<<<     ΛΛΛ   

Инталия с портретами Октавии и Октавийна. Сард. Санкт-Петербург. Эрмитаж
лия в руке. В манере резьбы заметна та же резкость и упрощенность форм, что и в инталии с портретами Октавии и Октавиана. Возможно, произведение выполнено в мастерской римского резчика, осваивавшего тонкости эллинистической глиптики, но еще не достигшего совершенства, каким владели приезжавшие в Рим иноземные художники. Нельзя, однако, отказать мастеру в художественном вкусе, в умении расположить фигуры, передать тяжелую медлительность слонов, легкость фигур погонщиков, величественность позы Ливии, царственность ее жестов. Не случайным кажется и слегка завышенное расположение края полоски, по которой едет колесница, это придает процессии дополнительную торжественность.
Встречаются у мастеров глиптики, работавших в годы ранней империи, и сложные, в границах маленьких инталий, пейзажи с довольно большим количеством различных фигур и предметов. На одной из гемм собрания Эрмитажа в вертикальном овале сердолика изображен приморский пейзаж, в верхней части которого можно видеть многоколонную постройку, очевидно портик, и большое дерево с птицей на


Инталия с Апофеозом Ливии. Сердолик. Санкт-Петербург. Эрмитаж
ветке. Остальная часть геммы отведена морскому заливу с молом в виде полоски и парусными лодками на первом плане. Резчик выбрал для композиции вертикальное положение овала, чтобы показать пейзаж сверху, с птичьего полета, как это обычно трактовалось в живописных росписях третьего помпеянского стиля.
Искусный миниатюрист сумел разместить в маленьком пространстве полудрагоценного камешка сложную композицию — большой залив, берег, лодки, людей — и придать пейзажу широту и величие. На изображении можно разглядеть подъехавшую к краю мола повозку, резвую, перебирающую копытами лошадку и человека в шляпе путешественника. Выразительны и фигуры рыбаков — одного, вытаскивающего из воды добычу, и другого, погруженного в спокойное ожидание. Ощущение неторопливо текущей жизни, безмятежности мирного существования воплотилось в таких сценках не менее сильно, чем в буколистической поэзии «золотого века».
Искусству времени Августа было свойственно единство сюжетных,


Инталия с нимфой Аурой (мастер Диоскурид). Аметист.
Санкт-Петербург. Эрмитаж
стилевых и композиционных приемов. Оно наглядно выступало и в общности тематики как на фресках больших пространственных композиций в римских интерьерах, так и на маленьких инталиях, принадлежавших обитателям этих домов.
Выдающийся резчик инталий Диоскурид, работавший при Августе, создавал не только портреты императора, но, очевидно, и сцены на мифологические сюжеты. Вполне обоснованно ему приписывается крупная (3,5X3,0 см), почти вдвое превышающая размеры остальных аметистовая инталия собрания Эрмитажа с изображением обнаженной нимфы Ауры, сидящей на морском чудовище. С присущим ему мастерством

Диоскурид оттенил нежность тела прекрасной нимфы грубым телом монстра с острыми плавниками. Живо и пластически совершенно переданный разворот фигуры Ауры, изящный наклон ее головы выдают знакомство художника с лучшими памятниками эллинистического искусства. Хорошо обыграны и цветовые качества аметиста: обработанные под разными углами участки его поверхности, сверкая при падающем на них свете, передают динамику бурной морской стихии, гибкую подвижность чудовища и скольжение будто с трудом удерживающейся на его спине нимфы. Созданный резчиком художественный образ изяществом форм, изысканностью выражения не уступает лучшим произведениям любовной лирики «золотого века» римской поэзии и декоративным рельефам, украшавшим алтари имперской столицы.

Кратер из Гильдесгеймского клада. Серебро. Гидьдесгейм. Пелицеус-музей
В многочисленных мастерских торевтов изготавливались красивые по формам, украшенные рельефами металлические сосуды. Среди них выделяется крупный серебряный кратер (большой сосуд), найденный в кладе в Гильдесгейме среди других предметов столового сервиза. Форма

кратера с широким горлом, невысоким маленьким донышком и двумя изгибающимися ручками по бокам говорит о работе большого мастера, тонко чувствовавшего гармонию в соотношении объемов и зависимость формы от наполняющего сосуд содержимого. Металлические серебряные стенки будто послушны влаге, заполнявшей сосуд, они как бы распираются изнутри жидкостью, и поверхность металла кажется нежной, податливой, отвечающей силе внутреннего давления.
Невысоким рельефом лежат на стенках кратера гибкие и тонкие стебли растений, превратившиеся в орнаментальные узоры и почти утратившие реальные формы. Они произрастают из нижней части сосуда, где изображены могучие грифоны, зорко смотрящие в разные стороны. Декоратор разделил поверхность кратера пополам стремительно возносящимся вверх стеблем с извивающимися по бокам более тонкими стебельками и усиками растений. На изгибах стеблей, будто невесомые, сидят амуры, ловящие рыбок и поражающие трезубцами креветок. Для более полного впечатления жидкой, подвижной среды изображены и извивающиеся морские иглы. На стенках кратера между стеблями растений много свободных плоскостей, воспринимающихся как морская гладь.

Кратер из Гильдесгейма. Деталь

Сосуд с цаплями и змеей. Глина. Санкт-Петербург. Эрмитаж

В моделировке фигурок амуров, в гибкости подвижных рельефных рыбок, морских игл, креветок, в вязкости форм, воспроизводящих листики и бутоны, много уверенности и в то же время нежности прикосновения руки мастера. Невысокие рельефы, лежащие на стенках сосуда, тонкие линии стеблей почти сливаются с поверхностью кратера и в то же время четко обрисовываются, когда на нее падает боковой свет. Это придает гильдесгеймскому кратеру особенное очарование, как и гармония объема и формы сосуда с его декором. Материал оказывается здесь подчиненным замыслу автора, и серебряные стенки становятся подобными поверхности чудом застывшей влаги. Как и в произведениях
других видов искусства августовского классицизма, выражение одного через другое, иносказательность, символика, аллегорические намеки облекались в этом памятнике в изысканную прекрасную форму, а чувства поражали своей особенной, ясной прозрачностью.
Керамика ранней империи, как и другие виды художественных ремесел, оставила памятники, отличающиеся высоким мастерством исполнения, гармоничностью пропорций и форм, разнообразием сюжетных рельефных композиций на стенках сосудов. Особенного расцвета достигла в тот период краснолаковая керамика с ярким и звонким цветом лака, покрывавшего стенки глиняных сосудов различных форм. В крупных керамических мастерских небольшого города Арретиума (теперь Ареццо), расположенного севернее Рима, работали талантливые художники, оживлявшие стенки сосудов различными изображениями и сценами в невысоком рельефе. Керамика из Арретиума, получившая название арретинской, широко распространилась в годы ранней Римской империи во многих городах Апеннинского полуострова.
Образцы арретинской керамики — чаще всего небольшие по размерам сосуды (чаши, кубки, иногда блюда или кувшины) — отличаются красивым и чистым красным цветом и невысокими рельефами на внешней поверхности стенок. Однотонность фона и рельефов несколько сближает арретинские сосуды с распространенными тогда мегарскими чашами, в которых поверхность красной или темной глины была того же тона, что и украшающие их рельефы. Много позаимствовали арретинские мастера у керамистов мегарских чаш и в манере заполнения поверхности. Но если мегарским композициям свойственна симметричность и повторы одних и тех же мотивов, то в арретинских сосудах больше свободы в расположении рельефов, разнообразнее сюжеты, совершеннее изображения фигур, предметов, богаче сопутствующая сценам орнаментика. Правда, и в арретинской керамике в ряде образцов заметно чередование сходных фигур, но это встречается не так часто, как в мегарских чашах.
В арретинской керамике, годы расцвета которой приходились на последнюю четверть I в. до н, э. и первую четверть I в. н. э., нашли отражение вкусы римлян ранней империи и черты стиля, господствовавшие тогда и в других видах искусства. Как и в мегарских чашах, рельефы на некоторых арретинских сосудах создавались с помощью форм, имевших «негативные» углубленные изображения. Они оттискивались в мягкой глине на поверхности сосудов, а затем покрывались красным лаком и подвергались обжигу в горячих печах. Лак приобретал исклю-

чительную стойкость и совершенно не изменял цвет, несмотря на долгое пребывание сосудов в земле.
В сюжетах рельефов арретинских ваз часто можно видеть дионисийских божеств, и нередко в них фигурируют сатиры и менады. Много создавалось также сосудов с эротическими сценами, встречаются изображения музыкантов, жрецов около жертвенников, эротов, танцовщиц в высоких головных уборах; показывали в этих рельефах богиню Победы с крыльями, очень напоминающую стуковую с рельефа в римском доме близ виллы Фарнезина.
Как и в стуковых рельефах августовского времени, мастера арретинской керамики предпочитали невысокий рельеф, используя однотонность фона и изображения. Отличие заключалось лишь в том, что в стуковых рельефах преобладал белый тон, а здесь ярко-красный. Кроме того, стуковые рельефы наносились или на плоскую стену, или на вогнутую поверхность свода; в арретинской же керамике основанием служили выпуклые стенки чаш. Кроме того, композиции в стуковых рельефах были значительно крупнее, нежели в арретинских сосудах. И все же единство стилевых качеств, общность сюжетов сближают рельефы на арретинских сосудах со стуковыми рельефами, с одной стороны, и с ме-гарскими чашами — с другой.
Украшения арретинских ваз помимо сюжетных сцен включают и орнаментальные узоры из гирлянд цветов, чередующихся листьев, побегов аканфа, а иногда повторяющихся театральных масок, астрагалов и т. п. Некоторые арретинские чаши имеют клейма, по которым покупатель отличал продукцию одного керамиста от другого и мог делать выбор по своему вкусу. Иногда на стенках сосудов помещались имена создававших их мастеров.
Многие арретинские чаши дошли до нас разбитыми, так как кубки обжигались менее тщательно, чем сосуды в древнегреческих керамических мастерских, и прочность их стенок была невелика. Кроме того, нельзя забывать, что арретинская керамика часто и широко использовалась в жизни. Арретинские мастера распространяли свою продукцию далеко за пределы Апеннинского полуострова. Чаши, сделанные в Арретиуме, а чаще их обломки, порой с интересными рельефами, археологи обнаруживают в самых далеких районах. Много найдено арретинских чаш в северных провинциях Рима — Галлии, Германии, Британии. Встречаются они в восточных и южных провинциях, а также и в римских слоях античных городов Северного Причерноморья.
Арретинские чаши изящны по форме, и в общих керамических объемах и в деталях (в узорах рельефов). Сочность контуров стенок сосудов, прочность ножек, придающих им устойчивость, широта зияющих раструбов горл — все несет на себе следы чисто римской расчетливости и целесообразности, счастливо сочетающихся с эллинистическими гармоничностью и декоративностью.
Мастера прикладного искусства изготавливали немало художественных бронзовых изделий. Небольшие статуэтки богов и ларов находят во время раскопок римских слоев античных городов как Апеннинского полуострова, так и всего Средиземноморья. В быту была распространена красивая по форме бронзовая посуда, фигурные светильники, зеркала

Статуэтка лара. Бронза.
Санкт-Петербург, Эрмитаж

Статуэтка жреца. Бронза.
Санкт-Петербург. Эрмитаж

с изящными ручками или в коробочках, крышки которых обязательно украшал сюжетный или орнаментальный рельеф. Исполнялись в металле фигурки животных и птиц, а также небольшие портретные головки юношей, принадлежавших к императорской семье, чаще всего наследников престола; бронзовые головки служили порой и гирями для весов. Свойственная римлянам прозаическая целесообразность выступала в соединении качеств чисто художественного по исполнению памятника с его практическим применением в жизни, в данном случае в хозяйстве и торговле.
Небольшая, высотой 9 см, статуэтка божка — покровителя римской семьи — лара в виде юноши хранится в Государственном Эрмитаже. Он одет в доходящую до колен тунику и плащ. На голове его венок, а в левой руке рог изобилия. Лар делает шаг правой ногой, и правая

рука его выдвинута вперед. Изящна и легка поступь юноши; в приветливом наклоне головы, в движении протянутой вперед руки, в предназначенном хозяевам дома роге изобилия выражена трепетная радость существа, обеспечивающего счастливое существование семье. Работа очень изысканная. Глаза лара инкрустированы серебром. Показаны тонкие концы ленты, связывающей края венка.
Гиря с портретом мальчика. Бронза.
Санкт-Петербург. Эрмитаж
В другой, несколько более высокой (16 см) статуэтке, называемой «Жрец», выступает величие, свойственное новому образу жизни римлянина, превращавшегося из гражданина республики в подданного империи. Облаченный в тогу, наброшенную на голову, юный жрец, очевидно, держал в руках, совершая жертвоприношение, ритуальные предметы. Они не сохранились, как и отбитые кисти рук. В позе жреца много элегантности и в то же время торжественности, характерных для образов августовского классицизма. Ниспадающие складки тоги обрисовывают движение чуть отставленной назад ноги. В их пластическом богатстве угадывается воздействие эллинистической скульптуры, в то время как складки на груди трактованы плоскостно и жестко. Статуэтка выполнена с той же тщательностью, что и фигурка лара: серебряная инкрустация глаз использована и здесь. Не исключено, что в этой статуэтке переданы портретные черты юного Октавиана.
Мелкие бронзовые предметы, в частности гири, скульпторы времени Августа выполняли в виде портретов.
В собрании Государственного Эрмитажа хранится бронзовый (высотой 16 см) бюст мальчика, возможно, портретное изображение (настолько индивидуальны черты лица).
Тонкая прорисовка в бронзе прядей волос, век, очертаний губ, общая графичность образа свойственны художественному стилю ранней империи. Предполагают, что это портрет юного Калигулы, но характер прически, легкий завиток локона слева, а также намеченное над лбом разделение прядей близки портретам Октавиана. В верхней части головы имеется металлическая петля, с помощью которой бюст использовали в качестве гири.


Денарий с портретом Октавиана. Берлин. Государственный музей
Прекрасный бронзовый памятник августовского времени — довольно крупная (25 см в диаметре) чаша с ручкой и рельефной сценой из Троянской войны — Аякс над телом убитого Ахилла — в медальоне на дне. Для декорировки ручки, краев чаши и ободков медальона богато использован растительный орнамент, жемчужник и овы. Шлем, одежда Аякса и край щита инкрустированы серебром. Совершенство художественных форм в бронзовых изделиях августовского Рима выступало и в крупной (19 см в диаметре) чаше в виде красивой круглой раковины, Стенки ее уподоблены реберчатой раковине, а донце плоскому медальону с резными поясками.
Созвучные живописным декорациям стен, стуковым рельефам и деревянной мебели, образцы которой почти не сохранились, изделия из бронзы хорошо вписывались в общий стиль интерьеров августовских домов. Бронзовые статуэтки, чаши, канделябры, треножники составляли важный компонент в общем ансамбле, которому в годы ранней империи придавали большое значение.


Монета времени Августа с триумфальной аркой
С III в. до н. э. римские монеты начали, подобно греческим, украшаться высокохудожественными изображениями как на лицевой стороне (аверсе), так и на оборотной (реверсе). Однако расцвет монетных чеканов — миниатюрных рельефов, которыми покрывались аверс и реверс,— приходится на эпоху Августа. Золотые монеты (ауреусы) поздней республики выпускались редко. При Августе же золотая чеканка приобрела регулярность, и художники ранней империи большое внимание стали обращать на исполнение монетных композиций. Обычно на лицевой стороне монет изображали портрет Августа, а после его смерти — профили других императоров, иногда и императриц. Так, известна монета с портретом Ливии. На оборотных же сторонах воспроизводились алтари, храмы, триумфальные арки, военные трофеи, коленопреклоненные варвары. Введение во времена Августа в монетное обращение более дорогих материалов, нежели в годы республики, естественно, способствовало и улучшению чеканов монет. Совершенствовалось и производство медных монет, в частности использовалась не бронза, а более дорогой сплав меди — латунь.


Денарий Октавиана с храмом Юлия
В композициях монет ранней Римской империи большую роль играли надписи. Они располагались по окружности на краю монеты, порой под рельефом, реже — пересекая круг монеты и прерываясь расположенным на ней изображением. Надписи иногда бывали пространными, и имя императора давалось обычно с его полным титулом (или титула-турой). Однако они умещались в небольшом кружке монеты, так как использовалось сокращение слов.
Лицо императора на монетах, как правило, выбивалось в профиль; анфас и трехчетвертные положения голов не встречались. Этим в какой-то мере подчеркивалась плоскость кружка монеты, которую к тому же держат обычно пальцами, как бы еще более сплющивая рельеф. Перспективы и объемности форм на монетах ранней империи, да и на более поздних, мастера избегали. Эстетическое чутье заставляло их подчинять изображение в произведении художественного ремесла (а такими можно считать рельефы на монетах) принципам его чисто утилитарного использования.

Чаще всего, за редким исключением, лицо в портретах на монетах ранней империи обращено вправо. Плечи обычно не показывались (только шея). Художник старался сделать лицо крупнее, чтобы яснее передать портретные черты. В ранних монетах соотношение профиля Августа, вписанного в круг, и чистого вокруг него фона отличалось гармонией и изяществом. Отсутствие на аверсе ободка по краю монеты и надписи придавало композициям на золотых монетах особенное очарование. Имя Августа воспроизводилось на реверсе монеты иногда под изображением Козерога с земным шаром и рогом изобилия.
На других монетах портрет Августа заключался в окружность, располагающуюся иногда, из-за небрежности чеканки, не точно по краю монеты. Так изображен Август на тетрадрахме с надписью «Император Цезарь», помещенной под его головой, в пределах окружности ободка. Шесть связанных колосьев, имеющих, как и знак Козерога, символическое значение, вместе с надписью «Август», пересекающей поле монеты, включены в пределы окружности, составленной из небольших точек — бусин.
Постепенно поле монеты все больше заполнялось, в портретах принцепса начинала проявляться имперская значительность. Так, на серебряной монете с портретом Августа в венке (денарии), относящемся ко 2 г. н. э., по краю монеты, занимая весь ободок, помещена титула-тура императора. Значительно загружен и реверс, на котором показаны небольшие фигурки цезарей Кая и Люция, стоящих с копьями возле щитов.
Только благодаря сокращениям слов их титулатура уместилась на краю монеты и под полоской, на которой они стоят, отделяющей часть круга внизу.
На монетах Августа часто воспроизводились не сохранившиеся значительные архитектурные монументы. На оборотной стороне одного из ауреусов представлена стоявшая на римском Форуме трехпролетная триумфальная арка с квадригой наверху, как бы напоминая подданным империи о победах римского оружия. Другую однопролетную триумфальную арку, стоящую там же и также увенчанную квадригой, можно видеть на реверсе денария эпохи Августа. Если на ауреусе квадрига еле видна, то на денарии она занимает почти все поле монеты, подавляя собой изображение арки с надписью на аттике — «Император Цезарь», также с использованием сокращений. С большим мастерством отчеканены лошадки: две средние, за которыми стоит фигура возничего,— анфас, а крайние — в разворотах — справа и слева. В тимпанах арки можно предположить очень обобщенные и маленькие фигурки летящих Викторий, на пилонах арки по бокам — круглые медальоны.
Рельефы на монетах Августа, сохранившие облик сооружений, разрушенных временем, дороги не только историкам, но и исследователям римской архитектуры. Однако монеты ранней империи, как отмечалось выше, прекрасны и как художественные произведения мелкой пластики, миниатюрного рельефа, отражающие манеру и стиль эпохи. Они гармоничны в своих композиционных решениях, в сопоставлении объема круглой монеты, пространства фона, сюжета и надписи.


На одном из денариев Октавиана отчеканен четырехколонный фасад храма божественного Юлия и крупная статуя Юлия Цезаря, которая на монете равна колоннам по высоте. На другом денарии можно видеть фасад стоявшей на римском Форуме Курии, украшенной статуями и окруженной балюстрадой.
Стеклянный кубок.
Санкт-Петербург. Эрмитаж
Изящны и полны гармонии рельефные композиции на серебряных монетах времени Августа. Реверс одного денария украшен фасадом шестиколонного храма, реверс другого — алтарем с гирляндами и двумя оленями. Рельефы на золотых, серебряных, медных монетах ранней империи, судя по их качеству, исполнялись большими мастерами. Каждая из таких монет без преувеличения может быть названа произведением искусства, настолько гармонично и с большим художественным вкусом представлены на них изображения, раскрывающие в своей сюжетной определенности многие характерные черты стиля времени Августа.
Расцвет искусства и художественных ремесел, наступивший после ожесточенных гражданских войн, в годы ранней империи, определил и применение в городах римского государства изделий из сравнительно нового, мало известного ранее материала — стекла. Сосуды из непрозрачного, иногда называемого финикийским, стекла были знакомы римлянам уже давно, но изделия из прозрачного стекла, выполненные в технике выдувания, и особенно многоцветные чаши мозаичного стекла или так называемые миллифиори, а также кубки с двойными стенками, между которыми вставлялись тонкие прокладки золотой фольги, только начинали входить в обиход. На росписях третьего стиля можно часто видеть крупные стеклянные чаши, наполненные фруктами, кубки с вином. В древнеримских погребениях обнаруживают прекрасные образцы стеклянных сосудов разнообразных форм, выполненных в различной технике. Обломки стеклянной посуды находят и при раскопках древнеримских поселений в жилых домах.
Помимо грушевидных или кубических сосудов бесцветного прозрачного стекла создавались яркие, красочные стеклянные сосуды. Для этого использовались различные методы. В технике мозаичного стекла с различными цветовыми тонами исполнялись флаконы, пиксиды, чаши. Так, небольшой грушевидный флакончик и пиксида, сохранившаяся

Чаша мозаичного стекла с массивными ребрами. Санкт-Петербург. Эрмитаж

без крышки (собрания Эрмитажа), имеют стенки из фиолетового, синего, зеленого, белого стекла с добавлением еще прокладок из золотой фольги.
Образец мозаичного стекла — хранящаяся в Государственном Эрмитаже чаша с массивными ребрами на внешней поверхности. Плотное по тону, фиолетового цвета с белыми прожилками в виде спиралевидного узора стекло чаши воспринимается как драгоценный камень. В мозаичном стекле пиксиды и грушевидного флакона отчетливо выступают плоскости одного или другого цвета, разбивающие форму сосуда произвольными, похожими на затеки, поверхностями. В чаше же с реберчатыми стенками плотность стеклянной массы больше. Возможно, ее изготовили уже в конце августовского правления, когда в художественных формах, начинали проявляться такие качества, как массивность, объемность некоторая перегруженность деталями, хотя громоздкость формы чаши несколько

 <<<     ΛΛΛ   

Мавзолей августа
Бюстах зятя августа випсания агриппы
В состав римской империи
Насколько жестоким был политический курс августа