<<<     ΛΛΛ     >>>   

Второй из заявленных постулатов утверждает необходимость изучать культуру, исходя из представления об ее высокой ценности, ее высшим бытийным качеством, связи явлений культуры с предельным, бесконечным и безусловным в человеческой жизни. Такой подход имеет немалую родословную, он связан с традицией «онтологической концепции культуры», сложившейся в лоне русской идеалистической философии (в вариантах феноменологии, символизма, экзистенциализма, персонализма, а также теории диалогичности бытия и интерсубъективности личности), в трудах Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, Л.П.Карсавина, С.Л.Франка, П.А.Флоренского, А.Ф.Лосева. Эту традицию мы вправе рассматривать как некое единство, поскольку идеи и стиль научного мышления ее создателей обеспечивал взаимосвязь и взаимопроницаемость философских позиций на основе конкретного гуманизма. Замечу также, что тесная связь культуры с сакрумом была вообще доминантой русского культурного сознания.

Предположение о том, что культура в своем историческом становлении имеет и сакральное измерение , придает ей полноценную значимость, связывая ее с абсолютной основой бытия. Культура включает в себя не только отношения человека с другим человеком, с природой и обществом, но и его отношения с Богом. В ней открывается сакральная глубина.

Явления культуры, по этой логике, не есть чистые условности, не просто случайности, не психологические фантомы. Они не являются продуктом договорного «гносеологического междусобойчика» (Г.Д.Гачев), а приобретают онтологичность, бытийную полновесность, включаются в отчетливую смысловую иерархию. Именно в абсолютной перспективе раскрываются собственное содержание, смысл и цена каждого артефакта. Он приобретает значение символа (см. 1.2); таким образом в культуре наиболее явно раскрывается присутствие сакрума.

Именно сакральное измерение культуры создает предпосылку для осознания мира культуры как мира культурных ценностей. Ценность выступает как отношение явления культуры, артефакта к предельному смыслу. Ценностно определяются общепризнанные нормы, имеющие сакральную (или другую очень значимую) санкцию. Всегда, в каждом из своих аспектов, в каждом из представлений, культура образует ценностный мир - по Р.Ле Сенну, мир витальных, аналитических, социальных, семейных, культурных, индивидуальных, воплощенных, кардинальных и высших метафизических ценностей (ср. у Б.Ерасова: мир витальных, социальных, политических, эстетических, религиозных, моральных ценностей), - в любом случае это некая целостность, имеющая свое стабильное ядро, обеспечивающее единство культуры и неповторимость ее облика.

Утверждение реальности ценностного мира имеет особое значение в образовательном процессе в силу своего воспитательного значения . Специфика русской культуры такова, что ее ценностный мир является и сегодня не просто по историко-географическим обстоятельствам, но и по своей сути нравственным ориентиром, формирует самосознание будущего педагога, всякого студента и учащегося. Ценностный подход уместно реализовать при изучении истории русской культуры на любом образовательном уровне, его необходимо учитывать при преподавании любого аспекта русской культуры.

Сакральная значимость культурных явлений объединяет их в целостное иерархизированное единство . Мы отчетливо видим ту общую связь, которая соединяет самые разные культурные реалии; усматриваем общее в особенном. И именно эта установка, по мысли Х.-Г.Гадамера, отвечает сущности образования, признаком которого является открытость «более обобщенным точкам зрения»; «в образовании заложено общее чувство меры и дистанции по отношению к нему самому, и через него - подъем над собою к всеобщему» .

Жизнь культуры строится иерархически. В ней есть высшие выражения, и есть выражения более низкого, элементарного порядка. И в целом русская культура занимает свое, особенное положение в иерархии мировой культуры, определяемой на основе критериев духовной глубины, емкости, полноты выражения бытийных истин.

Установка на выявление сакрального смысла культуры предполагает в высшей степени заинтересованный взгляд на историю культуры, который в основе своей опирается на систему христианско-гуманистических ценностей. Именно в свете онтологического подхода к культуре, осознания ее связи с абсолютным бытием не кажется продуктивным ни в образовательном, ни в любом другом аспекте тот культурный релятивизм, который почти безраздельно утвердился во второй половине ХХ века в западной науке о культурах разных народов и общностей (М.Херсковиц, К.Гиртц и др.), а в последнее время заявил о себе и в России. Заявленная здесь позиция с неизбежностью вводит в изучение истории культуры ценностные критерии, предполагает наличность определенной иерархии духовных ценностей, гносеологических, этических и эстетических понятий как у человека-творца культуры, так и у исследователя культурных процессов. Эти критерии определяют качество артефакта. И изучение истории культуры в образовательной парадигме не может быть безоценочным, не может строиться в позитивистски-объективистском духе, ограничиваться только истолкованием культурных феноменов. Позитивистская редукция оценки преодолена самим развитием гуманитарных наук и существует сегодня в них как пережиток, либо как наружное, декларативное прикрытие тенденциозности исследователя, либо в новейшей модной оболочке - как знак культурной моды, когда на фоне кризисных культурных процессов набрала силу постмодернистская релятивистская игровая установка, отвергающая всякую оценочность и иерархичность. Избегая «нейтрализма», мы не только понимаем, но и оцениваем как целеполагания, так и результаты культурной деятельности, как идеи, так и продукты культуры, мы придаем определенную значимость и ценность личности в совокупности ее помыслов и дел.

Таким образом, нужно опираться при изучении культуры на традиционные базисные ценности сакрального порядка. Замечу, что эта ориентация в целом вполне соответствует собственному характеру русской культуры, которая веками складывалась в лоне христианско-гуманистических ценностей. Культурная иерархия зависит от базисной ценности, от основного идеала культуры. В русской культуре на протяжении столетий иерархия определялась прежде всего по логике христианской религиозности. Идеал культуры имел христианский характер. Как замечал, определяя предпочтительный угол зрения при изучении «прошлого», богослов А.Шмеман, «для Православия прошлое есть основное русло и носитель Предания - той непрерывности и того тождества Церкви во времени и пространстве, которое утверждает ее кафоличность, являет ее всегда одной и той же Церковью, одной и той же верой, одной и той же жизнью» .

Изучение русской культуры, по логике заявленного подхода, немыслимо проводить вне христианского контекста. Пренебрежение им приводит к казусным толкованиям феноменов отечественной культуры. Негативными примерами такого рода отмечены советские времена. Но и ныне есть им место, если судить, например, по книгам профессора Калифорнийского университета в Дэвисе Д.Ранкур-Лаферрьера «Рабская душа России» и «Россия и русские глазами американского психоаналитика», где дается весьма примитивная интерпретация некоторых мотивов русской культуры. Автор пытается в психоаналитических и социальных терминах (нравственный мазохизм , культ страдания, влечение в рабство) охарактеризовать своеобразие духовного опыта русского человека, которому приписан «рабский менталитет».

Нет оснований оспаривать многие из приведенных Ранкур-Лаферрьером наблюдений. Но от его концепции в итоге возникает ощущение смешения смысловых планов, при котором под мало что значащее, грубое и даже нелепое определение подверстывается всякое самоотречение. Однако именно в христианских координатах, в пределах русской культурной истории, тема добровольной жертвы имеет ключевое значение. «Бог терпел и нам велел», - гласит русская поговорка. Положить душу за други своя - высшая честь для человека. больше правды в суждениях Иоанна Кологривова о том, что «русский человек самой природой приучен к страданию. Христианство лишь возвысило эту привычку - или это качество - тем, что показало ему будущее блаженство как дивное преображение страдания. Крест неотделим от славы. Это - две стороны одной и той же медали. Пасхального духа не может быть без духа Голгофского» . И вся грандиозная эпопея Третьего Рима в конце концов свелась к «непротивлению смерти», к вольному ее приятию царской семьей в подвале Ипатьевского дома.

Готовность к самозакланию порой делает русскую культуру беззащитной перед социальным злом. И потому настоящая история русских побед пишется в основном для вечности, ради конечного и всеобщего спасения, без серьезных надежд на успешность ближайших житейских перспектив. Вечность - последняя тема русской культуры и русской жизни.

С другой стороны, изучение истории русской культуры в христианском контексте не может быть сведено к очерку церковной истории.

Во-первых, даже отчетливо ориентированная на христианские сакральные ценности культура отнюдь не входит в полной мере в пределы церковной ограды. Согласно давней августинианской персоналистской традиции в осмыслении проблемы земного воплощения идеального начала, Церковь («Град Божий») лишена формальных очертаний, не опознается на основе формальных признаков. По словам современного богослова, «Церковь - не организованная организация. Она - не иерархическая власть. Она - не социальная организация. Она, разумеется, является всем этим, но изначально и в первую очередь это - группа людей, выражающих Новую Реальность, которой они захвачены» . Поэтому и религиозно ориентированная культура далеко не всегда институциализирована и в полном объеме канонична.

Во-вторых, отнесена к высшим сакральным ценностям вся культура в целом - в той или иной мере, так или иначе. Культура многоразлична. Согласно преобладающему в начале ХХ I века пониманию, она не может быть сведена к совокупности позитивных, непреходящих ценностей, лучших творений человеческого духа. Она реализуется на базе как доминантных, общепризнанных, так и вариантных и девиантных ценностей (по определению Ф.Клакхона), вбирает в себя разные выражения свободной человеческой жизнедеятельности. В русской культуре возникали и параллельные иерархические культурные системы, входившие в сложную связь с традиционным сакрумом, а временами и претендовавшие на господство и даже на квазисакральную тотальность (советская культура).

Ценность - орудие упорядочения культурной истории. Динамика культурных ценностей, изменения ценностного мира во многом определяют общий смысл культурных процессов. Поэтому вполне уместно связать классификацию культурного процесса с логикой ценностной эволюции.

При изучении истории русской культуры можно применить типологию культур П.А.Сорокина, опирающуюся на представление о той или иной доминирующей ценности . На основе этой теории мы выделяем в истории русской культуры идеациональный, чувственный (сенсативный), идеалистический и эклектический типы. В идеациональной культуре высшей ценностью является Бог; человек ориентирован на сверхчувственное и сверхразумное, мистическое постижение Абсолюта, на мир высших идей. В культуре чувственного типа высшая ценность - личное наслаждение; доминирует чувственное, эмоциональное отношение человека к миру; абсолютизируется чувственный опыт и его данные. В культуре идеалистического типа главные ценности - ценности разума; в ней гармонически сочетаются две вышеназванных ориентации. Эклектичный же тип культуры предполагает противостояние чувственного и идеационального опыта . (Правда, в русской культуре разные типы часто сочетаются в пределах той или иной культурной эпохи, накладываются друг на друга. Классификация Сорокина иной раз кажется слишком абстрактной и для целей образовательного процесса нуждается в конкретизации.)

Ценностный мир культуры в своей связи с бытийным Абсолютом получает в русском самосознании особое терминологическое выражение. Н.А.Бердяев сформулировал мысль о зависимости русского характера от особой интерпретации народом своей культурно-исторической миссии в контексте глобальной религиозной задачи. Тем самым, собственно говоря, определена еще одна культурная константа: идея о духовном предназначении народа и страны (русская идея) , как она сложилась в народном самоосознании, в русской философской рефлексии. Вопрос о сущности русской идеи важно подробно раскрыть при изучении культуры .

Представление о русской идее было впервые отчетливо выражено только в Х I Х веке. Но это не значит, что оно отсутствовало на горизонте культурного сознания в предшествующие столетия. Русская идея имела нефилософскую форму выражения; она сопрягалась с культурным мифом Третьего Рима и культурной темой Святой Руси (см. также 1.2). Это понятие в отечественной философской традиции получает смысл в религиозно-идеалистических координатах. Оно не совпадает с понятием «идеальной модели», введенным Дж.Хонигманом и означающим желаемые стереотипы индивидуального поведения. Русская идея является выражением сакрального присутствия в культуре, она определяет в первую очередь задачу народа и каждой составляющей его личности, миссию, проект народной и личной судьбы, то есть относится к сфере ценностной (идеальной) культуры и выражается прежде всего в формах духовной жизни .

Русская идея приобретает завершенное выражение в трудах отечественных мыслителей в Х I Х - начале ХХ века. У славянофилов-романтиков И.В.Киреевского и А.С.Хомякова Россия является или еще может явиться хранительницей истинного христианства, подлинной Церковью, и в перспективе призвана приобщить к этому дару весь мир, в этом и состоит ее призвание. Здесь созревает ключевая для этого направления культурософской мысли идея о народе-богоносце. В.С.Соловьев и Ф.М.Достоевский также видят в русском народе силу, способную к метаисторическому синтезу, к всепримирению, к соединению качеств смирения и свободы. Отсюда идет утверждение особого избранничества русского народа, его исключительной миссии. В ХХ веке русские мыслители то присоединялись к этой вере, то ставили ее под вопрос, то категорически отвергали как ересь «русского Христа» (Е.Н.Трубецкой).

По Вл.Соловьеву, миссия русского народа - «участвовать в жизни вселенской Церкви, в развитии великой христианской цивилизации»; это род «национального самоотречения», принесения национального эгоизма в жертву истинному Богу, во имя «вселенского братства, исходящего из вселенского отчества чрез непрестанное моральное и социальное сыновство». Русская идея, как писал В.С.Соловьев, есть «вопрос о смысле существования России во всемирной истории», поскольку « идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности », образ национального бытия «в вечной мысли Бога». Она выступает в качестве возложенного на нацию долга, морального обязательства, «как закон жизни, когда долг выполнен, и как закон смерти, когда это не имело места», причем «народ может при случае не понять своего призвания». Такого рода русская идея (идеал) в религиозной историософии обычно предстает как мысль Бога о русском народе , провиденциальный замысел о народной миссии и судьбе .

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Кант западноевропейская художественная культура xviii века русской истории
Русская идея русская идея
Не лишает человека его свободы
Образ в русской художественной культуре
Представляя его ключом к истории культуры