<<<     ΛΛΛ     >>>   

Мы не собираемся присваивать себе лавры первооткрывателя острой проблемы культурно-религиозной конфронтации между Израилем и арабским миром. Новые, нетривиальные оценки палестинского конфликта начали появляться в нашей литературе уже со второй половины 80-х годов. В частности, большое внимание культурно-религиозной стороне палестинского конфликта уделил московский востоковед А.В.Кудрявцев. На основании изучения общественного мнения в исламских странах, А.Кудрявцев убедительно показал, как на практике действовали идеологические установки, и на одной и на другой стороне, в борьбе за Палестину. “На этапе, предшествующем “шестидневной войне” (так назвали войну между Израилем и арабскими странами в июне 1967 г. — А.В.), — писал А.Кудрявцев, — арабские правительства продолжали использовать исламские символы и лозунги как одно из средств идеологического обеспечения поддержки военных и политических усилий государства со стороны верующих масс, поднятия боевого духа населения и армии и т.п. Следует подчеркнуть, что подобная практика достаточно широко применялась и сионистским руководством Израиля. Идеологический аспект арабо-израильской конфронтации, заключавшийся в противостоянии арабского национализма и сионизма, неизбежно подразумевал то, что американский исследователь И.Александер охарактеризовал как “искусственно культивируемую теологизированную позицию, вызывающую крайнюю враждебность и даже санктификацию военных действий”” .

Приведенная выдержка из работы А.Кудрявцева вполне может быть использована как выражение главной основы проблемы, которая рассматривается в данной главе. В отношении краткой ссылки на И.Александера следует сказать, что его определение, как говорится, бьет не в бровь, а прямо в глаз. Действительно, обе стороны в конфликте стараются придать идущей между ними войне характер священнодействия. Единственно, с чем мы не согласились бы в высказывании И.Александера, так это со словом “искусственно”. Обычно это определение используется тогда, когда идет речь об идеологическом явлении, лишенном корней в реальной действительности, — в данном же случае никак нельзя сказать, что не существует действительных оснований для вражды между иудаизмом и исламом. В ходе дальнейшего изложения мы более подробно остановимся на этом вопросе.

А.Кудрявцев обращает внимание на тот факт, что в арабском национальном сознании конфликт между евреями и арабами воспринимался как столкновение культур и религий еще во времена подмандатной Палестины, до образования государства Израиль. “Для арабских националистов, — пишет А.Кудрявцев, — сионизм являлся прежде всего религиозно-культурным движением, успех которого свидетельствовал, с одной стороны, о начавшемся “возрождении иудеев”, а с другой — о прискорбном упадке мусульман-арабов” .

В своей работе А.Кудрявцев приводит интересные сведения об известном общественном деятеле и арабском националисте Рашиде Рида, который занимался изучением национальной психологии евреев. Показательно, что Рашид Рида “особо выделял “национальную нетерпимость и национальный эгоизм” иудеев, сама религия которых была предназначена только для “сыновей Израиля” в отличие от ислама, предназначавшегося для всего человечества и не знавшего концепции богоизбранного народа” .

С большой долей уверенности можно говорить о том, что о национальной психологии евреев Рашид Рида судил по сословно-классовой психологии еврейских раввинов и верующих ортодоксов и не принимал во внимание психологию атеистов или лиц, безразлично относившихся к иудаизму, — а таких среди евреев в подмандатной Палестине было не так уж мало. Что весьма важно подметить, так это то, что Рашид Рида подчеркнул этническую замкнутость иудаизма, порожденную (отвлекаясь от других причин) религиозно-мировоззренческим догматом о “богоизбранности” еврейского народа. Нет, пожалуй, ни одного беспристрастного исследователя иудаизма (в том числе и среди евреев), который не обратил бы внимания на этот догмат, как на причину этноконфессиональной изолированности евреев в среде христианских или исламских народов.

Еще одна характерная оценка арабско-еврейского конфликта в подмандатной Палестине, как столкновения двух религий и двух культур, была дана на Всеобщем мусульманском конгрессе, который собрался в Иерусалиме в декабре 1931 года и вел свои заседания в мечети Аль-Акса под председательством Амина аль-Хусейни. В резолюциях Конгресса, как сообщает А.Кудрявцев, “сионизм был осужден как движение, олицетворяющее “религиозную агрессию” против мусульманских святынь” .

После образования государства Израиль и поражения арабских стран в войне с Израилем в 1948-1949 годах, арабские религиозные националисты постарались извлечь уроки из понесенного ими поражения. В анализе, который они сделали, арабо-израильская война была также представлена как столкновение двух цивилизаций, основанных на различных вероучениях. В 1950 году вышла в свет книга Камиля аш-Шарифа под названием “Братья-мусульмане в Палестинской войне”. В этой книге есть также определение арабско-еврейского конфликта, как противоборства религиозных идеологий: “Сионистскому движению, — писал К. аш-Шариф, — основанному на Торе и Талмуде, собирающему евреев всего мира у Стены плача и возле города Давида, может противостоять только сплоченная исламская умма, живущая аятами Корана, движимая примером Мухаммада [...], для которой смерть во имя защиты этой земли — кратчайший путь к райским кущам и удовлетворению Аллаха [...]” .

То, что происходило в промежутке между первой и второй мировыми войнами на территории подмандатной Палестины, бесспорно очень важно и показательно для развития темы о современном антиарабизме в Израиле, но следует отметить, что идеологические и политические зародыши палестинской проблемы появились еще в XIX веке. Уже в то время, когда вынашивалась идея “возвращения народа Израиля к Сиону” и разрабатывался проект создания еврейского государства, идеологи и политические лидеры палестинофильского и сионистского движений совершили роковую ошибку, не задумываясь как следует над тем фактом, что Палестина была населена арабами. Сионисты или проявляли полное равнодушие к будущей судьбе арабского населения или были настроены открыто враждебно по отношению к нему и нисколько не хотели с ним считаться. Об этом откровенно писал на склоне своей жизни крупнейший сионистский деятель ХХ века Нахум Гольдман, долголетний президент Всемирной сионистской организации (ВСО) и Всемирного еврейского конгресса (ВЕК), человек безусловно посвященный во все подробности истории сионистского движения. В своей книге “Еврейский парадокс” Н.Гольдман утверждал следующее: “Для Герцля проблема сионизма была простой и он выразил ее целиком в известной и вводящей в заблуждение фразой: "Проблема сионизма — есть проблема средств передвижения: есть народ, лишенный земли (то есть еврейский народ — А.В.), и есть земля, лишенная населения"” . Из высказывания Т.Герцля можно логически сделать вывод о том, что ни он сам, ни его сторонники вообще не считали территорию Палестины чьей-либо суверенной собственностью, будто и не существовало ни Османской империи, ни арабского народа в Палестине. Как вытекает из упомянутого афоризма Т.Герцля, сионистские лидеры считали Палестину как бы землей без хозяина, иначе говоря, брошенной землей, пустошью. Основатель сионизма был уверен в том, что Палестина ждет своего “настоящего” хозяина, а таким хозяином, по его представлению, был, конечно же, еврейский народ, поскольку его далекие-далекие предки когда-то, в отдаленнейшие времена, жили на этой земле. Т.Герцля и его сподвижников, видимо, нисколько не смущал тот факт, что древние евреи покинули землю Палестины, в результате войны с Римской империей, еще в I веке н.э., и что предки арабов жили в этом регионе тоже с незапамятных времен, а арабская мусульманская государственность возникла здесь еще в начале VII века н.э. Как считают все современные трезвомыслящие исследователи, в претензиях на обладание землей Палестины вообще не уместны никакие ссылки на “историческое первородство”.

Идею создания суверенного еврейского государства Т.Герцль изложил в своей книге, которую так и назвал “Еврейское государство”; она увидела свет в 1896 году. Спустя семьдесят с небольшим лет после появления “Еврейского государства”, Н.Гольдман подверг идею Т.Герцля резкой критике в своей книге “Еврейский парадокс”. Н.Гольдман выразил уверенность в том, что “Если бы Герцль рассматривал еврейскую проблему во всем ее многообразии и сложности, он никогда не написал бы книгу “Еврейское государство”. Однако он не знал предмета, и это привело к тому, что он пустил в обращение два ложных тезиса. Ложность их в том, что, во-первых, Палестина не была страной без населения, поскольку там жили сотни тысяч арабов; а, во-вторых, евреи не были народом без земли, поскольку ассимилированные евреи были добропорядочными гражданами Франции, Германии, Англии и других стран” . То, что утверждение Н.Гольдмана о некомпетентности Т.Герцля в вопросах еврейской истории не было недоразумением или напраслиной, подтверждается мнением двух солидных еврейских историков М.Марголиса и А.Маркса. В своей “Истории еврейского народа” они замечают в отношении Т.Герцля: “Он был очень мало связан с проблемами еврейства; его познания в области иудаизма были скудными” .

Маститый сионистский деятель критиковал не только позицию Т.Герцля и ранних сионистских лидеров в отношении колонизации Палестины, но и весьма критически отзывался о политике израильского руководства в отношении палестинцев, в первую очередь, и арабов в целом. В 1974 году, то есть год спустя после израильско-арабской войны 1973 года, Н.Гольдман дал пространное интервью популярному израильскому журналу “Нью Аутлук”. И в этом интервью, касаясь палестинской проблемы, он резко осудил тех сионистских лидеров, которые абсолютно не хотели считаться с палестинскими арабами и их законными интересами. Себя патриарх сионистского движения характеризовал как одного из немногих руководителей мирового сионизма, которые сохраняли разумный подход к проблеме взаимоотношений евреев с арабским миром. “Я понял, — твердо заявил Н.Гольдман, — что без соглашения с арабским миром для еврейского государства нет будущего [...]” . Примечательно, что игнорирование интересов палестинских арабов со стороны “отцов-основателей” Израиля Н.Гольдман назвал, используя библейские образы, “первородным грехом Израиля”!

В данной работе нет места, да и большой необходимости, рассматривать все аспекты еврейской колонизации в Палестине и все обстоятельства, сопровождавшие создание государства Израиль, хотя безусловно последствия тех, теперь уже исторических, событий сказываются и на сегодняшнем состоянии палестинского вопроса. Не станем мы касаться и темы политических и экономических отношений между Израилем и палестинскими арабами, и Израилем и всем арабским миром. Все эти вопросы достаточно полно отражены в нашей научной литературе и в публицистике. Мы сконцентрируем внимание лишь на религиозно-культурном и этнопсихологическом аспектах израильско-палестинского конфликта.

Нам представляется, что для темы данной работы важное значение имеет проблема того, какую роль сыграла религия иудаизма в идеологическом обеспечении политической и хозяйственной деятельности еврейских колонистов в Палестине. В главе I уже вкратце упоминалось о том, что мысль о возвращении евреев к Сиону (Сион — не только название холма, на котором в древности стоял Храм Соломона, но и одно из древнееврейских названий всей страны Ханаан) служила отправным пунктом для разработки и распространения разных идеологических концепций палестинофильства, а позже — религиозного сионизма. В настоящей главе есть смысл остановиться на этой теме несколько более подробно. Начнем с указания на то, что именно благодаря непрерывавшейся религиозно-культурной традиции в исторической памяти еврейского народа сохранялось воспоминание о жизни евреев в Эрец Исраэл (Земле Израиля) или в Сионе. Отправление религиозного культа, соблюдение обрядов и, в первую очередь, обряда празднования субботы, религиозные праздники и посты — все это, вместе взятое, способствовало тому, что память о библейском периоде истории евреев никогда не стиралась в народном сознании. При этом, заметим, что Сион для евреев, в первую очередь религиозных, рисовался не только как родина праотцев, но и как священное место, где происходили великие чудесные события, главнейшим из которых является установление союза (завета) между еврейским народом и богом Яхве (Иеговой).

Громадную роль в этнорелигиозном сознании евреев сыграла в прошлом, и продолжает играть ныне, библейская легенда, повествующая о том, как всемогущий бог Яхве отдал Ханаан (Сион) евреям в качестве вознаграждения за то, что они дали священный обет нести учение единого бога всем остальным народам, коснеющим в язычестве. Религиозно-мистический образ Земли обетованной, порожденный иудаистской культурой, обладает огромной силой воздействия на национальную психологию евреев, а стало быть, и на образ их поведения в самых практических вопросах, на первый взгляд не имеющих никакого отношения к религии.

Идея возвращения к Сиону начала обретать первоначальные очертания некоей, может быть отдаленной, но тем не менее реальной, перспективы именно в религиозном, а не в светском сознании. В середине XIX века два раввина — Иехуда Алкалай (1797-1878 гг.) и Цви Хирш Калишер (1795-1874 гг.) — стали пропагандировать свое убеждение в том, что возвращение евреев к Сиону предопределено свыше и потому неизбежно. Призыв к еврейскому народу вернуться в Сион они аргументировали именно тем, что для настоящего благочестивого еврея жизнь в Сионе есть исполнение священного долга. Существуют основания полагать, что своей проповедью возвращения в Сион И.Алкалай и Ц.Калишер внесли большой вклад в развитие фундаменталистского течения в иудаизме, поскольку для современных религиозных фундаменталистов в Израиле догматы о богоизбранности народа Израиля и о даровании богом Яхве земли Палестины в вечное и нераздельное владение евреям являются основополагающими устоями всей их идеологической и политической программы.

Соблюдая истину, и в интересах понимания существующих в еврейском народе идеологических противоречий, надо обязательно сказать о той ожесточенной борьбе, которая развернулась вокруг идеи возврата к Сиону. Проповедь И.Алкалая и Ц.Калишера не всеми еврейскими авторитетами была принята безоговорочно, — уже тогда нашлись лица, которые высказали сомнения в обоснованности претензий евреев на создание своей колонии в Палестине. Как раз в пору зарождения сионистского движения, Ицхак Эпштейн (1862-1943 гг.) написал этикополитическое эссе “Скрытый вопрос” и направил его 7-му Сионистскому конгрессу, проходившему в Базеле. В своем эссе он высказал упрек лидерам международного сионизма в том, что они допускают опасное заблуждение, не думая о тех весьма вероятных драматических последствиях, которые может породить переселение евреев в Палестину, поскольку обязательно столкнутся интересы двух сторон — евреев и арабов. Как считал И.Эпштейн, жестокое столкновение между арабами и евреями в Палестине будет совершенно неизбежно, если сионистское движение не изменит своего взгляда на палестинских арабов. Он напомнил депутатам Сионистского конгресса о том, что арабы живут в Палестине более тысячи лет, и что поэтому нет абсолютно никаких оснований представлять себе палестинскую землю бесхозной. По поводу расхожего в сионистской среде афоризма “Землю без народа — народу без земли” (авторство его приписывается еврейскому писателю Израэлю Зангвиллю (1864-1926 гг.)) И.Эпштейн выразился так: это изречение есть игра праздного ума и не имеет под собой никакого реального основания, а потому вводит в заблуждение легковерных людей. Активные сионисты, в большинстве своем, реагировали на эссе И.Эпштейна с негодованием и обидой.

Одним из первых на него с резкой критикой обрушился известный в свое время сионистский деятель Зе’ев Смилянский (1873-1944 гг.), брат известного еврейского писателя Моше Смилянского и отец еще одного писателя из этой семьи — Изхара Смилянского, известного под псевдонимом С.Изхар. В 1908 году З.Смилянский ответил И.Эпштейну статьей под названием “От фантазии к реальности”. В этой статье создателю эссе “Скрытый вопрос” было брошено обвинение в том, что он не знает действительной жизни и готов пожертвовать интересами евреев в угоду арабам. Автор статьи упрекал И.Эпштейна в том, что он страдает романтическим и абстрактно-гуманистическим подходом к жизненным явлениям; З.Смилянский сравнил И.Эпштейна с той частью еврейской молодежи в России, которая из романтических побуждений участвует в общероссийском социал-демократическом движении и борется за интересы русских рабочих и крестьян, нанося тем самым ущерб интересам евреев в России. Если даже взглянуть на позицию З.Смилянского в его полемике с И.Эпштейном просто с точки зрения нормального буржуазного демократизма, то и тогда нельзя будет не признать ее узко националистической и ретроградной.

В атаке на позицию автора “Скрытого вопроса” принял участие и брат Зе’ева Смилянского писатель Моше Смилянский, который высмеивал отношение И.Эпштейна к идее переселения евреев в Палестину, как неумно альтруистическое, примиренческое и, более того, капитулянтское. М.Смилянский выдвинул тезис о “реальном”, а не “абстрактном”, как он выражался, равенстве между арабами и евреями в Палестине. “Реальное” равенство он понимал не как паритет гражданских и политических прав двух народов, а как равновесие в силах. Иначе говоря, он делал ставку на силовое превосходство в возможном и, скорее всего, неизбежном конфликте.

Как считали братья Смилянские, взгляды И.Эпштейна выражали стремление к компромиссу, что, с их точки зрения, было свойственно психологии евреев, живущих в диаспоре и не желающих разрыва с ней. По убеждению братьев Смилянских, для возвращения в Сион необходимо было выковать новый еврейский характер: твердый, непреклонный, решительный и эгоистический, — в этом они видели задачу сионистского движения.

В истории сионизма гремело и продолжает греметь имя еще одного и возможно самого последовательного и непреклонного сторонника “твердой руки” в отношении к палестинским арабам. Речь идет о Владимире (Зе’еве) Жаботинском, одном из ведущих сионистских деятелей, популярном среди российских евреев журналисте и писателе. В.Жаботинский был основателем и главным идеологом ревизионистского течения в сионизме. В отличие от Т.Герцля, который вел линию на приспособление сионистского движения к интересам западных колониальных держав на Арабском Востоке, В.Жаботинский настаивал на полной самостоятельности сионистских действий в Палестине с использованием вооруженной силы. Поэтому основанное им направление в сионизме и назвали ревизионизмом.

В.Жаботинский (1880-1940 гг.) родился в семье зажиточных одесских евреев. Среда, в которой он рос, была пропитана духом космополитизма; тем не менее юный Жаботинский получил традиционное (можно назвать его классическим) еврейское образование и приобщился к традиционной, связанной с религией, еврейской культуре. Когда ему минуло 18 лет, он решил отправиться в Европу для получения юридического образования. Побывал он в Швейцарии и Италии. Во время пребывания в Европе у В.Жаботинского пробудился интерес к занятиям журналистикой, и он стал писать корреспонденции для разных российских газет.

Для нашей темы особенно интересна следующая деталь из биографии В.Жаботинского: будучи в Италии, он познакомился с идеологией итальянского национализма и сильно заинтересовался ею. Отметим, что позднее он стал горячим поклонником итальянского фашизма и самого дуче Бенито Муссолини. Тяга В.Жаботинского к фашизму была настолько сильна и так бросалась в глаза, что даже Д.Бен-Гурион, человек, склонный к авторитаризму, называл его “Владимир Гитлер” .

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Одно несомненно это явление представляло крупный религиозно-культурный сдвиг в иудаизме
Фундаменталистское направление развилось в лоне ортодоксального направления
История