|
|
<<< ΛΛΛ >>>
В первоначальные времена, когда еще было очень мало людей на
земле, два брата услышали шум на крыше своего дома. Они увидели
человека, который танцевал, держа маску sxaixi (слово сквамиш для
swaihwe). Братья пригласили его спуститься, но человек отказался и про-
должал танцевать. Наконец он согласился и тут же заявил, что он
старший. "Нет, — сказали братья, — ты моложе, мы были здесь до
тебя". В ответ на это человек принялся танцевать, не желая остановить-
ся. Братья, доведенные до исступления, отогнали его вниз к бухте. Там
незнакомец женился на неизвестно где найденной женщине, и у них было
Многочисленное потомство, наделенное живым и энергичным харак-
тером. Иногда риф, расположенный поблизости от их деревни, навещали
тюлени. Когда эти животные издавали крики, то обитатели первой
деревни, более удаленной от берега, прибегали, но понапрасну, ибо их
соперники, находившиеся в непосредственной близости от места, к тому
моменту уже всех тюленей убивали. Это положение вещей вызвало
ухудшение условий существования первообитателей, у которых воцарил-
ся голод.
Среди них был колдун, придумавший хитрую уловку. Ушли месяцы,
а возможно и годы, на то, чтобы изготовить искусственного тюленя.
Когда он появился на реке, люди с верховья сделали вид, что от-
правились на охоту. Люди с низовья, встревоженные суматохой, сперва
захотели поразить ложную дичь, завлекшую их повыше. Затем она снова
спустилась к низовью, увлекая за собой людей, прицепленных к веревке
гарпуна, и, в свою очередь, женщин и детей, которые сложили багаж
и отплыли. Деревянный тюлень направился к большому озеру. Несколь-
ко семей, чьи мужчины по ходу движения выпустили веревку, пристали
к острову Купер (совсем близко от острова Ванкувер, напротив лимана
Фрейзер). Те, что хорошо держались, прибыли в Нанус (немного дальше
на север, на берегу острова Ванкувер). Поэтому сквамиш континенталь-
ного берега дружественны к людям, живущим на другом берегу пролива.
Эта версия подтверждает нашу интерпретацию. Ибо, разворачиваясь
между континентом и островом, она обычно усваивает промежуточные
партии. Вместо того чтобы падать с неба или возникать из глубины
озера, первая маска внезапно появилась на крыше дома: между высоким
и низким, именно там, где, в "акватических" версиях, герой приземляет-
35
ся, невольно нанося визит духам озера (см. выше, с. 30). Ее принимают
два брата, образующих немаркированную пару, в которой нейтрализу-
ется маркированная оппозиция, либо мужа и жены, либо брата и сестры.
Хотя все еще как бы небесного происхождения, эта маска не является
первопредком, поскольку братья и их сотоварищи уже обитали на земле
и поскольку они играют более важную роль, чем та, весьма незначитель-
ная, приписываемая версиями острова одному-единственному индивиду,
известному в качестве первого жителя. Наконец оппозиция между гори-
зонтальной осью и вертикальной осью — и она также нейтрализуется,
поскольку маска спускается лишь с крыши дома и поскольку охота на
тюленя, полностью разворачивающаяся на поверхности моря, замещает
ловлю на удочку в хтонической пучине.
Теперь перейдем ко второму пункту. Мы видели, что при переходе от
континентальных версий к версиям острова финальный эпизод замещает
маски рыбами (см. выше, с. 34). Несомненно, они были уже рыбами
в версиях континента, но не в буквальном, а в переносном смысле,
конечно, поскольку их ловили на удочку. И не потому ли маски уподоб-
лены рыбам, буквально или фигурально, что у них значительно свисает
язык? Один миф кёр-д-ален — тоже сэлиш, но происходящих из внутрен-
ней части, — говорит о духе вод, выловленном женщиной, которая
приняла его язык за рыбу. Переворачивают эту аналогию — но сопоста-
вление более или менее отдаленных мифов нередко подтверждает такого
рода трансформацию — чинук, клакамас нижнего течения Колумбии,
— им известна людоедка, названная "Язык", соответственно своему
36
огненному языку, пожирательница, которую рассекают рыбы с режущим
плавником. Эти рыбы принадлежат, несомненно, к семейству скорпено-
вых, мы еще их обнаружим позднее (с. 45). Сэлиш острова Ванкувер
ведут свое происхождение от скульптуры, представляющей маску
swaihwe, у которой в части, занимаемой языком, имеется рельефное
изображение рыбы; тогда как от лаиллуэт до шусвап, внутри континен-
та, предпочитают верить в акватических духов: полулюдей-полурыб. Все
эти данные подсказывают двоякую близость масок swaihwe с рыбами:
метафорическую, поскольку большой свисающий язык, являющийся
одним из их характерных признаков, сходен с рыбой, их можно спутать;
и метонимическую — ведь их вылавливают как раз за язык, за который
на удочку ловят рыб: "Акватический женский монстр, — рассказывает
другой миф кёр-д-ален, — остался там, с рыболовным крючком во
рту..."
Наряду с другими сэлиш внутренней части мы только что упоминали
лиллуэт. Нельзя утверждать категорически, что их маски, названные
sainnux, соответствовали маскам swaihwe их соседей с Фрейзер, ведь до
нас не дошло ни экземпляра. Во всяком случае это представляется
вероятным, если учесть, с одной стороны, скульптурные столбы, об-
наруженные на территории лиллуэт, в которых без труда узнаются
маски swaihwe, и, с другой стороны, тот факт, что, подобно им, маски,
называемые sainnux, составляли привилегию отдельных линий, носи-
вших их по случаю потлача и представлявших ими полулюдей-полурыб.
Мы вернемся к этому во второй части книги. Тем не менее миф о проис-
хождении отличается, несмотря на некоторые аналогии: посещение
сверхъестественных существ, обитателей подземного мира, дружествен-
ных к воде и могучих магов. Но вместо того что герой посещает их не по
своей воле, делает их больными, затем излечивает и в благодарность
получает жену, здесь именно акватические духи губят болезнью молодых
людей, пришедших в надежде взять в жены их дочерей. Одному из
молодых людей, наделенному магическими способностями, наконец уда-
ется помириться с хозяевами и соблазнить двух сестер благодаря своей
блестящей коже, нежной на ощупь. Это — противоположность проказе,
хотя впоследствии он превращается в старика калеку, которого одна из
его супруг — единственная, оставшаяся верной, — переносит в корзине.
Другие аспекты мифов о происхождении масок swaihwe оказываются
невредимы у лиллуэт, но — связаны с происхождением меди. Известно,
что народы этой части мира весьма ценили этот металл, приобретаемый
ими встарь путем обмена с северными племенами, которые получали его
от индейцев из лингвистической семьи атапасков, добывавших его в есте-
ственном состоянии. В исторические времена навигаторы и торговцы
ввезли обручную медь, быстро вытеснившую прочую.
Бабка и ее внук, рассказывают лиллуэт, одни пережили эпидемию.
Поскольку ребенок не переставая плакал, старуха, чтобы его отвлечь,
смастерила ему рыболовную удочку из своих волос и поместила клубок
волос на крючок в качестве приманки. Оснащенный таким образом,
молодой герой выловил первую медь — талисман, сделавший его хоро-
шим охотником. Бабка сушила мясо, дубила кожу и шила из шкур; они
стали богатыми. Герой решил путешествовать. Он познакомился со
37
сквамиш, пригласил их, а также и другие племена. Он пел, танцевал
перед гостями, показал им свою медь и раздал накопленные богатства.
Два вождя предложили ему в жены своих дочерей; в обмен они получили
куски меди. У молодого человека и его жен было много детей, особенно
мальчиков, которым другие вожди предложили своих дочерей, не без
того, чтобы, в свою очередь, получить медь. Вот так этот металл
распространился во всех племенах. Те, кто им обладал, считали его
весьма драгоценным благом, которое они не желали выпускать из рук:
настолько этот редкий материал придавал им престиж.
Итак, этот миф определяет меди такое же водное происхождение, как
другие мифы приписывают маске swaihwe. И то и другое вылавливается,
и их обладание одинаково доставляет богатство. И медь, и маска
распространяются через браки, заключенные в чужеродных группах,
с той разницей, что направление передвижения не одно и то же: маска
swaihwe идет от жены к мужу и их потомкам, тогда как медь идет от
мужа к отцу жены, следовательно, по восходящей линии. Мы сказали
бы, что при переходе от племен Фрейзер к лиллуэт с мифом о происхож-
дении масок swaihwe произошло нечто вроде расщепления: частично он
обнаруживается в мифе о происхождении масок 8атпих, которые, веро-
ятно, то же, что и swaihwe, а другая часть — в мифе о происхождении
меди, металлической субстанции, не имеющей явного отношения к мас-
кам, хотя с экономической и социологической точки зрения она выпол-
няет ту же самую функцию, с учетом направления циркуляции этих
поставок.
В мифе скагит излагается та же история о swaihwe, что и в мифах
с Фрейзер, за исключением того, что сверхъестественные духи, пребыва-
ющие в глубине воды, наделяют своих посетителей не масками, но
"богатствами четырех сторон света" — благами, сравнимыми с теми
благами, которые в ином случае доставляет то маска, то медь. На
другом конце области диффузии масок swaihwe — у квакиутль есть миф
о мальчике, названном He'Kin. Вечно больной, с кожей, покрытой
язвами, он укрывается на вершине горы ожидать прихода смерти. Жаба,
которая там оказывается, исцеляет его магической мазью, дает ему
тонко обработанную медную пластинку (это причудливые предметы,
считавшиеся у квакиутль и их соседей наиболее драгоценным имуще-
ством и игравшие значительную роль в социальных, экономических
сделках и ритуальных операциях) и поверяет ему имя изготовителя
медных пластинок: Лаквагила. Герой возвращается к своим, сестра
принимает его и поздравляет с его новым обликом. Он дарит ей медь,
"чтобы она принесла ее в качестве приданого своему будущему мужу".
Несмотря на инверсию места, где герой ищет смерть (вершина горы
вместо глубокого озера), этот миф задействует для происхождения меди
ту же интригу и несколько деталей, показавшихся нам значимыми
в мифах о происхождении swaihwe, в частности роль, возложенную на
сестру. Даже жаба, оказывающая помощь, уже присутствует в этих
мифах — под видом лягушек, которые, в версии лумми, вырываются из
тела героя и освобождают его от болезни. Это земноводное играет роль
и в уже использованной версии нижнего течения Фрейзер (см. выше,
38
с. 30), хотя этот эпизод нами там не упомянут: когда герой останавлива-
ется у озера, где он хочет утопиться, то сперва он ловит и жарит лосося;
но в тот момент, когда собирается съесть его, обнаруживает вместо него
лягушку. Этот удар судьбы подталкивает его к цели, и он осуществляет
свой замысел. Поскольку требовалось, чтобы он прыгнул в воду, с тем
чтобы встретить исцеляющих духов, подателей масок, то можно сказать,
что лягушка, замещающая лосося, является косвенной причиной его
удачи. К тому же в версии лумми лягушки освобождают его от своего
зловредного присутствия в обмен, так сказать, за отказ от двух лососей,
на которые земноводные вспрыгивают, как бы с тем, чтобы с ними
слиться или чтобы заменить их собой (см. выше, с. 33). Миф квакиутль
и два мифа сэлиш устанавливают одно и то же отношение корреляции
и оппозиции между жабой или лягушкой и лососем и придают земновод-
ному идентичную роль в интриге, соответствующей то обретению меди,
то обретению swaihwe.
Из всего предыдущего проистекают два предварительных вывода.
Мы выявили определенные инвариантные черты масок swaihwe, рас-
смотренных как в их пластическом аспекте, так и в аспекте мифов об их
происхождении. Эти пластические инварианты включают в себя: белый
цвет костюма, поскольку часто используются лебединые перья или пух;
свисающий язык и выступающие глаза масок; наконец, птичьи головки,
иногда замещающие нос либо возвышающиеся над головой. Если теперь
мы перейдем на социологическую точку зрения, то заметим, что облада-
ние масками либо содействие с их стороны благоприятствовали обрете-
нию богатств; что они представали в потлачах и в других профанных
церемониях, но исключались из сакральных зимних обрядов; что они
были собственностью нескольких высокородных линий и передавались
исключительно по наследству или через брак. Наконец, с точки зрения
семантики мифы подчеркивают двоякого рода близость масок 8\уаш\уё,
с одной стороны, с рыбами, а с другой — с медью. Возможно ли понять
основание этих разрозненных черт и сочленить их в систему? Такова, для
того пункта, где мы находимся, двоякая проблема, которую ставят
маски swaihwe.
III
На острове Ванкувер группы языка сэлиш соседствовали на западе
с нутка и на севере с квакиутль. Такая близость объясняет, что эти два
народа заимствовали у сэлиш маски swaihwe и даже имя, которое на
квакиутль произносится xwexwe, или Кweekwe. Выполненные в более
реалистической манере, маски нутка и квакиутль изображают лицо, во-
одушевленное неистовой экспрессией, но с сохранением всех характерис-
тик, знакомых нам у swaihwe. Некоторые экземпляры, происходящие от
квакиутль, разрисованы белым и в верхней части содержат стилизован-
ные мотивы, напоминающие перья, которыми украшены такие же маски
У сэлиш. И у масок xwexwe, нутка и квакиутль, свисающий язык, выс-
тупающие глаза и отростки в форме птичьих головок—иногда они более
своенравно размещены. Танцоры держат систр, идентичный с систром
39
swaihwe. Невозможно усомниться, что речь идет об одной и той же
маске, переданной в менее строгом, но более лирическом и взволнован-
ном стиле.
Квакиутль ассоциировали маски xwexwe с подземными толчками.
"Считалось, что их танцы, — пишет Боас, — сотрясали землю, что было
определенным средством приведения хаматса", то есть новообращен-
ного в более высокое братство, а именно братство "каннибалов". Во
время инициации новичок, становившийся свирепым и диким, удалялся
в лес, и требовалось добиться того, чтобы он вернулся и снова водворил-
ся в деревенском сообществе. Эта ассоциация между xwexwe (или
swaihwe) и подземным толчком проявилась уже в мифах сэлиш (см. с. 29,
32) и, что любопытно, она проливает свет на символику систров, кото-
рыми снабжены танцоры, как, впрочем, и на символику колеблющегося
древка, украшенного шариками из пуха, венчающими маску у сэлиш.
В работе "От меда к пеплу" мы привлекли внимание к тому, как
Плутарх объясняет роль систров у древних египтян: "Систр [...] дает
понять, что надо, чтобы вещи встряхивались и никогда не переставали
трястись, как бы пробуждались и содрогались, как если бы они уснули
и ослабли". Систр был символом божества с сомкнутыми бедрами,
"таким образом, что как бы из стыдливости он пребывал в уединении,
но [...] Исида их разрезала и поделила их с ним сообща — заставив его
двигаться правильно и к своему удовольствию". Вспомним о герое,
которого в мифах о происхождении swaihwe болезнь делает калекой,
а также о демиурге у индейцев каража — связанном, чтобы, будучи
свободным в своих движениях, он не разрушил землю. По свидетельству
г-жи Глории Кранмер Уэбстер, хранителя музея антропологии Ван-
кувера и по происхождению квакиутль, маски xwexwe, начав свой танец,
уже не желали останавливаться; требовалось физически принуждать их
(см. выше, с. 35). Они также мешали детям ухватить подарки (монетки,
в недавнее время), подбрасываемые в воздух во время спектакля. Мы
вернемся к этому обстоятельству (с. 44), настолько интересному, что на
другом краю области диффузии swaihwe — у лумми держателями масок
выбирали наиболее крепких людей, в надежде, что те будут очень долго
танцевать. Под конец эти атлеты уступали место тому человеку, в честь
кого устраивался праздник; тот по кругу распределял подарки — под
внимательным взглядом наиболее молодых из присутствующих, кото-
рые подстерегали случайную стычку, чтобы завладеть ими.
Чтобы дать представление о происхождении масок у квакиутль,
имелось два типа повествований: одни откровенно мифологические,
а другие — скорее легендарного характера. В значительном согласии
с исторической истиной эти последние повествования относятся к бра-
кам, заключавшимся с комокс — народностью сэлиш, смежной с юж-
ными квакиутль на острове Ванкувер. Одно из повествований берет
начало с того момента, как вождь региона Форт Руперт, территории
подгруппы квакиутль, объявил через своего вестника, что хочет женить-
ся на дочери вождя комокс. Сразу после этого заявления он с многочис-
ленным войском поплыл по морю. Комокс оказали ему хороший прием,
приняли свадебные подарки, занимавшие две лодки, а невеста упаковала
41
свои вещи. Тут послышался шум грома, и в то же время зазвучали
раковинные систры. Появились четыре человека в масках и принялись
танцевать. Во время последовавшего за тем пира квакиутль впервые
отведали камас (лилейные со съедобной луковицей). Вождь комокс
приказал, чтобы "успокоили" маски, а затем он передал их в дар своему
зятю. Тот получил также новое имя и двадцать сундуков камас, которы-
ми по возвращении угостил своих сородичей. Затем он приказал им
танцевать swaihwe. Жена родила ему троих детей, но после рождения
четвертого супруги расстались; жена возвратилась в свою родную дерев-
ню с двумя детьми и с правом исполнять для комокс несколько танцев
из зимнего церемониала квакиутль. Двое детей носили имена квакиутль,
которые через них и "пришли" впервые к комокс.
Другое легендарное повествование касается двух комокс, которые
отправились к квакиутль в надежде добыть женщину для своих внука
и сына. Претендент был благосклонно принят, получил новое имя (имя
деда со стороны девушки), дал потлач своим новым свойственникам
и получил в подарок маску Сисиула — змея с двумя головами, которую
он мог использовать в танце перед своими родственниками комокс,
никогда прежде ее не видевшими. Сам он устроился у квакиутль, но его
отец взялся передать комокс маску Сисиула. С этой поры индейцы
проводят зимний церемониал, куда входит и танец Сисиула.
Третье повествование выводит на сцену две группы квакиутль, свя-
занные между собой по браку: островные нимкиш и как раз напротив на
континенте — коэксотенок. Вождь нимкиш жил на Ксалк, восточном
берегу острова. Однажды он пристал к своему зятю по поводу "хоро-
шего танца" комокс, иначе говоря — swaihwe. У этого зятя был брат,
42
убедивший его вступить в войну с комокс, чтобы завладеть танцем.
Молодой человек с сотней могучих воинов погрузились в лодки. Прибыв
в страну комокс, они услышали шум грома: это были чужеродны,
"певшие для xwexwe".
Все войско отплыло к другому краю бухты, откуда наблюдали
танцоров и облака орлиного пуха, поднимавшиеся к небу. После танца
половина экипажа приблизилась, комокс усадили их и дали им пир.
Опять прогрохотал гром, и появились четыре маски — расписанные
охрой, покрытые перьями и держащие в руке систры, сделанные из
нанизанных морских гребешков. Вождь комокс обратился с речью к го-
стям и даровал им право исполнять танец, а также дал им сундук,
в котором были маски со своими аксессуарами.
Итак, между островными сэлиш и квакиутль, как острова, так и кон-
тинента, существовала сеть двойственных отношений, позволявшая пере-
ходить от брачного союза к войне. В обоих случаях маски и связанные
с ними привилегии были ставкой в соперничестве и в обменах, с той же
функцией, что и женщины, имена людей и пищевые продукты. Маска
swaihwe или xwexwe, исключаемая из зимних сакральных ритуалов,
переходит, в этих повествованиях, от сэлиш к квакиутль в связи с военной
экспедицией либо браком; в последнем случае перемещение имело такое
же направление, что и перемещение вступающей в брак женщины. Будучи
составной частью зимней церемонии, маска сисиул, наоборот, переходит
от квакиутль к комокс, то есть в противоположном направлении, а имен-
но в том, в котором следует также молодой муж комокс, устраивающий-
ся у родителей жены. Такие рассказы, несомненно, напоминают о реально
происходивших обычаях. Другие явно идут из мифологии.
Такова история того индейца квакиутль, группы нимкиш, жившего
в уже упомянутом городе Ксалк, который захотел отправиться на косу
мыса Скотт, северную оконечность острова, чтобы посетить место,
сделавшееся знаменитым благодаря одному мифологическому собы-
тию*. Вечером индеец прибыл в Гвегвакауалис, маленькую бухту у ос-
нования мыса, выстроил себе жилище, разжег огонь, пообедал, но не
смог уснуть. Ночью он услышал грохотанье, и земля заколебалась, как
во время землетрясения. Он вышел, присел, уловил гул разговоров,
шедший, показалось, из Аксдема, с противоположного берега мыса. Он
снова лег в постель и заснул. Во сне к нему явился человек, приказавший
ему очиститься и идти в Аксдем и там, после того как земля четырежды
содрогнется, войти в церемониальный дом, который он увидит, усесться
там и ожидать событий. То же видение снова пришло и на следующую
ночь. В течение этих двух дней герой мылся, воздерживался от пищи,
а затем отправился в путь на Аксдем.
---------------------
* Однажды два орла со своим птенцом спустились с неба. Они опустились
на землю в Кумкате, около мыса Скотт, избавились от своих перьев и стали
людьми, первыми обитателями местности. Если именно на это событие намекает
миф, то следует счесть значимым, что он сохраняет код мифов островных сэлищ
о происхождении swaihwe, от которого, в инвертированном виде, есть лишь
сообщение в данном мифе, передающем его в терминах уже не небесного, но
акватического кода.
43
Туда он прибыл, когда опустилась ночь, увидел большой дом и во-
шел в него. Одинокий огонь освещал все внутри; вскоре появилась
группа мужчин и женщин, и какой-то оратор воззвал к духам. После
четырехкратного повторения женщины превратились в больших крас-
ных рыб, в возбуждении совершавших конвульсивные движения, что
было причиной громыханий, услышанных героем; вслед за этим они
снова приняли свое человечье обличье. Четыре персонажа, державших
маски xwexwe, танцевали перед ними, потрясая раковинными систрами.
И в это время служители пели:
<<< ΛΛΛ >>>
культура ЛевиСтрос К. Путь масок 5 наконец
На следующий раз женщина
Связывают инцест с происхождением землетрясений
|
|
