<<<       >>>   

Каждый познавший жестокость оккупантов и лицемерие коммунистов почти неизбежно задавался вопросом, ответ на который искали еще античные философы: что же такое человеческое существо? Почему одни сносят все покорно, как вьючные животные, а другие проявляют чудеса героизма? Как расценить то, что одни предпочитают заботиться только о себе и в случае угрозы с легкостью предают лучших друзей, а другие оказываются способными на самое высокое благородство, жертвуя жизнью ради спасения порою совсем незнакомых людей. Что же такое человеческая природа, и можем ли мы познать законы ее развития? Что за удивительная смесь материи и духа образует то, что мы называем человеческой личностью? Чем отличается человек от других существ, обладающих развитой системой чувств? В чем смысл, назначение и цель жизни? Вот такие проблемы, о которых вели напряженные споры философы со времен древних греков, с необычайной остротой зазвучали в стенах Люблинского католического университета в конце 1940-х - начале 1950-х годов.

Придя к выводу, что корни кризиса современной философии следует искать в ошибочных построениях, копившихся веками. ученые ЛКУ разработали собственную оригинальную схему исследований. Они попытались найти ключевые взаимосвязи трех крупнейших разделов философии: метафизика (общая теория ищущая пути к познанию сути вещей и явлений) и антропология (проблемы естественного развития и высшего предназначения человека) должны были сойтись в этике, ищущей ответ на вопрос: как нам должно поступать? Философы ЛКУ предпочли этот путь еще и потому, что понимали особую важность этических проблем в новой политической ситуации. Коммунизм, с их точки зрения, представлял собой не просто одну из безуспешных из-за своей ограниченности попыток увидеть истинную природу вещей, но и жестокую карикатуру на гуманизм. Тоталитаризм коммунистической политики, по сути, освобождал людей от необходимости делать самостоятельный выбор, от ответственности и в конечном счете от их человеческой сущности.

Коммунизму и материализму в его теоретическом и политическом выражении следовало противопоставить цельное учение о гуманизме, позволяющее судить о внутреннем мире человека и моральной мотивации его поступков. Чтобы не загнать себя в замкнутый круг размышлений: «что думают, когда думают о том, что думают», - сразу было решено не углубляться в решение частных задач. Была поставлена грандиозная цель: не более не менее как критически переосмыслить направление, по которому пошла философская мысль начиная с эпохи Просвещения. Больше того, особую остроту проекту придавало намерение ученых дать бой марксизму по вопросу, заявленному марксистами как окончательно решенный: что такое свобода человеческой личности?

Все это было сформулировано четверкой совсем молодых людей, которые стали профессорами ЛКУ главным образом потому, что старые преподаватели были изгнаны по настоянию польских последователей сталинского коммунизма. Состав этого философского квартета был следующим: Ежи Калиновский - декан философского факультета, специалист в области логики и философии права, Стефан Свежавский - последователь экзистенциального томизма Жака Маритена, занимавшийся историей философии, отец Мечислав Альберт Кронпек - доминиканец, специалист по метафизике, и отец Кароль Войтыла как специалист по этике. Позже к ним присоединились знаток античной философии отец Мариан Курджалек и Станислав Каминьский, специализирующийся в эпистемологии - теории познания. Они были очень разными людьми, с разными интересами, увлекающиеся разными аспектами философии. И тем не менее им удалось достичь, как позже говорил Стефан Свежавский, «редкого, исключительно плодотворного» согласия в совместной работе.

Начали с античных философов - сторонников радикально реалистических взглядов на мир и возможность познания его человеком. Если мышление и свободу выбора человека загнать в какие-то рамки, диктуемые условиями современной ему жизни, считали члены группы философов ЛКУ, миром начнет править некая грубая сила, истина начнет измеряться не сутью вещей и явлений, а взглядами властей. Суть этого императива реалистической философии очень хорошо отражена в польской шутке времен коммунистического правления: «"Скажи-ка мне, сколько будет дважды два?" - спрашивает партийный босс. "А сколько надо?" - не задумываясь отвечает подчиненный». Политические воззрения философов Люблинского университета позже очень четко выразила «Солидарность» в своей избирательной листовке: «Чтобы Польша была Польшей, дважды два всегда должно равняться четырем». Другими словами, человек может быть свободным только тогда, когда царствует истина, а мерилом истины является реальная суть вещей и явлений.

В качестве отправной точки исследований молодые мыслители избрали особенности современной им жизни. Четкое осознание реального человеческого опыта, считали они, даст более значительные результаты, чем углубление в космологию (общую теорию мироздания), с которой начинали философы античности и средних веков, равно как и неосхоласты, которых Войтыла изучал в «Ангеликуме». Поскольку человек является единственным существом, осознающим свое бытие и вообще интересующимся этим фактом, постольку и осмысление всего следует начинать с людей, «представляющих собой неповторимое единство, каждая частичка которого уникальна и никогда с самого дня мироздания не повторяла другую». На это утверждение и следовало опереться в своих поисках. Принятие возможности понять суть природы вещей через анализ человеческого опыта может стать мостом, соединяющим мирскую науку и религиозную философию и одновременно вывести современную философскую мысль из плена солипсизма. Кроме того, это было очень важно для борьбы с марксизмом.

Естественно, при таком подходе за рамками исследования неизбежно останутся, например, те вопросы, в которых физики разберутся лучше. Дело философов - самые ключевые. Каково предназначение человека? На чем зиждется наша история? Дают ли понимание о ее ходе рассуждения на базе материалистической и политической терминологии, или для этого требуется нечто гораздо большее?

Еще одним важным условием совместной работы, о котором сразу договорились философы ЛКУ, было то, что любые их исследования не должны выходить за рамки реальности и здравого смысла. Это другие мыслители могли пользоваться экономической, интеллектуальной и политической свободой для спекуляций на тему абсурдности жизни. Молодые ученые Люблинского университета, прошедшие школу духовного сопротивления нацизму, позволить себе такой роскоши не могли. Им приходилось смотреть фильмы о нюрнбергских съездах гитлеровской партии, на протяжении долгих пяти лет они были среди непосредственных объектов фашистской пропаганды, они познали жестокость оккупации. Пройдя через это, они прекрасно понимали, куда способны завести человеческую историю ничем не связанные материальные силы. Но, беря на вооружение метод здравого смысла, философы ЛКУ понимали и то, что следует сделать все возможное, чтобы не запутаться в не имеющих конца и начала рассуждениях по принципу, который годы спустя польский философ Войцех Шадый очень четко определил как «ловушку рефлексии». Вместо этого их мысли должны быть направлены на решение конкретных проблем: как подобает поступать людям в разных ситуациях.

Наконец было решено, что в научной работе следует придерживаться принципа единства времени. Иначе трудно абстрагироваться от влияния жизненных обстоятельств, и возникала опасность сузить рамки исследования современными условиями. Помочь могла история философии, утверждающая, что прошлое никогда полностью не устраняется настоящим.

Для взявшихся за этот философский проект идеи не были чем-то вроде интеллектуальных игр. Они понимали, что мысль может творить и добро, и зло. Трагическая история двадцатого века со всей очевидностью показала, как искаженные теоретические взгляды на личность, общество и предназначение человека оборачиваются горами трупов и морями крови. Помочь людям узнать истину о самих себе было просто необходимо. Молодые ученые ЛКУ видели путь к этому в постановке достижений современной науки на проверенный временем фундамент философских традиций. Они верили, что, если это удастся, ужасы нашего столетия не повторятся.

Это была группа людей, связанных не только общими научными воззрениями, но и личной дружбой. Стефан Свежавский знал Кароля Войтылу задолго до того, как прочитал его диссертацию о Шелере. Он и его жена Мария познакомились с ним в краковском костеле Святого Флориана. Практически не было ни одного торжества в доме Свежавских, на котором бы не присутствовал этот молодой священник, ставший катехизатором и духовником обеих их дочерей. Кароль Войтыла был знаком и с научными работами Свежавского, с особым интересом прочитал его книгу «Бытие», и они часто вели долгие философские споры. (Получивший должность в ЛКУ профессор Свежавский в течение долгого времени ездил в Люблин из Кракова или Варшавы, так как по непонятным причинам администрация университета не могла предоставить ему положенную по статусу квартиру, - еще одна прекрасная иллюстрация отношений коммунистических властей к этому учебному заявлению.) Довольно тесно сошелся Войтыла и с семьей Калиновских, став даже крестным отцом дочери Ежи. Дальние прогулки пешком и на лыжах, которые очень любили Кароль и Ежи, как известно, способствуют укреплению дружбы куда больше, чем совместное сидение в кабинетах.

В общем, в ЛКУ постепенно сложилась редкая для подобных учебных заведений группа преподавателей-друзей, ученых-единомышленников. Во время практически каждой поездки Кароля Войтылы в Люблин они собирались вместе и обсуждали проект, который все больше и больше увлекал их. Безусловно, особая роль в этом принадлежала декану Калиновскому. Именно он, по определению Иоанна Павла II, сумел организовать группу людей, которые, оставаясь независимыми и самостоятельными, «нашли в себе мужество» учиться друг у друга тому, что каждый мог дать для сегодняшнего дня и для будущего.

Однако все это вовсе не означало, что молодые ученые были согласны друг с другом абсолютно во всем. Между ними порою вспыхивали весьма жаркие споры. Сказывались теоретические расхождения и личные качества, в частности взрывной характер отца Кронпека. Неослабевающий интерес Кароля Войтылы к работам философов-модернистов вызывал недоумение у его более традиционно настроенных коллег. Не раз заставляли их хмурить брови его стиль рассуждении и манера преподавания. Он, как вспоминал позднее один из его лучших студентов, работал и преподавал «по-крестьянски», почти не пользуясь какими-либо заметками. Войтыла торопился сам найти подход к познанию сути вещей и порой мало заботился о научном аппарате своих исследований в виде выверенных цитат и до конца отшлифованных формулировок каждого тезиса. При этом в нем совершенно отсутствовала покровительственная фамильярность, столь распространенная в профессорской среде европейских университетов.

Да, среди преподавателей философского факультета ЛКУ имелись разногласия, в определенной степени даже недовольство друг другом и соперничество. В этом нет ничего особенного. Ведь работали там не ангелы, а люди. Удивляет не это, а смелость их намерений. Впрочем, поначалу проект был воспринят как простая попытка найти свое место в сложившихся обстоятельствах. Его широта, смелость и способности исполнителей пролить свет на закономерности человеческого существования в различных условиях оказались в центре общественного внимания позже, когда профессор Войтыла рассказал о сути задуманного на одной из встреч с читателями польских философских журналов.

ПРОФЕССОР

Сам Стефан Свежавский феноменологией интересовался постольку поскольку. Его интерес к современной философии ограничивался лишь лингвистическим анализом. Тем не менее, когда он учился во Львове, одним из его преподавателей был известный феноменолог Роман Ингарден. Оказавшись в числе трех экспертов, которым было предложено дать оценку научным тезисам Войтылы о Максе Шелере, Свежавский сразу понял, какие возможности дало бы привлечение к люблинскому проекту успешно постигающего философскую премудрость молодого священника. В сентябре 1954 г. во время прогулки по расположенным южнее Кракова холмам, в которой участвовала и его жена Мария, он «настоятельно предложил» Войтыле перейти на философский факультет ЛКУ. Отец Кароль, видимо, уже настроившийся на то, что будет преподавать в Кракове, поначалу отказывался. Но Свежавский решительно настаивал, и уже менее чем через месяц совет преподавателей ЛКУ проголосовал за назначение отца Кароля Войтылы на должность доцента философии этики. Вскоре решение было одобрено и архиепископом Бажаком. Войтыла начинает ездить на работу из Кракова в Люблин. А еще через два года, после перевода доминиканца отца Феликса Беднарского в «Ангеликум», Войтыла сменяет его на посту профессора кафедры этики философского факультета ЛКУ. В этом качестве ему предстоит проработать целых двадцать два года.

Став доцентом ЛКУ, Войтыла продолжал читать лекции семинаристам и окормлять верующих в Кракове. В Люблин он ездил через каждые две недели в течение учебного года и, чтобы сэкономить время, пользовался ночным поездом, прибывающим на вокзал рано утром. Его спутником в этих поездках часто бывал профессор индуистской философии отец Франтишек Токарш. Молодой священник произвел на этого профессора такое впечатление, что тот, оказавшись однажды в епархиальной канцелярии Кракова, заявил:

- Сделайте его епископом. Он мудр, благочестив, добр. Проснувшись утром, я выхожу покурить и вижу, что он уже молится. Когда возвращаюсь, он опять молится.

Сказался ли вырвавшийся у Токарша совет на дальнейшей карьере Кароля Войтылы или нет, об этом история умалчивает. Зато доподлинно известно, что эти два человека со столь разными философскими пристрастиями стали друзьями.

 <<<       >>>   

Ее значения у каждого человека всегда глубоко индивидуально
Обязательству луиджи гатти достигнуть соглашения соглашение переговоров
Философом культуры
Само строение которого приводит к драме борьбы между человеком как личностью для себя человека человеком
Католическая церковь служит идеалам