<<<     ΛΛΛ     >>>   

Философская антропология, осмысляющая проблему соединения в человеке природы и культуры, биологического и социального, представляет основания для выделения постоянного ядра психики человека, являющегося основой антропологических предпосылок эстетических свойств человека, его эстетических чувств, потребностей. Антропологизм, объединяющий безусловно-биологические предпосылки чувственности человека и социально-исторический контекст ее развертывания, существования и развития как именно человеческой, позволяет проанализировать и представить каждый из выделенных выше четырех структурных пластов или уровней бытия и проявления эстетической культуры – онтологического, психологического, деятельностного, аксиологического – в трех связанных между собой позициях. Во-первых, позволяет выделить особый уровень связи безличного пласта восприятия с личным, через-модусным восприятием. Во-вторых, выделить особый уровень работы сознания, антропологически обусловленный функциональной асимметрией мозга как материального субстрата психической деятельности и определяющий качество связи его полушарий, т.е. образного и логического способов восприятия и мышления. Это чрезвычайно важный момент при рассмотрении феноменов эстетической культуры, ибо означает выход на форму, объединяющую в себе и возможность чувственного восприятия, и возможность целостного постижения смысла, программой развертывания которого в совокупности функционирования заключающего его объекта и является форма. В то же время это выход и на проблему особого художественного языка, языка искусства. В-третьих, означенный общий подход позволяет выделить особый уровень связи природного и культурного. Это особенно важно для понимания самой специфики культуры как человеческого творчества при анализе, например, компьютерного искусства, „машинной” культуры и т.п., что служит основой для подлинной идентификации феноменов при определении собственно эстетической культуры. Действительно, машинная культура может производить культурный пласт онтологически, но только традиционная преемственность человеческого содержания и ценностный характер его могут определить произведенное как культуру в собственном смысле. Соотношение, связь, с одной стороны, и разделение культурного и природного – с другой, помогает понять специфику эстетических феноменов, представляющих из себя культурное выражение, культурную „интерпретацию” существования и проявлений природной человеческой чувственности.

Подобный подход позволяет в известной степени проследить формирование способности эстетического восприятия на филогенетическом уровне. В процессе своего человеческого существования человек непрерывно осуществляет, в тех или иных формах, культурную деятельность, ибо создает, вносит в уже существующее нечто новое, „искусственно” произведенное им; и эта деятельность называется культурной, если направляется, руководствуется или оценивается с позиции идеи реализации в ней человечески-ценностного, как человек это понимает на данном уровне своего развития. Эстетическая культура – это специфическое освоение и накопление опыта (в деятельности восприятия и творчества), осмысляемого и оцениваемого в определенном, специфическом модусе – целостного, всеохватывающего отношения, не членимого в себе и не членящего объект восприятия. Такой опыт возможен, когда возможно целостное, единым образом осуществляемое и в нем переживаемое восприятие, т.е. охват объекта в его формальной полноте и единстве, в смысловой его выраженности, осуществляемый нерасчленимым актом его „присвоения” в процессе творческого взаимодействия с ним.

Учет антропологических предпосылок при анализе эстетического опыта и эстетической культуры необходим, ибо человек вносит в свое переживание мира столько, сколько есть в нем самом. Понять и оценить воспринятое он может так, как способен, и столько, сколько имеется в его распоряжении безусловных (филогенетически) и обусловленных (онтогенетически) возможностей. Иначе говоря, в „состав” его восприятия входит как то, что обусловлено качествами его личности – индивидуальным опытом, способностями, общим уровнем его развития и т.п. конкретными его человеческими особенностями, так и то, что заложено в плане человечностной, объективной антропологической обусловленности. Это означает, что качество переживания (то есть психический субстрат и предпосылка бытия эстетических феноменов) зависит и от „качества” самой человеческой природы, в которой духовное опирается на материальное и личное связано с безличным.

Этим безличным человек связан с миром на уровне своих объективно-безусловных реакций, ибо он и мир объединены общностью своей природы, своим физическим компонентом на материальном плане и общностью программы и направленностью развития на плане духовном. Именно своим безличным человек непосредственно (культурно не опосредовано) отзывается на внешние сигналы как на физические раздражители (цвет, звук и т.д.), что становится отправной точкой для развертывания последующей эстетической реакции, характер которой культурно – в самом общем смысле – обусловлен. (Объективно безусловный характер восприятия проявляется, например, в том, что если человек находится в комнате, окрашенной в сине-голубые тона, его давление понижается – даже в том случае, когда человек слеп, т.е. не может зрительно воспринять цвет и отреагировать на него культурно-ассоциативно[28]).

И в высшем эстетическом переживании, переживании духовном, являющемся результатом развития человека как вида и как рода, сохраняется значение этой отправной точки, эта связь с безличным. Поэтому феномен эстетического столь сложен и так трудно поддается анализу и определению, если пренебречь хоть какой-то его стороной, упустив какую-либо составную его часть. Указание на естественные предпосылки эстетической чувственности не только не умаляет значения высоких духовных переживаний красоты и гармонии, но лишний раз подчеркивает, сколь тесно человек связан с миром, насколько глубоко и безусловно укоренена в самой его природе способность откликаться на многообразные воздействия мира, сколь велик потенциал развития этой способности, которая может вырастать в тонкий, чуткий и могущественный инструмент совершенствования самой человеческой природы. Освобождение философии как науки о человеке и человеческих феноменах от антропологизма, считает Н.Бердяев, есть умерщвление философии, ибо уводит ее в объективизированное, отвлеченное знание[29], что происходит, когда человека пытаются познавать вне человека и без человека.

Наукой установлено, что на известной стадии развития мозга ему – для дальнейшего развития – становятся необходимы эстетические впечатления. Пробуждая сильнейшие эмоции, они способствуют формированию и развитию эмоциональных центров мозга, действие которых выступает стимулятором и ускорителем умственной деятельности, „ферментом” процессов становления интеллекта. Недоразвитие и тем более подавление эмоциональности Э.Фромм напрямую связывал с ростом деструктивности[30], утверждая, что без эмоций человек страдает, лишается стабильности. И наконец, о механизме прямой связи переживаний сложных эмоций и эмоциональных состояний с активностью мозга и его сбалансированностью пишет в своей „Автобиографии” Ч.Дарвин: „Если бы мне пришлось вновь пережить свою жизнь, я установил бы для себя за правило читать какое-то количество стихов и слушать какое-то количество музыки по крайней мере раз в неделю; быть может, путем такого постоянного упражнения мне удалось бы сохранить активность тех частей моего мозга, которые теперь атрофировались. Утрата этих вкусов ..., может быть, вредно отражается на умственных способностях, а еще вероятнее – на нравственных качествах, так как ослабляет эмоциональную сторону нашей природы”. Безусловно, в силу этого некоторые психологи, например А.Маслоу, относили эстетические потребности к числу „основных потребностей”[31].

Дело в том, что эстетические впечатления, вовлекающие в целостное всеохватывающее восприятие всю природу человека, составляют внешнюю стимуляционную основу для внутренней интеграции деятельности мозга и потому выступают условием дальнейшего совершенствования его функционирования.

Если бы восприятие какого-либо объекта действительно было возможно только по отдельным его частям, охватываемым той или иной способностью восприятия, и состояло из линейной последовательности разворачивающихся одно за другим впечатлений, то потребовалось бы весьма значительное время для синтеза этих фрагментарных впечатлений в единый образ, который и позволяет опознать объект и идентифицировать его. Для опознания предмета с помощью построения его образа через синтез отдельных впечатлений требуется, как подсчитано психологами, 320 миллисекунд. Для целостного схватывания предмета в едином образе, позволяющем составить общее впечатление о предмете и характере ситуации, возникающей в связи с ним, требуется 60 миллисекунд. Причем только такое целостное впечатление может стать основой для оценки. Следовательно, чтобы оценить ситуацию как угрожающую, нейтральную и т.д. и действовать соответственно этому, с помощью образного восприятия человеку требуется значительно меньше времени, и это имело жизненно важное значение на начальных этапах человеческой эволюции, давая шанс на выживание в тех обстоятельствах, когда требовалась немедленная адекватная реакция. Эта способность, сформированная в ходе эволюции, не только продолжает и поныне выручать человека в экстремальных ситуациях, но и составила основу для сформирования и развития способности воспринимать и мыслить с помощью образов, в том числе в такой специализированной сфере как искусство.

Действительно, без целостного впечатления об объекте в форме мысленной картинки-образа нельзя дать ему определение и оценку, следовательно, нельзя построить соответствующее поведение-реакцию. Оценка же объекта или ситуации в целом возможна в определенной степени лишь через соотнесение с другими объектами или ситуациями, т.е. через сравнение одного целостного впечатления (непосредственно воспринимаемого или в форме воспоминания-представления) с другими. Поэтому самим условием выживания человека и дальнейшего его успешного функционирования стало умение оперировать с образами на основе их построения, познания, идентификации. Способность к эстетическим целостным восприятиям лежала в глубине антропологических возможностей человека и была бы невозможна без предпосылок этому, заложенных в самой природе человека, в особенностях строения и функционирования его мозга.

Человеческий мозг, наряду с необходимостью интеграции своей деятельности, был стимулирован и необходимостью быстрого, одновременного решения проблем противоположного характера. Это привело к развитию функциональной асимметрии полушарий, каждое из которых взяло на себя особую задачу по отражению мира. Специфика левого полушария – способность вербально-логического, анализирующего восприятия и мышления – оформлялась параллельно и взаимосвязано с развитием речи и языка, давшего формы для оперирования с дискретно организованной информацией, и сформировалась в ходе дальнейшего приспособления человека к жизни в мире. Специалисты утверждают, что ребенок рождается, условно говоря, как бы с обоими правыми полушариями, что определяет его первоначальную невыделенность из мира, слитность с ним при отсутствии осознания себя. Специализация левого полушария развивается в течение жизни, в ходе социализации человека, однако предпосылки возможности к этому уже заложены в мозгу – в его анатомии и структуре, гибкости и универсализме мозговых клеток.

Однако и деятельность правого полушария в результате разделения функций значительно изменяется под влиянием особенностей функционирования левого, и образные правополушарные реакции включают в себя достижения левополушарного сознания. Специально вырабатываемое с помощью различных психотехник „отключение” деятельности вербально-логических структур для достижения чувства „растворения” в мире осуществляется уже на базе сформированной способности самосознания, а не до него. И потому художественно-эстетическое переживание, целиком захватывающее человека, как бы исключающее его на время из обычной жизни, уводящее из мира и т.д., не означает перехода его на уровень „детского” беспонятийного восприятия. Это в качественно-содержательном отношении иной уровень переживания, когда чувства и эмоции оказываются тем глубже и сильнее, что они вовлекают в себя, содержат в себе в скрытом (снятом) виде мыслительный потенциал достигнутой понятийности.

Без развитого функционирования правополушарного восприятия человек не мог бы воспринимать образы, без левополушарного мышления его реакции могли бы остаться на уровне простой реактивности. Взаимно усиливая, дополняя, коррелируя друг друга, полушария вырабатывают особый способ постижения действительности, который не сводим ни к нерасчлененному беспонятийному восприятию животного, ни к механическому рационально-логическому, последовательно-линейно разворачивающемуся вычислению машины. Целостный образ в его единстве позволяет правильно воспринять и общую идею, смысл целого, и выделить его структурные элементы, произведя анализирующие операции.

Определенный уровень развития мозга и специфика взаимодействия полушарий стали фоном и условием для дальнейшего развития эстетической „впечатлительности” человека, позволив ему организовать связное, непротиворечивое, целостное и адекватное бытие. Правое полушарие „отвечало”, например, за ощущение себя „здесь и сейчас”, а левое – за ощущение в длении „бытия-вообще”; связь этих ощущений давала человеку осознание себя в реальности, обусловливая адекватное поведение в мире. Только наложение ощущений, даваемых тем и другим полушариями, помещающее человека в реальность, рождаемую взаимосвязью и взаимообусловленностью этих ощущений, когда конкретно-ощутимое бытие вписывается в отвлеченно-объективное бытие, могло дать ему реальную почву для развития осознания себя, мира и, наконец, себя в мире.

Условия, делающие возможными эстетическую реакцию и оценку, – это качественно новый уровень психического освоения мира, когда, с одной стороны, оформляется функциональная асимметрия (разделение полушарий по функциям), с другой – формируется усиливающее друг друга гармоническое их функционирование в единстве. Непосредственная опора на природный субстрат эстетических возможностей человека лишает эстетику той излишней абстрактности, которая, по мнению Т.Манро, была причиной очень малого ее влияния на жизнь общества. Умозрительный ее характер должен быть изменен не только в плане большей развернутости к эмпирическому опыту, но и в плане преодоления оторванности эстетических способностей от их оснований в самой природе человека. И тут нет опасности впасть в натурализм или биологизацию, но есть стремление преодолеть распадение связи „человек-природа”. Сама этимология слова „эстетическое” отсылает именно к деятельности чувств, которые начинают функционировать при воздействии на них тех или иных раздражителей, сигналов из окружающего мира и начинают давать сбои или производят ложные картины в условиях сенсорной депривации.

Более сложные эстетические чувства, такие, например, как чувство формы, требующие обеспечения столь же сложными мозговыми реакциями, развились у человека из тех ощущений, которые прежде имели практическое значение: точно идентифицировав объект, четко действовать в сложившейся ситуации (преследовать добычу, скрываться от более сильного врага и т.п.). Эти ощущения, связанные не только с определением характера ситуации, но и различением формы объекта, затем приобретают (или развивают) и эстетическое содержание, получая направленность, адресуясь к самой форме, а не только к тому, что практически может за ней скрываться.

Эстетическая составляющая предметных ощущений не только помогала непосредственно приспособиться к миру и деятельности в нем, но и давала новые ощущения красоты и разнообразия мира, полноты бытия в нем и т.п., т.е. те ощущения, которые помогали человеку в осознании себя, являя ему новый характер возникающих у него переживаний. Становление личности означало выделение человеком себя из остального мира, что, конечно, имело свои преимущества (и недостатки, которые станут продолжением и развитием некоторых сторон преимуществ и перерастут в полное самоотделение человека от мира, разрыв связей с ним и даже противопоставление).

Развитие личности как процесс овладения качественно новыми силами и количественного их приумножения охватывает совокупность реальных состояний индивида, возникающих в процессе его взаимодействий с миром и характеризуемых со стороны их содержательного богатства и способов выражения. Формирование человеческого содержания потребностей, составляющих мотивацию деятельности человека в мире, и человеческого способа их удовлетворения, предполагающего требования к форме реагирования и выражения, и закладывает основу того, что можно назвать фундаментом эстетической культуры.

Действительно, привычно определяя культуру как то, что человек создает, – „вторую природу”, т.е. помещая культуру как бы вне человека (и зачастую игнорируя „первую природу” самого человека), в пространство созданных им, но отделяемых от него ценностей, мы упускаем из вида, что человек при этом созидается, формируется и сам, что он создает, строит в себе нужные качества, умения, возможности. Таким образом, культура – это и то, что в самом человеке – как достигнутый уровень способности понимать смысл своей деятельности в мире и адекватно ее строить, организуя и регулируя свои отношения с миром. И эстетическая культура – это уровень способности ценностно воспринимать, по-человечески переживать и осмысливать действительность, обогащая содержание и формы выражения своей деятельности в мире. Эстетическая культура – это и показатель интеграции человеческих качеств и способностей в единое целое, создающее базисную структуру человеческого характера, это формирование внутреннего мира в его целостности перед лицом внешнего мира в его целостности. Это и совокупность ценностных ориентиров личности в ее взаимоотношениях с миром, ориентиров, касающихся и направляющих и содержательные, и выразительные стороны человеческой деятельности.

Одним из показателей эстетической культуры, вытекающих из природы самого человека и обращенных к миру, является характер потребностей человека и способ их удовлетворения. Само существование потребности в ее человеческом виде есть способность формировать и пересоздавать предметный мир в соответствии с новым качеством человеческой жизни. Гармонически развитая личность утверждает себя через творчество новых отношений с миром и тем самым творчество нового предметного мира. Речь при этом идет не только о самих эстетических потребностях как таковых, но и об известной эстетизации всех вообще человеческих потребностей, о потребности не только в восприятии искусства и реализации творческого импульса самовыражения, но в особым образом организованном окружении, жилье, быте, отношениях, производственной среде и процессе производства и т.д. Это означает расширение пространства потребностей и качественное изменение ценностных акцентов внутри этого пространства, перемещение приоритета с потребностей материальных на потребности духовные, отдание предпочтения творческой позиции над позицией потребительской и т.п. Перемещения в этой сфере означают изменения ценностной парадигмы потребностей, что, в свою очередь, необходимо для пересмотра всей стратегии отношений человека с миром в современном обществе ввиду реальной угрозы самому выживанию человека при сохранении им прежнего уровня и характера потребностей.

Таким образом, эстетическая культура – это и умение расшифровать и организовать эстетический опыт, предвидеть перспективу развития своего пребывания в мире, определять тенденции общего процесса своего взаимодействия с ним, корректировать промежуточные результаты. И в этой деятельности человеку необходимо то особое чувство равновесия, тонкого баланса между идеально мыслимым и реально возможным, между побуждением и потребностью, средством и целью, смыслом и выражением, – то, что называют вкусом, позволяющим человеку безошибочно определять меру нужного, обеспечивающего гармонию противоречивых тенденций и побуждений. Развитый эстетический вкус не только интуитивно угадывает „оптимум”, но и способен обосновать критерии оценки, его фиксирующие. Знание истинной меры предполагает умение видеть в целостности и единстве пространство ее определения применительно к определяемому объекту как элементу также некоей целостности.

В свое время неправильно истолкованные слова Протагора и Сократа о том, что человек есть мера всех вещей, будучи подкреплены антропоцентристским энтузиазмом Возрождения, чуть ли не обожествившего человека, привели его к некоторой утрате своей человеческой аутентичности, породив завышенные претензии к миру. Самодовольно навязывая ему свои, им самим до конца не определенные и не понятые, „мерки”, человек уже ходит по самому краю экологической катастрофы, спровоцированной, в частности, и отсутствием вкуса и чувства меры. Таким образом, от эстетических, в своей основе, качеств человека зависит успешность и безопасность самого его пребывания на Земле.

Действительно, если понимать истинную культуру как стремление к гармонии с окружающим миром, в том числе к поддержанию динамического равновесия с природой, то вопрос об аутентичной человеческой „мере”, а следовательно, и о действительном содержании его реальных, а не мнимых, „сфабрикованных” потребностей, становится проблемой не только эстетического, но онтологического плана.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Нет никакого намека на попытку художественными средствами как то разнообразить эту продукцию массовой культуры
Ее культуре
Пределы достигаемого нами зависят от пределов воображения
История культуры культуры представлений
Искусства