Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Восьмое: Когда утешение приходит без [предшествующей] причины, то, хотя в нем и нет обмана, ибо происходит от самого Господа, Бога нашего, как о сем сказано [во втором правиле]; однако духовный муж, одаренный от Бога этим утешением, должен очень заботливо и прилежно разбирать и различать между временем самого утешения и последующим временем, когда душа еще сохраняет теплоту и насыщенна благодатью и плодами прошедшего утешения. Действительно, в это последующее время душа по собственным, ей привычным соображениям и из заключений, вытекающих из ее идей и суждений под влиянием доброго или злого духа, часто принимает разные решения и советы, которые не были ей даны непосредственно Богом, Господом нашим; и поэтому прежде, чем полностью соглашаться с ними и исполнять их, надо их весьма старательно разобрать. ПРАВИЛА, Первое: Если я одариваю родителей, или друзей, или любимых мною лиц, то я должен руководиться четырьмя соображениями, о которых отчасти было сказано, когда речь шла о выборе. Прежде всего, любовь, побуждающая меня и заставляющая давать милостыню, должна исходить свыше, от любви к Богу, Господу нашему. Итак, с самого начала я должен сознавать, что моя большая или меньшая любовь к ним есть [любовь] Бога ради и что причина, по которой я их люблю более других, коренится в Боге. Второе: Хочу представить себе некоего человека, мною не виденного и мне не знакомого, и, предполагая, что желаю ему совершенства в исполнении обязанностей и в его состоянии, применю к самому себе тот способ, которым, согласно моему желанию, он [этот человек] руководствовался бы при отыскании средней меры в распределении милостыни для наибольшей славы Бога, Господа нашего, и большего совершенства души; и, поступая так, точно сохраню правило и меру, которые пожелал бы другому и которые считаю соответствующими большей славе Божией и совершенству души. Третье: Хочу представить, что я при смерти, - способ и меру, которые желал бы тогда применить к обязанности [моего] служения другим, применю теперь и, руководясь ими, буду поступать так же в моих раздаяниях. Четвертое: Размышляя, каким я увижу себя в Судный день, глубоко продумаю, что бы я тогда хотел иметь исполненным в данном моем служении или в использовании его благ, и правило, которое желал бы тогда видеть исполненным, применю теперь. Пятое: Когда кто-либо чувствует склонность и влечение к лицам, которым желает помочь, пусть несколько воздержится и хорошо продумает эти четыре предыдущих правила, проверяя и испытывая ими свое желание; и пусть не дает милостыню, пока сообразно этим правилам не удалит и не отбросит своей неупорядоченной привязанности. Шестое: Нет никакой вины в приятии [материальных] благ от Господа Бога и в их распределении, когда кто-либо призван Господом Богом к такому служению. Все же в том, что касается определения количества и меры того, что мы используем для себя из тех благ, которые предназначены для раздачи другим, скрывается возможность злоупотребления и вины. Следовательно, благодаря вышеизложенным правилам можно исправить свою жизнь и свое состояние [служение]. Седьмое: Согласно как уже высказанным рассуждениям, так и многим другим, всегда лучше и безопаснее в том, что относится к самому себе и к содержанию своего дома, возможно более себя ограничивать и лишать и ближе подходить к наивысшему Пастырю, Образу и Правилу нашему, то есть ко Христу, Господу нашему. Сообразно с этим учением на Третьем Карфагенском Соборе (на котором присутствовал святой Августин) постановлено и определено [следующее]: епископское имущество должно быть дешевым и убогим. То же самое нужно соблюдать при всех условиях жизни и состояниях, сообразно положению, соблюдая меру. Что касается семейной жизни, то здесь имеем пример святого Иоакима и святой Анны, которые делили свои доходы на три части: первую отдавали бедным, вторую - на нужды храма, третью оставляли себе для поддержания себя и своей семьи. ДЛЯ ОЩУЩЕНИЯ И ОПОЗНАВАНИЯ Первое: Обыкновенно мнительностью (scrupulum) именуют то, что происходит из собственного нашего суждения и воли, а именно, когда я считаю грехом то, что не есть грех, например, когда кто-либо наступит случайно на две крестообразно сложившиеся соломинки и по собственному суждению считает себя согрешившим. Это есть собственно ошибочное суждение, а не настоящее беспокойство совести. Второе: После того, как я наступил на такой крест, или после того, как подумал или сказал или сделал что-либо иное, мне приходит извне помысел, что я согрешил, а с другой стороны, представляется, что не согрешил, и все же при этом ощущается беспокойство: то есть в одно и то же время я сомневаюсь и не сомневаюсь - это и есть настоящая мнительность и искушение, внушаемые врагом. Третье: Первым родом мнительности, упомянутым в первом замечании, нужно весьма гнушаться, так как это подлинное заблуждение; но второй [род мнительности], из второго замечания, в течение некоторого времени весьма помогает душе, предающейся Духовным Упражнениям; так как весьма очищает и омывает ее, отлучая ее от всякого подобия греха; по слову святого Григория [Двоеслова]: добрым душам свойственно усматривать вину даже там, где нет никакой вины. Четвертое: Враг внимательно присматривается к тому, является ли душа грубой или тонкой, и если она тонкая, то старается сделать ее еще более тонкой и довести ее в этом до крайности, дабы легче ее возмутить и погубить. Например, если видит, что душа не допускает не только смертного греха, но и отпустительного или тени добровольного греха, тогда враг, видя, что не может заставить душу впасть во что-либо имеющее хотя бы подобие греха, старается заставить ее видеть грех там, где его нет; например, в каком-либо слове или малейшей мысли. Если же душа груба, враг старается ее сделать еще грубее. Например, если до сих пор она пренебрегала простительными грехами, то он старается сделать так, чтобы она пренебрегала и смертными грехами, и если прежде хотя немного заботилась о грехах, то теперь - чтобы заботилась еще меньше или вовсе об этом не заботилась. Пятое: Душа, желающая преуспевать на духовном пути, должна всегда поступать противоположно тому, как поступает враг; а именно, если он старается сделать душу грубее, она должна стремится сделать себя тоньше; если же он стремится довести ее до крайней тонкости, то душа должна утвердиться в середине, дабы чувствовать себя вполне спокойной. Лойола И. Духовные упражнения истории католицизма 1 евангелист |
|
|
|
|
