<<<     ΛΛΛ     >>>   

Одной из примечательных тенденций в умонастроениях российской интеллигенции конца прошлого века и первых двух десятилетий нынешнего, обнаруживаемой даже при беглом взгляде на произведения художественной литературы различных видов и жанров, предстает предчувствие обреченности существовавшего тогда миропорядка, на смену которому должно прийти нечто совершенно иное.

Например, монологу барона Тузенбаха в "Трех сестрах" (1900) А. П. Чехова ("Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку...") вторит "Песня о Буревестнике" (1901) М. Горького ("Пусть сильнее грянет буря!..").

Этот мотив звучит и у В. Я. Брюсова, правда, гораздо менее оптимистично:

И что под бурей летучей,
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий случай
Из наших заветных творений?[40]

Он подхватывается А. Белым в изображении особой роли страны в мировой истории:

И ты, огневая стихия,
Безумствуй, сжигая меня,
Россия, Россия, Россия -
Мессия грядущего дня![41]

Наконец, присутствие этого мотива обнаруживается и у А. Блока:

Что за пламенные дали
Открывала нам река!
Но не эти дни мы звали,
А грядущие века.

Пропуская дней гнетущих
Кратковременный обман,
Прозревали дней грядущих
Синерозовый туман.[42]

В последующие годы эти предчувствия обретают реальные и часто весьма неожиданные черты. Несмотря на то, что значительная часть интеллигенции покидает в это время страну, причем нередко делает это вынужденно, направленность индивидуального сознания в будущее не только не исчезает, но, напротив, широко распространяется и чрезвычайно усиливается, обретая черты своеобразной религиозности и определяя тем самым одну из характернейших особенностей духовной атмосферы тогдашней эпохи, существовавшей без бога, но не без веры. Коммунизм в этом смысле действительно "есть исповедание определенной веры"[43], причем объектом подобного "поклонения" - трансцендентальным по отношению к тогдашней реальности - предстает именно будущее.

"Доверив народу лишь одно свое сердце, - говорит об одном из своих героев А. П. Платонов, - он почувствовал и узнал больше, чем положено одному, и он стал жить всем дыханием человечества. Одному человеку нельзя понять смысла и цели своего существования. Когда же он примыкает к народу, родившему его, и через него к природе и миру, к прошлому времени и будущей надежде, - тогда для души его открывается тот сокровенный источник, из которого должен питаться человек, чтобы иметь неистощимую силу для своего деяния и крепость веры в необходимость своей жизни. Советская Россия тогда только начала свою судьбу. Народ отправился в великий, безвозвратный путь - в то историческое будущее, куда еще никто впереди него не шествовал: он пожелал найти исполнение всех своих надежд, добыть в труде и подвигах вечные ценности и достоинство человеческой жизни и поделиться ими с другими народами..."[44].

Этой устремленности в будущее в значительной степени способствовала более чем серьезная государственная поддержка науки и народного образования и конечно исторически беспрецедентная возможность приобщения к ним в массовом порядке ранее наиболее обделенных в материальном, духовном отношении представителей городских и сельских сословий.

Аудитории учащихся, - а ею являлась тогда (с учетом работы по ликвидации безграмотности) едва ли не большая часть населения страны, - ее внутреннему настрою ("Если надо // к Марсам // дуги выгнуть..."[45]) оказались чрезвычайно созвучны, например, идеи антропокосмизма, связанные с именами В. И. Вернадского, К. Э. Циолковского, А. Л. Чижевского. Пространство творческой активности человека того времени не ограничивалось земными горизонтами, оно простиралось до границ Вселенной:

Хватай за ус созвездье Водолея,
Бей по плечу созвездье Псов![46]

Это действительно была "философия титанизма" (Н. А. Бердяев). Знание, наука и связанные с ними мечты, упования, надежды становились, таким образом, одной из основных форм исповедания этой веры в грядущее и, пожалуй, именно в них виделся в тот период наилучший способ приближения к нему.

Повседневность с ее постоянной нуждой, лишениями, заботами, тяжелейшие, подчас, условия труда переносились сравнительно легко, поскольку они уже не довлели более над индивидуальной жизнью, одухотворенной новой верой. Психологически отодвинутые на второй план, они представали уже второстепенной частью человеческого существования.

Устоявшаяся точка зрения о преобладании в послеоктябрьской России, а затем в Союзе ССР атеизма оказывается, следовательно, правильной лишь в отношении традиционных религий. Нетрадиционная же религиозность, в частности, упомянутая новая вера под понятие атеизма не подпадала. Другими словами, средний человек советского периода, в особенности, в 20-х - 30-х годах, был, как представляется, значительно более религиозен, нежели в предшествующее время.

Вытекающее из этой своеобразной религиозности чувство родства с людским и природным миром, Землей, Космосом, восприятие будущего этого мира в качестве вдохновляющего проекта собственной жизни способствовали упрочиванию тенденции к формированию целостного мировосприятия с характерной для него оптимистической доминантой, т.е. устремленностью к полюсу радости.

В событиях этого периода мы, таким образом, имеем дело не только с "философией титанизма", но и с соответствующей практикой, в частности, с новой, исторически беспрецедентной трудовой мотивацией, во многом благодаря которой всего лишь за двадцать лет было совершено невероятное - превращение аграрной страны, находившейся к тому же в состоянии глубокой разрухи, в крупнейшую индустриальную державу.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

человека от всех других
Деятельность
Проблема решается путем представления культуры функцией
Формирование человека как личности
Культура