязанностью всех мусульман защиту мечети Аль-Акса. Представитель арабской общественности Палестины шейх аль-Музаффар обратился со следующим призывом ко всем правоверным мусульманам: “Исламская палестинская нация, которая на протяжении тысячи трехсот лет хранила мечеть Аль-Акса и Купол скалы, заявляет всему мусульманскому миру о том, что из-за ужасных сионистских посягательств, над святыми местами нависла опасность. Мы, как верные и бдительные стражи [...], посвятили себя их защите. Египтянин, хиджазец, турок, перс, афганец, индиец, яванец и любой другой мусульманин имеет такое же право на их защиту, как и мы [...]. Сионистский комитет, намеревающийся утвердить в Палестине иудейское господство и отнять у мусульман мечеть Аль-Акса под тем предлогом, что она была построена на руинах Соломонова храма, стремится превратить Палестину в оплот иудейского влияния на Аравийском полуострове и на Востоке в целом” .

По прошествии почти полувека со времени первых арабо-еврейских столкновений из-за святых мест мусульманства и иудаизма в Иерусалиме, после захвата восточной части Иерусалима израильскими войсками в июне 1967 года, вновь вспыхнул конфликт из-за иерусалимских святынь. В августе 1969 года крещеный еврей Д.Рохан попытался поджечь мечеть Аль-Акса. Хотя этот безумец или человеконенавистник формально не принадлежал к иудаистскому вероисповеданию, все же он был евреем по своей этнической принадлежности, и это дало арабам повод обвинить в провокационной попытке поджога мечети Аль-Акса сионистов. А.Кудрявцев по поводу этого случая пишет: “Однако в глазах широких масс арабов и мусульман, не склонных верить в непричастность сионистов к поджогу одной из важнейших святынь ислама, это событие являлось новым доказательством “антиисламского” характера израильской политики” .

Как могли думать и чувствовать палестинские арабы, Израиль не просто вел войну за расширение своей территории или во имя каких-то военных или экономических интересов, но осуществлял некий зловещий план разрушения арабской цивилизации. И для такого понимания израильской внешней политики у палестинских арабов были достаточные основания. Вот, например, что думает об этом А.Кудрявцев: “Теперь же захват Израилем Иерусалима и призывы сионистских “ультра” к восстановлению Соломонова храма, коллективные молитвы израильских солдат у Стены плача и, наконец, поджог мечети Аль-Акса — все эти факты, соответствующим образом комментируемые арабскими средствами массовой информации и пропаганды, создавали у населения (арабского — А.В.) образ Израиля как "сугубо религиозного государства"” .

Изучение политической истории показывает, что те или иные партии и группировки занимают в общественно-политической жизни господствующее положение в тех случаях, когда возникает благоприятный для них расклад общественных сил и когда возникает в массовом сознании “спрос” на определенный идеологический и политический курс.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Представляет подлинную дорогу никуда
Оказать сильного влияния на культурно-религиозную жизнь еврейского народа в целом
Еврейских граждан израиля в том