<<<     ΛΛΛ     >>>   

Весьма примечательно, что, запрещая для народных театров выдающиеся классические произведения, Главное управление по делам печати открывало "зеленую улицу" пошлейшим и ура-патриотическим пьесам, о которых можно судить по их названиям, например: "Амур и Психея XX века", "Жених индийской принцессы", "Ищите женщину", "Клуб холостяков", "Мраморная гувернантка, или Ниобея", "Ужин с приключениями", "За веру, царя и отечество", "Лучшая школа — царская служба", "За богом молитва, а за царем служба не пропадают", "Мамаево побоище", "Победа Полтавская", "Белый генерал" и пр. Несомненно, что вся эта цензурная практика Главного управления по делам печати определялась не только общеполитическим курсом правительства, но и давлением, которое оказывали на него агитация церковников и представителей светской реакции.

Систематическая агитация церковников против народного театра началась в 70-х годах, еще до появления Победоносцева на политической арене, и непрестанно усиливалась и расширялась в течение последующих десятилетий. Вопреки очевидным фактам церковные литераторы утверждали, что народный театр чужд народу; что народ относится к нему с явным безразличием; что его навязывают народу; что он не только не приносит народу пользы, но, наоборот, развращает его; что только церковь способна оказать благотворное влияние на нравственное развитие народа, и т. д.

Уже в цитированной выше статье о народном театре на политехнической выставке утверждалось, что народ "вообще предубежден против театральных забав, почитая их грехом..." и что посещает народ театр "отнюдь не для научения истине и добру, а для одного развлечения и увеселения" 10. Это писалось тогда, когда опыт народного театра уже засвидетельствовал, что массовый зритель предпочитает легким сценическим представлениям серьезный, и прежде всего классический, репертуар. Так что в данном случае мы имеем пример явного извращения фактов, чтобы скрыть действительные причины враждебного отношения церкви к народным театрам.

Но иногда церковники не скрывали "секрета". Епископ Александр, например, прямо признавал народные театры опасными вследствие того, что они могут вызвать "новые потребности" у "людей неразвитых и грубеющих в жизни, каковыми можно считать тех из народа, которые, живя в больших городах, на разных фабриках и заводах, нахватались несколько грубой городской цивилизации" 11. Чтобы оградить народ от "новых потребностей", следует, по мысли епископа, "подумать всем благомыслящим людям не об увеличении числа зрелищ, и особенно для народа, для которого едва ли требуется и едва ли ко времени, а о том, не лучше ли как-нибудь ограничить и существующие зрелища..." 12

Другие высказывались еще откровеннее: они прямо заявляли, что театр развивает "утонченность чувств", а "для простого народа вовсе не следует желать развития утонченности чувств и способности к легко и скоро возбуждаемой чувствительности, так как развитие этих сторон духовной жизни в народе усиливало бы в нем недовольство простою и бедною действительностью и даже содействовало бы его нравственному развращению".

Да не подумает читатель, что автор цитируемой статьи презирает народ. Наоборот, желая оставить народ коснеть в невежестве и грубости, он, по его словам, печется не о ком ином, как о самом народе: "И грубость,— пишет он,— имеет свое преимущество: то, что на человека с утонченными чувствами и. развитою чувствительностью производит сильное впечатление, а иногда и пагубное, то на простого человека не оказывает никакого влияния". Из всего этого следует, что "народу нужен не театр, а храм" 13.

Бегут года за годами, несмотря на тяжелые условия существования, быстро повышается культурный уровень народа; народ уже готовится к решительному штурму господствующего социального строя, а церковники по-прежнему продолжают твердить: "Народ наш не празден) он не просит хлеба и зрелищ; он привык тяжелым трудом приобретать насущный хлеб, смиренно покоряясь неизменному определению: в поте лица снеси хлеб твой".

По утверждению церковников, народом признаются для удовлетворения его духовных потребностей только "служба божия" и чтение "божественного". Народ якобы признает только мораль, проповедуемую православной церковью, и "отвергает всякую мораль, которую народники хотят дать ему в тенденциозных чтениях и театре..." 14

Под "народниками" здесь подразумевается прогрессивно настроенная интеллигенция, которую церковники рассматривали как главную виновницу распространения народных театров.

Не все церковники, как мы уже знаем, безоговорочно отрицали театр. Были среди них и такие, которые соглашались с тем, что "театр есть высшее искусство". Но, говорили они, именно потому, что театр есть высшее искусство, "правильно понимать его, а следовательно, и получать от него пользу нравственную могут только люди, достигшие достаточной для того умственной и нравственной зрелости". В связи с этим интеллигенции, намеревавшейся поднять умственный и моральный уровень народа, используя для этого театр в качестве одного из эффективных средств, рекомендовалось действовать в обратном направлении. Церковники так и писали: "Доведите же, радетели народного просвещения, думающие просвещать народ посредством театральных зрелищ, доведши народ сначала до этой степени развития, и тогда народ будет получать от театра то, что он и должен получать по своей идее. Иначе театр внесет в его жизнь одну нравственную порчу" 15.

Таким образом, исходя ив противоположных оценок театра, церковники приходят в конечном счете к единодушному мнению о том, что народный театр должен быть отвергнут как ненужный и даже вредный. В полном согласии с церковниками усиленно агитировала против народного театра и светская реакционная печать. Чтобы дать хотя бы некоторое представление о ней, остановимся кратко лишь на нескольких статьях из целого ряда, напечатанных за один только 1898 год в одной только монархической газете "Московские ведомости". Газета субсидировалась правительством и пользовалась известным влиянием в правительственных сферах.

Вопрос о народных театрах газета считала искусственно раздутым интеллигенцией, которая "насильственно" навязывает театры народу. Сам же народ чужд театрам. Его, по уверениям газеты, умиляют и восхищают только благолепие церквей, церковное пение, торжественное богослужение, а также величавое убранство и красота царских палат, царские выезды и одеяния. Только в этом находит удовлетворение эстетическое и этическое чувство народа. Поэтому следует прекратить "дилетантское баловство народничеством" и воздержаться "от прямого кощунственного посягательства на нравственные народные святыни".

В другой статье утверждалось, что критерием "правды и добра" народ признает якобы "лишь христианское православное учение". Но соответствующего репертуара для народных театров нет. Что же касается существующего репертуара, то даже при исключения из него "всего нравственно нездорового", все же он будет для народа "нежелательным и вредным".

В третьей статье рекомендовалось драматургу, "если он хочет, а главное, может быть национальным", говорить в пределах двух начал — веры и патриотизма.

В четвертой статье содержались нападки на демократическую интеллигенцию и выражалось возмущение по поводу "духовного разлада, вносимого в деревенскую среду театралами в зипунах и "актерствующими девками"... Газета страшится (и не скрывает этого), что в результате деятельности Народных театров в деревне народятся белоручки. Именно этого, по ее словам, и добивается интеллигенция. "Белоручка" неминуемо "интеллигентнее" мужика и бабы с мозолистыми руками, следовательно, приближается к тому типу простолюдина, о котором мечтают либеральные просветители народа, писала газета. Сама она с ужасом думала о появлении деревенских "белоручек".

В пятой статье газета с негодованием спрашивала: "Неужели нужно и полезно, чтобы народ смеялся над "господами", видел в них дураков, пошляков и т. д.? "Неужели в этом "просветительная" миссия народного театра?"

В шестой — народному театру предпочитались богомолья, так как они "помимо духовно-нравственного значения приносят низшему слою столичного населения незаменимую пользу. Они вызывают из Москвы в праздничные дни массы народа, который толпами отливает за заставы, на Угрешу, в Екатерининскую пустынь, в Головинский монастырь и пр." 16

Можно было бы до бесконечности продолжать описание нападок на народный театр светских реакционеров. Но вернемся к их церковным единомышленникам. Как мы видели, церковники не ограничивались агитацией против обычого театра; еще менее склонны они были ограничиться устной и печатной агитацией против народного театра, который считали несравненно более опасным. Среди других форм и методов их борьбы следует отметить попытки скомпрометировать народный театр в глазах верующих. С этой целью они, например, следили за тем, чтобы народные театры и вообще народные увеселения устраивались на почтительном расстоянии от монастырей и церквей. Этим подчеркивалась "неблагопристойность" первых, ибо только "неблагопристойные" учреждения по закону не могли строиться вблизи так называемых святых мест. Кабак, например, можно было открыть не ближе 40 сажен от церкви.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Также ограничился лаконичным отрицанием крестного знамения на сцене
Эстетическому чувству
Идущих на народных театрах
Продолжали консерваторы
Культура Чудновцев М.И. Церковь и театр 1 музыке—