<<<     ΛΛΛ     >>>   

[80] См.: Агг А. Указ. соч. С.49

[81] См.: Сэв Л. Указ. соч. С. 519

[82] Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. М., 1977. С. 274

[83] Соколов Э.В. Культура и личность. Л., 1972. С. 189

Действительное становление характера происходит в достаточно зрелом возрасте, т.е. этот момент надолго отодвинут по времени от начала физического бытия, которым является, строго говоря, эмбриональное состояние данной человеческой особи.

Пытаясь понять истоки характера, мы, таким образом, неизбежно выходим на проблему природного в человеке в соотношении с социальным. Подступы к решению этой проблемы просматриваются, в частности, в определениях человека как биосоциального существа, определениях, ставших, пожалуй, хрестоматийными в соответствующей научной и учебной литературе 70-х - 80-х годов.

Такая дефиниция, закрепляющая казалось бы вполне очевидный факт, представляется, вместе с тем, неудовлетворительной, поскольку в ней обе названные стороны просто ставятся рядом, или, другими словами, не придается значения тому, что в текущем бытии личности четко отделить собственно природное (как и психическое) от социального едва ли возможно. Это последнее обстоятельство в конце 80-х осознается уже достаточно четко: "Хотя сущность человека - "совокупность всех общественных отношений", однако не приходится забывать, что он живое существо, представляющее собой единство биологического и социального"[1] . С этим солидарен и другой автор: "Понятие "коэволюция", подчеркивающее взаимопроникновение биологического и социального, их сопряженность, взаимодополнительность в предельно широких масштабах, безусловно плодотворно"[2] .

Какова же та действительность, в которой природное и общественное оказываются столь нераздельными? Это, на наш взгляд, индивидуальная жизнь (бытие, существование) конкретного человека в ее событиях, совокупности поступков, это его "драма" (Ж.Политцер), "биография" (Л.Сэв). Биологическое, следовательно, отнюдь не "снимается", не "опосредуется" социальным, напротив, и одно, и другое предстают необходимыми и в этом смысле одинаково значимыми, "равноправными" моментами единого жизненного процесса.

Понятие индивидуальной жизни представляло определенный интерес для исследователей советского периода, хотя нельзя не заметить, что он был непропорционально мал в сравнении с его весьма серьёзной, по нашему мнению, методологической значимостью. "Марксистская философия человека, - указывает, например, Б. Т. Григорьян, - обращается не только к социальной жизни людей, к их истории и классовой борьбе, но и к их индивидуальной жизни. Человек - это существо, интегрирующее в себе социально-значимые черты. Но он представляет собой и некую конкретную и неповторимую индивидуальность. Эта уникальность и целостность человека является реальным фактором, постоянно действующим фактором социальной жизни"[3].

Но если личность интегрирует особенности данного общества, одного для всех ныне живущих, то как же все-таки образуется "неповторимая индивидуальность"?

В столь же противоречивом положении оказывается и К. А. Абульханова-Славская, которая, с одной стороны, констатируя, что закономерности индивидуальной жизнедеятельности, качественная определенность и конкретность общественного бытия индивида еще ждут своего анализа, предполагает тем самым относительную самостоятельность указанного феномена. С другой же стороны это предположение фактически подвергается сомнению: "Индивидуальная форма общественного бытия человека, имея специфические особенности своего движения и разные конкретные пути реализации, также есть воспроизведение в личных формах самой действительности и возвращение к ней на каждом этапе движения[4].

Индивидуальность выступает здесь всего лишь формой социального. Она, стало быть, как и у Б. Т. Григорьяна имеет источником своего происхождения только данное существующее сегодня общество, которое понимается феноменологически как агрегат разнородных частей, как достаточно аморфная среда, социальный контекст, т.е. нецелостно.

Проблема же заключается в том, чтобы представить индивидуальность как действительность. Робинзон на своем необитаемом острове, безусловно, мог быть глубоко индивидуален, но это его качество, в случае отсутствия контактов с миром, оставалось в себе, т.е. существовало как возможность. Для перехода этой возможности в действительность необходимы были другие люди, необходимо было условие - общество, которое всегда имеет определенные сущностные связи и определенную историческую форму.

Недостаточно, таким образом, просто констатировать наличие индивидуальности как возможности, надо при этом показать и условие ее перехода в действительность. Для этого необходимы представления о социуме как целостности, с одной стороны, и понимание индивидуума как относительной завершенности - с другой. При этом нельзя не учитывать, что подобная завершенность является результатом не только социального, но и персонального исторического процесса, начало которого также теряется в "дыму столетий". Другими словами, свою историю имеют не только страны и народы, но и каждый человек в отдельности как историю своего рода, хотя понятно, что последняя не может быть исчерпана лишь связями по линии кровного родства.

Оригинальным является понимание бытия личности Л. Н. Коганом. Оно выступает у него в форме "жизненного пути" - детерминированного обществом и свободным выбором человека процесса поэтапного присвоения им (адекватного и неадекватного) общественных связей и отношений, ведущих к его развитию или деградации, к действительной или мнимой самореализации, что зависит от "направленности личности"[5]. Впрочем, и здесь остается неясным, чем обусловлены в итоге и свободный выбор, и направленность личности, а также адекватность или неадекватность присвоения ею социальных связей.

К категории "жизнь" постоянно обращался К. Маркс, правда, не как к таковой, а главным образом, в связи с анализом общества. Уже в "Экономическо-философских рукописях 1844 года" он фиксирует обстоятельство, которое в дальнейшем развертывается в противоречие бытия конкретной личности: "Индивидуальная и родовая жизнь человека не являются чем-то различным, хотя по необходимости способ существования индивидуальной жизни бывает либо более особенным, либо более всеобщим проявлением родовой жизни, а родовая жизнь бывает либо более особенной, либо всеобщей индивидуальной жизнью"[6].

Примечательно, что уже в этой ранней работе индивидуальное бытие не сводится целиком к родовому (социальному), а последнее вовсе не перекрывает первое. Они непосредственно смежны теми своими частями, которые К. Маркс называет "родовой жизнью человека". С точки зрения бытия отдельного субъекта, последняя предстает одним его полюсом, а индивидуальная жизнь, как не связанная непосредственно с родом, - другим.

В "Немецкой идеологии", где в качестве необходимой предпосылки человеческой истории называются "действительные индивиды", приведенная мысль конкретизируется. На определенном этапе исторического развития "появляется различие между жизнью каждого индивида, поскольку она является личной, и его жизнью, поскольку она подчинена (курсив мой - П.К.) той или другой отрасли труда и связанным с ней условием"[7].

Далее, в "Капитале" эти две стороны человеческого бытия предстают уже открыто отрицающими друг друга: "Рабочий, для того чтобы постоянно находиться на рынке в качестве материала, пригодного для эксплуатации капиталистом, прежде всего, должен жить, следовательно, должен поддерживать себя индивидуальным потреблением"[8]. Другими словами, та часть жизни личности, которая приходится на общественный труд, становясь потребляемым обществом (в лице собственника средств производств) товаром рабочая сила, полагает тем самым целостность бытия как частичность. Это потребление, вместе с тем, чтобы оно могло осуществляться и впредь, само оказывается полагаемым за фабричной, заводской оградой в форме определенного возвращения к индивидуальной жизни как таковой, восстановлению в большей или меньшей степени ее целостности.

Антиномия индивидуума как целого, с одной стороны, и части социума, а также природы, - с другой, находит свое разрешение в непрерывном процессе человеческой жизни. Этот процесс, будучи единым, имеет в качестве источника самодвижения постоянную борьбу характера как средоточия индивидуальности, целостности с обезличивающей, нивелирующей эти особенности сущностью человека, отчужденной от него и стремящейся поэтому полагать его как частичность.

В ходе такой борьбы характер выступает изначально как более или менее достаточная субъективная возможность (способности и задатки) объективного бытия личности. Начиная непосредственно взаимодействовать с социальным целым, или иначе, сущностью человека, миром предметов материальной и духовной культуры как конкретным условием своего развития, он становится действительным, т.е. в определенной мере сущностью, а она в той же степени - характером реальной личности. Действительное формирование характера совпадает, следовательно, с общей положительно-конструктивной, прогрессивной в итоге направленностью индивидуальной жизни[9].

Человек с криминальным поведением не имеет действительного характера в указанном смысле слова. Его бытие является, по сути, отрицанием имеющихся у него субъективных потенций, поскольку данное общество как таковое, человеческая сущность полностью отвергаются им. Это более или менее продолжительное разрушение своими руками собственного существования.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В определениях человека как биосоциального существа
Человеческая деятельность
В качестве простого фона рациональной активности человека
Живая личность в подобных теоретических подходах становится человеком в возможности
Китаев П. Культура человеческое измерение культурологии 2 культуры