<<<     ΛΛΛ     >>>   

Однако существует важное различие между эзотерическим и экзотерическим типами церемонии.

Например, в своем исследовании туземных культур Калифорнии профессор Крёбер проводит различие между такими племенами, как юма и мохаве, которые утвердили высоко индивидуалистический и интровертивный культ сновидения как источника сверхъестественной силы, и распространенными более широко культурами Центральной Калифорнии, практикующими инициацию молодых людей совместно с формальным обучением и тщательно разработанными системами религиозного церемониала и ритуальных танцев. Наконец, на северо-западе тайная инициация и обучение отсутствуют, но священные танцы являются экзотерическими церемониями, образующими публичное сопровождение эзотерического акта, посредством которого жрец совершает церемонию обновления мира и “создает мир” на новый год3. Мы видим, что здесь, в регионе с исключительно отсталой и статичной культурой, уже имеется место для глубоких различий в религиозной практике и организации, и каждому из этих различий соответствует специализированное развитие мифа и доктрины (если можно использовать такое слово), что в Северной Калифорнии достигает кульминации в обрядах обновления мира, а на юге — в организованном культе божественного творца, одновременно упорядочивающего мир и учреждающего обряды, которым обучаются посвященные.

3 Kroeber A. L. Anthropology. 1923. P. 293-325.

В самом деле, каждая культура развивает свои собственные религиозные техники для согласования жизни общества с природным порядком. Каким бы низким ни было его экономическое развитие, человек всегда осознает циклический характер жизни природы. Даже если он не сеет и не жнет урожай, он знает, что есть зима и лето, день и ночь, время размножения животных, на которых он охотится, и время созревания растений и плодов, которые он собирает. Подобным же образом, какой бы рудиментарной ни была его социальная организация, он знает о рождении и смерти, о преемственности поколений. Поэтому в своей религиозной жизни он пытается согласовывать природный цикл с циклом человеческой жизни. И церемония инициации, посредством которой новые члены собираются или объединяются в общину, и сезонные церемонии, предназначенные для обеспечения запаса пищи или обновления жизни природы, являются центральными точками этих двух циклов, которые должны неким образом соединиться вместе в органичном психологическом единстве.

Мы можем яснее понять, как это было сделано, на примере нашей собственной традиции христианской культуры, где праздник Пасхи связывался, с одной стороны, с обрядом “нового огня”, а с другой стороны — с большой ежегодной церемонией крещения неофитов. Но подобное стремление к идентификации космических и социальных элементов в пределах литургического года можно проследить вплоть до самых первобытных уровней культуры. Церемония инициации как социальный акт и сезонные обряды, относящиеся к снабжению пищей, плодородию, вызыванию дождя или обновлению года, различны по своей природе и происхождению, но существует почти универсальная тенденция сводить их все вместе, как мы видим во многих формах тотемизма и в тайных обществах Западной Африки, Меланезии и Северной Америки. Там, где это слияние является полным, мы получаем законченный тип религиозной “мистерии” с ее отдельными элементами инициации, обучения, сакрального ритуала и магической силы, или мистического общения.

Классическим примером такой мистерии является миф о богине-матери и смерти и воскресении ее божественного ребенка или возлюбленного, бога растительности, который так хорошо нам знаком в его шумерских, анатолийских и сирийских формах. И хотя все они — зрелое выражение высокоразвитой культуры, они представляют собой модель мифа и культа, восходящего к самому началу истории и имеющего параллели и аналогии почти в каждую известную эпоху культуры. Сэром Уильямом Рамзеем, Э. Ханом и другими было доказано, что истоки сельского хозяйства и доместикации животных, особенно быка, находятся в этой религии произрастания, так что в действительности скорее искусство земледелия было плодом культа богини-матери и ритуальной имитации природных процессов, нежели наоборот.

В самом деле, существует причина полагать, что почитание богини-матери как источника плодородия восходит ко временам палеолита и, таким образом, датируется гораздо более ранним периодом, чем происхождение сельского хозяйства, тогда как, с другой стороны, глиняные фигурки и прочее, открытое Гарстангом в 1935—1936 годах в Иерихоне, наводят на мысль, что в неолитической культуре Палестины развитие сельского хозяйства и разведение скота было связано с довольно хорошо развитой формой религии плодородия и с триадой божественных фигур, одна из которых, по-видимому, представляет богиню-мать.

III

Но какова бы ни была последовательность развития, ясно, что возникновение земледелия и скотоводства как экономического базиса культуры должно было сопровождаться одновременно и концентрацией интереса к годовому циклу природной жизни, и растущим вниманием к измерению времени, поскольку обычный первобытный счет по лунным месяцам не дает достаточного руководства для операций земледельческого года. И вместе с наблюдением за солнцестояниями и с развитием солнечного календаря происходил рост сознания относительно божественного порядка природы и относительно зависимости земной жизни от порядка небесного. Наука о годе и календаре, возможно, является самой старой и самой почтенной из наук, когда-либо известных человеческому роду. Повсюду она связана с возникновением высших форм цивилизации — на Ближнем и на Дальнем Востоке, в Центральной Америке, у египтян, шумерийцев, китайцев и майя.

И повсюду она рассматривалась как сакральная наука, являющаяся особой областью ученого храмового жречества.

Наиболее замечательный пример этого календарного культа можно наблюдать в таинственной культуре майя, которая продемонстрировала чрезвычайную виртуозность в решении проблемы календаря благодаря искусной системе соединяющихся циклов, основанных на солнечных и планетарных годах. Но самое глубокое влияние на мировую цивилизацию оказали усовершенствования шумерийцев и египтян, и именно их культуры заложили основания как для науки астрономии, так и для лженауки астрологии, которые первоначально были столь тесно связаны благодаря общему религиозному базису. Ибо чем больше люди изучали звезды, тем большее впечатление на них производила значительность вечного порядка, управляющего движением небесных тел. А поскольку они знали, что земная жизнь и последовательность времен года регулируются солнцем и луной, то приходили к выводу, что более отдаленные и более таинственные движения звезд оказывают подобное же, но только еще более тайное влияние на мир и на человеческую жизнь и историю. Эти силы очевидным образом являлись божественными. Они были видимыми богами, и созерцая их можно было открыть волю небес и судьбу царств и отдельных личностей.

Эта астральная теология приобрела огромный престиж в древности и оказала влияние не только на происхождение науки, но также и на классическую традицию философии. Особо тесно она была связана с естественной теологией Платона и Аристотеля, основывавшейся на том принципе, что природа звезд — вечна, а их движение происходит от вечных и неподвижных божеств. Как писал Аристотель, “от древних из глубокой старины дошло до потомков предание о том, что эти [светила] суть боги и что божественное объемлет всю природу. А всё остальное [в предании] уже добавлено в виде мифа для внушения толпе, для соблюдения законов и для выгоды, ибо в нем утверждается, что боги человекоподобны и похожи на некоторые другие живые существа, утверждается и другое, вытекающее из сказанного и сходное с ним. Если бы, отделив эти добавления, принять лишь главное — что первые сущности они считали богами, можно было бы признать это божественным изречением; и так как, по всей вероятности, каждое искусство и каждое учение изобретались неоднократно и в меру возможности и снова погибали, то можно было бы подумать, что и эти взгляды суть как бы сохранившиеся до наших дней обломки тех”4.

4 Аристотель. Метафизика 1074b 1-13.

Таким образом, в эллинском мире астральная теология, заимствованная из Вавилонии и обогащенная гением греческой философии, в конечном счете произвела на свет возвышенный, но неопределенный этический монотеизм Арата, Клеанфа5 и поздних стоиков. Начальные строки поэмы Арата, в частности, показывают, как, даже на этой развитой стадии, когда естественная теология философов получила свое первое одобрение христианским апостолом, традиция всё еще сохраняла четкие следы своего происхождения в календарном порядке и в неделях и днях сельскохозяйственного года.

5 Арат, подобно св. Павлу, был уроженцем Киликии. Он написал свою известную поэму при македонском дворе около 275 года до нашей эры. Популярность его произведения засвидетельствована комментарием, принадлежащим астроному Гиппарху, а также тем, что среди его переводчиков были такие знаменитости, как Цицерон и Германик Цезарь. Современник Арата — Клеанф, автор прекрасного гимна Зевсу, сменил Зенона в качестве вождя стоической школы в 263 году до нашей эры (Прим. К. Доусона.)

Арат пишет:

“С Зевса начнем; никогда мы, смертные люди, молчаньем

Не обходили его. Исполнены улицы Зевсом,

Площади, рынки, им полно и море, им полно и небо.

Все мы на каждом шагу, несомненно, нуждаемся в Зевсе,

Ибо мы — дети его; и вследствие благости отчей

Людям Зевс посылает знаменья благие и будит

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Институт сакральной царской власти связан с культурной диффузией
Отношение культуры к религии понятно культура религия
Отвечающего гигиеническим стандартам града Человеческого
Ибадан крупнейший негритянский город в африке с населением 387 000 человек культура культуры
Концепцию восхождения к миру бога солнца