Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Строки римского поэта соотносятся со строками греческого как по ставленные рядом римская копия с греческим оригиналом мраморной скульптуры. Необходимо отметить, что копирование греческих статуй получило особенное распространение именно в годы ранней империи. Однако поэты, да, наверное, и скульпторы, возможно, искренне верили в то, что создают нечто новое, свое, римское, и даже осуждали слишком явные подражания.Тот же Гораций писал: О, подражатели, скот раболепный, как суетность ваша Часто тревожила желчь мне и часто мой смех возбуждала! Первый свободной ногой я ступал по пустынному краю, Я по чужим ведь стопам не ходил... Характер поэтического творчества таких мастеров ранней Римской империи, как Вергилий и Гораций, свидетельствуют о взаимоотноше ниях римского искусства того времени и греческого. Причем греческого искусства не современного Августу, уже клонившегося к упадку и выхо лощенного, а старого, к которому обращались римские литераторы и художники,— классического или эллинистического, а порой даже и архаического. Архаистика в скульптуре ранней империи занимала большое место, многие ваятели находили в архаических формах изящность, созвучную не только поэзии «золотого века», но и стилю многих видов изобразительного искусства. Насколько жестоким был политический курс Августа, безжалостно истреблявшего всех, кто ему мешал и не прославлял, можно почувствовать хотя бы по его отношению к писателям и поэтам. Авторы, зани мавшиеся любовной лирикой — элегиями — и потому аполитичные, уже вызывали к себе неодобрительное отношение принцепса. Даже таких крупных и талантливых поэтов, сочинителей элегий, как Тибулл, Про перций и Овидий, всегда относили к числу оппозиционных Августу деятелей культуры. Ссылка Овидия в 8 г . н. э. на берега Понта, довольно ранние смерти Тибулла в 19 г . до н. э. и Проперция в 15 г . до н. э. за ставляют подозревать — не замешан ли Август в их столь ранней кон чине, настораживают. Ведь известно, как относился Август к неугод ным ему поэтам. Естественно, элегическая поэзия, стихи о любви не были под запре том. Любовная лирика занимала и Горация, хотя она не составляла для него, как для Тибулла, Проперция, Овидия, основу творчества. Отсюда холодок и рассудочность в любовных стихотворениях Горация, которые близки скорее размышлениям ученого, нежели излияниям пылкого влюбленного. Не удивительно, что увлечение у Горация любов ной лирикой скоро закончилось. Именно в конце 20-х годов, тогда же, когда умирают Тибулл и Проперций, Гораций перестает писать о любви и обращается к новому жанру — посланиям. Римская любовная элегия ранней империи особенно проявила себя в 30-е я 20-е годы до н. э. в творчестве Тибулла и Проперция, а затем Овидия. Ярчайшие представители римской лирической поэзии, Тибулл и Проперций в лучшие свои молодые годы ощутили действие силь ного деспотизма Октавиана, который, лицемерно скрываясь под маской миротворца, держал в страхе всю империю. Увлечение поэтов элегией, любовной лирикой, очевидно, выражало стремление художников уйти от ненавистной действительности с ее жестокими казнями, проскрип циями и безудержной лестью Октавиану в мир личных чувств, незави симых от властного принцепса. Возможно, что недовольство поэтов элегического направления режимом Августа вызывалось и материаль ными ущемлениями их родов. Часть имения Тибулла в Лациуме ото брали для ветеранов. Родственники Проперция тоже выступали против Августа. Поэт был солидарен с врагами принцепса и писал об этом: Ты, что стремишься спастись от беды соучастников грозной, Воин, бегущий в крови прочь от этрусских валов. Ты, что от стонов моих отвращаешь припухшие очи,— Помни: соратник и я ваших военных трудов. Однако основной причиной отхода этих поэтов от общественной жиз ни были откровенные, проникавшие во все поры римской действитель ности лживость и жестокость, дававшие о себе знать тогда, конечно, опосредованно, не только в поэзии, но и в пластике, особенно в скуль птурных рельефах. Тибулл осуждал войны, в том числе и те, которые вел Август. Завуалированно клеймил он принцепса, окружившего себя множеством придворных льстецов — поэтов и скульпторов, нередко изображавших его в виде Юпитера: Как беспечально жилось под властью Сатурна, покамест Не проложили еще в мире повсюду дорог... Ныне Юпитер царит,— и повсюду убийства да раны, Ныне открыты моря, множество к смерти дорог... Там да сгинет и тот, кто над страстью моей надругался, Кто мне со зла пожелал долгих военных трудов! Обращает на себя внимание то, что Тибулл ни разу не назвал Ав густа в своих стихах, несмотря на всеобщее в те годы славословие в его адрес. А если и намекал на него, то только порицая и желая ему вся ких невзгод. Человек в этом лживом и жестоком мире, хотел сказать своими прекрасными элегиями Тибулл, может найти счастье только в искренней любви. Секст Проперций в любовных элегиях сурово осуждал существо вавшие порядки, он говорил о всеобщем разложении, упадке нравов, роскоши, бесстыдстве имеющих власть и деньги: Гордо матрона идет, разодета в имущество мота, Носит у нас на глазах срамом добытый трофей, Стыд ни тому, кто дает, ни той, что просит, неведом: Если ж сомненье и есть — деньги преграду сметут. Проперций не участвовал в общем хоре, прославлявшем военные победы Августа. Даже такая крупная операция, как подавление парфян и возвращение Риму захваченных ими ранее знамен, нашедшая отражение и в изобразительном искусстве, в рельефах на панцире статуи Августа из Прима Порта, у Проперция не только не воспевается, но принижается, ценится ниже любовной победы: Эта победа моя мне ценнее парфянской победы, Вот где трофей, где цари, где колесница моя. Меценат, развивший в годы ранней империи бурную деятельность по привлечению поэтов и писателей для восхваления Августа, склонял и Проперция к созданию панегириков, однако встречал в первое время сильное, завуалированное будто бы поэтической скромностью сопро тивление : Так художник намекает на сюжетное |
|
|
|
|
