<<<     ΛΛΛ     >>>   

Во всяком случае утверждаемый новыми драматургами детерминизм заимствован ими у их языческих предшественников, Человек, воспитанный в христианском духе, не склонен к рабскому подчинению житейским обстоятельствам, он господствует над ними.

Для доказательства языческого характера европейской драмы консерваторы приводили немало иллюстраций. Ни с какой стороны, говорили они, нельзя признать с христианской точки зрения героя упомянутого произведения Гёте. И не в том дело, что ему свойственны дурные черты характера и что он совершает неблаговидные поступки: в драматическом произведении, призванном отразить жизнь, это естественно. Но дело в том, что освещены характер и поступки Фауста не с христианской, а с языческой точки зрения. Несмотря на то, что, решив покончить с собой, Фауст отказался от своего намерения, когда услышал хор ангелов и звон колоколов; что на какой-то момент он обращается к Евангелию,— все это моменты, эпизоды, за которыми не следует духовно-нравственного пробуждения.

Вместе с тем Фауст признает, что "учит и вкривь и вкось"; хвастливо заявляет о том, что он умнее "всея пишущих глупцов: патеров, магистров, докторов". Он увлекается магией и гибнет, после того как его душой завладела злая сила. Тем не менее Гёте идеализирует eго и видит в нем героя, потому что "приложил к нему меркл языческой морали..."

Невольно вызывает сочувствие Гамлет своей благородной сыновней любовью. Он поступает, как полагается христианину, когда отказывается от самоубийства; когда выражает опасения, что под видом тени отца ему являлся злой дух, чтобы толкнуть его на преступление. Но истинный христианин не может одобрить Гамлета, убившего Полония и косвенно повинного в сумасшествии и смерти Офелии; Гамлета, не видящего безнравственности в поединке и убивающего Лаэрта; Гамлета, обуреваемого жаждой мести и убивающего Клавдия, вместо того чтобы предоставить богу решение его участи. Во всем этом опять таки выражены "черты естественного языческого мировоззрения и правила языческой морали".

Не меньше симпатий, чем Гамлет, продолжали консерваторы, вызывает у зрителей и Катерина в "Грозе" Островского.

Катерина — падшая женщина. Она изменила своем долгу — супружеской верности. Мало того: согрешив, от не проявила христианского мужества и, вместо того что бы претерпеть последствия своего падения и очиститься страданиями, как того требует евангельская нравственность, ушла из жизни.

По сравнению с Катериной святая Мария Египетская более грешна; ее падение глубже и сильнее. Но, осознав его, она пошла по пути не малодушного отчаяния, а горького раскаяния и нечеловеческих страданий. Она является поэтому истинно христианской героиней, с которой нельзя равнять Катерину.

Почему же зритель оправдывает Катерину, извиняет ее нравственное падение? Да все по той же причине: автор смотрел на нее "не с точки зрения истинно евангельской нравственности", а "с точки зрения естественной полуязыческой нравственности, которая с излишнею, даже, пожалуй, преступной снисходительностью смотрит на тяжкое нравственное падение..."

Из всех приведенных примеров консерваторы заключали, что "мораль современной драмы есть унаследованная от древней языческой греческой драмы мораль полуязыческая, далеко не тождественная с истинною христианскою нравственностью". Только "при лунном освещении полуязыческой естественной морали", утверждали они, а не "при солнечном свете строгой христианской нравственности" можно восторгаться образами короля Лира, Гамлета, Офелии, Ромео и Джульетты.

Модернисты, разумеется, от начала до конца отвергали все эти оценки европейской драмы. Они возмущались признанием "Грозы" нехристианской пьесой лишь потому, что Катерина вызывает не осуждение и негодование, а чувство сострадания. По их словам, Евангелие милостивее относится к "падшим", нежели консерваторы, выступающие в роли его защитника от мнимых нападок па него драматургов.

Ничего противоречащего христианской нравственности но усматривали модернисты и в комедии. Ригористы осуждали изображение обыденной жизни с различными житейскими пороками, противными христианской морали. В комедии, говорили они, зрители с удовольствием глядят на них и аплодируют им, так как находят в комедии пищу для якобы свойственной людям склонности осмеивать и осуждать ближних.

Модернисты опровергали эти мнения. Театральные представления, говорили они, расширяют и углубляют наши понятия о жизни и воспитывают в нас чувство солидарности с другими людьми, сочувствие им. Но на театре может изображаться только земная действительность и никакая другая. А в нашей действительности имеется смешное. Оно дано свыше, так же как и наша способность воспринимать смешное. Если смех направлен hi исправление нравов — он благо, ибо приносит нравственную пользу. Наслаждаются же в театре не пороками а художественной игрой актеров.

Модернисты упрекали консерваторов в том, что они согласны признать христианским только такое произведение, которое прямо и непосредственно пропагандирует религиозные воззрения. Такой взгляд модернисты считали выражением чрезмерной "пуританской требовательности" "Искусство,— говорили они,— может иметь глубоконравственное и глубокорелигиозное значение, даже не разрабатывая прямо вопросов религии и морали. Достаточно, если оно вдохновляется религиозными идеями и настроениями. Оно вовсе не должно представлять собой прямую проповедь, иллюстрацию к катехизису или изложение библейского события".

Приведя еще немало других возражений, модернисты в конце концов выдвигали против консерваторов свой последний аргумент, звучащий как угроза. Они предупреждали, что борьба против театра компрометирует церковь, а ограничение театральной деятельности, а тем паче официальное запрещение ее было бы для церкви в высшей степени опасным шагом. "Всякий законодательный шаг в отрицательном смысле,— говорили они,— был бы роковым для веры и церкви по своим последствиям: церковь, подписавшая обвинительный приговор театралы ному искусству и осудившая его в принципе как нечто недозволенное христианину, тем самым явно заявила бы о своем отречении от образованного общества, от всей цивилизации и культуры, созданной ею же самою, веками ее влияния на европейское общество". Театр, по еловая модернистов, представляет собой часть культуры; осудив его, церковь должна была бы осудить одновременно всю цивилизацию.

Но ортодоксы не видели оснований для тревог и опасений. По их мнению, запрещение театра ничем не угрожает церкви, иначе она обязала бы верующих посещать театр, как она это делает в отношении храмов. Незачем поэтому, говорили они, преувеличивать значение театра. Запрещение его не означало бы отречения от культуры. И цивилизация в случае такого запрета отнюдь не пострадала бы. Существовала же европейская цивилизация на протяжении тысячи лет без театра; следовательно, и впредь она может существовать без него.

Позиция Светлова в вопросах театра, как и всех модернистов, не отличалась последовательностью. Не случайно, пространно цитируя письмо Гоголя, Светлов ни одним словом не обмолвился об известном письме Белинского, в котором великому писателю ставилась на вид двусмысленность его позиции и безнадежность его попытки примирить искусство с христианством. Со свойственной ему прямотой "неистовый Виссарион" заявлял, что предпочитает в данном случае фанатиков и святош великому писателю, который критикует их.

В письме Гоголю Белинский писал: "...они развили общее им с вами учение с большей энергией и большей последовательностью, смело дошли до его последних peзультатов, все отдали виза_нтийскому богу, ничего не оставили сатане, тогда как вы, желая поставить по свече тому и другому, впали в противоречие, отстаивали, например, Пушкина, литературу и театры, которые, с вашей точки зрения, если бы только вы имели добросовестность быть последовательным, нисколько не могут служить к спасению души, но много могут служить к ее погибели..." 30

Нетрудно заметить, что непоследовательность Гоголя, на которую указывал Белинский, была в такой же мереи по той же причине присуща и всем модернистам. Тем не менее оценивая в целом театральные взгляды последних, нельзя отрицать, что они были несравненно более современными, нежели взгляды консервативных ортодоксов.

В заключение краткого обзора позиции модернистов и театральных вопросах любопытно отметить, что она находилась под сильным влиянием протестантизма. Это было вполне закономерно, ибо с самого начала XVIII в. православное богословие испытывало влияние протестантской теологии, хотя и обличало ее. Исследования дореволюционных историков (Ю. Самарин, П. Морозов и др.) не оставили на этот счет никаких сомнений. Неоднократно писали об этом и историки-марксисты (М. И. Шахнович, А. Габинский и др.). Труды протестантских богословов, высоко оцененные их православными коллегами, переводились и издавались в России не раз. Особенно популярным было нравственное богословие епископа Мартенсена. Оно представляло собой фундаментальный двухтомный труд, издававшийся в русском переводе дважды; в 1890 и 1915 гг. Православные богословы очень часта ссылались на Мартенсена как на бесспорный авторитет и цитировали его по самым различным поводам.

Во втором томе своего сочинения Мартенсен на десятках страниц большого формата рассматривал проблемы эстетики и искусства. Театру он посвятил особую главу. Достаточно сопоставить несколько содержащихся в ней высказываний с уже знакомыми нам взглядами Светлова, чтобы убедиться в том, что театральная концепция модернистов отражала протестантское направление, издавна существовавшее в православной церкви.

В отличие от православных ортодоксов Мартенсен утверждает существование теснейшей связи между этикой и эстетикой. Он пишет: "Мы не можем признать существования непримиримого противоречия между нравственностью и эстетикой". Эту предпосылку театральной эстетики, как мы видим, почти дословно повторял Светлов.

О нравственно-воспитательном значении театра, который особенно сильно воздействует на зрителей благодаря тому, что представляет собой синтез искусств, Мартенсен пишет: "Так как театр, драматическая сцена объединяет все искусства в одном целостном действии, то он, конечно, в своем истинном значении и назначении должен быть рассматриваем как нравственное учреждение, цель которого состоит в том, чтобы в одно и то же время облагораживать и освобождать, воспитывать и увеселять"

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Первая русская революция
Драма была разрешена
Узаконений о попечительствах о народной трезвости
Участие духовного ведомства при рассмотрении пьес религиозного характера
Культура Чудновцев М.И. Церковь и театр 12 цензуры